Рассылка Черты
«Черта» — медиа про насилие и неравенство в России. Рассказываем интересные, важные, глубокие, драматичные и вдохновляющие истории. Изучаем важные проблемы, которые могут коснуться каждого.

«В убийстве человека нет греха, как и на охоте»: рассказ ненца-оленевода, который едет воевать из-за долгов

контракт на украину, служба по контракту в армии, ненцы, кредиты и штрафы, доброволец на войну
Читайте нас в Телеграме

Кратко

Александр* бывший оленевод и рыбак, он родился и провел всю жизнь в небольшом селе на Ямале. Ему за 40. Несколько лет назад его олени погибли зимой над тундрой прошел дождь, животные не смогли пробиться к ягелю сквозь ледяную корку и умерли от голода. Потом в реке внезапно пропала рыба, стало нечем торговать и расплачиваться по кредитам. В августе Александр подписал контракт на прохождение военной службы и собирается отправиться на войну в Украину, говорит, что «выбора не было». Смерти, как он рассказал «Черте», он не боится, и считает, что война — это охота, а убивать — не грех.

«Народ спивается и в тюрьмах сидит»

Лет восемь назад у нас было стадо оленей голов четыреста, мы с семьей кочевали, жили в чуме. Потом зимой дождь пошел никогда раньше такого не было. Из-за гололеда померли олени. У кого-то вообще не осталось, у нас голов 50, я их передал брату, уже делить-то нечего. С таким количеством нереально выжить. Раньше мы в совхоз сдавали оленей на мясо, плюс еще рыбу добывали получали хорошие деньги.

Когда олени померли, я переехал в поселок жилье было, получил после армии, я срочку служил в Чечне (Александр участвовал во Второй чеченской войне — «Черта»). Мы с женой устроились в столовую. Зарплаты маленькие, но я еще сети ставил, рыбу продавал. Квоты для коренного населения небольшие приходилось, в основном, ловить незаконно, а что делать? Несколько лет назад на это еще закрывали глаза. Бывало, конечно, штраф давали, чтобы люди слишком не наглели.

Я сам попался года четыре назад. Остановили по наводке: местные друг друга сдают, кому светит уголовное дело [за браконьерство], тому говорят: «Мы тебе поможем, ты скажи, кто у вас рыбачит?». Со мной 8 мешков рыбы было выписали 18 тысяч штрафа и один мешок забрали. А сейчас очень жестко стало. На людях висят огромные штрафы, не знают, как выплачивать у кого-то миллион, у кого-то два. Рейды у рыбинспекторов каждый день практически: устрашают народ, чтобы рыбачить уже не было желания.

Я последнее время рыбу продавал в Салехард, Надым через знакомых. Снегоход взял в кредит, чтобы на рыбалку ездить, но он себя не оправдал. В этом году рыбы-то вообще нет. И в озере, и на Оби. Целыми днями рыбачим два-три штучки поймаем. Невыносимо уже. Может, потравили, или мы ее сами всю выловили. В том году была рыба, а в этом люди в панике, не знают, что делать. Я слышал, что есть такие семьи, где уже до голода дошло. Так-то государство выделяет какую-то помощь: три тысячи или пять. Но надолго-то не хватит. Дочка десятилетняя ездила со мной весной на рыбалку, когда лед оттаял, увидела, что рыбы нет, говорит: «Папа, ну как будем жить?»

У оленеводов тоже беда. Панты подешевели. В прошлом году люди продавали по 2 тысячи за килограмм, в этом — по 500 рублей. Некуда сдавать, никто не покупает, из-за этого и цены такие. Люди не знают, как дальше жить. 

контракт на украину, служба по контракту в армии, ненцы, кредиты и штрафы, доброволец на войну
Иллюстрации: Рита Черепанова/«Черта»

Ненецкое население не берут на работу, не знаю, почему так. В школах-интернатах у нас приезжие работают. Наши люди оканчивают институты, а им везде отказывают, они начинают шляться, пьянствовать. В основном, народ спивается или в тюрьмах сидит. 

На жизнь вообще не хватает, столько долгов набрали не выкрутиться. Кредит на кредите и сверху кредит. У меня миллион с чем-то накопился постепенно. Зарплаты очень маленькие, а цены такие, что на 30 тысяч невозможно выжить. У меня зарплата 23 тысячи, а коммунальные за двухкомнатную квартиру 9 тысяч в месяц. Пытаюсь экономить, но ничего не получается, только пенсионеры и могут выжить за счет льгот.

До февраля у нас на продукты цены нормальные были, а из-за войны подскочили: хлеб стоил 41 рубль, а сейчас сам лично покупал по 100 рублей. Банка сгущенки стоила 100-120 рублей, сейчас 250.

«Или голодная смерть, или вот так»

В оконцовке мне пришлось пойти на такой рискованный шаг и подписать контракт выхода-то больше нету. Или голодная смерть, или вот так. Сейчас просто стало невыносимо, люди идут на войну. Многие так делают, не я один.

По контракту обещают 270 тысяч в месяц. Я хотел сначала пойти в «Вагнер», но потом узнал, что через военкомат в 40 лет берут еще а я раньше думал, уже поздно. Очень тяжело далось это решение, но выбора-то не было. Долги будут расти и расти, работая за 20-30 тысяч просто нереально выйти из этой ситуации. А так хоть какая-то надежда вырваться. Но если не повезет, конечно, можно умереть.

Я не один решение принял с семьей. Жена согласилась знает, что выбор невелик. Дочка у меня занимается боксом, стрельбой, метанием ножей я ее с детства тренировал. Она сказала: «Папа, надо тебе ехать, вдруг больше войны не будет». Хотя в какой-то момент засомневалась, но она понимает, что нам нужны деньги.

24-го февраля мы сначала не поняли ничего. Информацию о войне я узнаю через Youtube смотрю и тех, и этих. А сам я, в основном, за справедливость. Сначала я был на стороне Украины, а потом осмыслил, сколько лет они бомбили и убивали людей.

Война всегда давала людям шанс выжить. Вот у меня дед был НКВДшником, прошел войну. Он говорил: «Если бы не было бы Гитлера, мы бы начали друг друга есть». Может быть, где-то место освободится из-за войны, станет легче жить. К нам приезжают таджики, узбеки, украинцы, занимают рабочие места. Если украинцев мало останется, может быть, они не будут приезжать, будут жить там у себя, все станет на свои места.

Я знаю, что некоторые идут на войну, чтобы сорвать ненависть на украинцев: «Почему мы так плохо живем? Это вы виноваты!». Они считают, что чем больше убьют белых, тем больше шансов выжить нашему коренному населению. Бывает, на войну едут дети очень богатых людей, у которых несколько тысяч голов оленей. Они считают себя выше людей. Едут не ради денег, а чтобы чувствовать власть. Говорят: «Я богат и герой, не боюсь ничего». Недавно у меня брат двоюродный на войне без ноги остался. Он-то поехал не ради денег, а так, чтобы на Ямале быть крутым. Я вижу, как из русских на войну идут, в основном, очень верующие люди. У меня были знакомые парни, они говорили: «Вот, украинцы позорят нашего Христа, хотят провести гей-парады, оскверняют нашего Иисуса, их надо наказать». Я сам так не думаю, но они верят. Я думаю, бог рассудит нас. А бывает, едут от безвыходности, как я.

Нас в плен не возьмут. В Чечне не брали ненцев, якутов северных людей, потому что такие, как я, забирают очень много жизней за собой. Молюсь, лишь бы не остаться калекой я тогда буду обузой для своей семьи, своего рода. Лучше помереть.

В основном у нас на Ямале все хотят, чтобы русские победили в этой войне. Поддерживают Путина. Каким бы он ни был, он все равно должен выиграть. Я сам еду, чтобы денег заработать. Если бы не кредиты, не стал бы контракт подписывать.

У нас были случаи, когда рыбинспекторы избивали, запугивали коренных, но это делали не русские, а узбеки, дагестанцы, украинцы. Из-за этого ненависть к ним. У меня есть в поселке знакомые украинцы: одни плохие, другие хорошие. Знаю одного предпринимателя, у меня к нему хорошее отношение, я у него что-то покупаю. А поваром когда работал, у меня была начальница украинка такой бандеровский взгляд, всех оскорбляет, ко всем скотское отношение, считает себя пупом земли. Может быть, из-за таких и начали войну.

«Убивать людей не грех»

У нас, ненцев, религия позволяет убивать. Из-за этого много берут на войну северных людей. Мы язычники, живем на охоте, оленей режем, кровь часто видим, бывает, и пьем. У ненцев нет такой семьи, где кого-то не убили бы по пьяни или в уличной драке от ножей, в основном, все погибают. К убийству человека у нас относятся легко.

У нас в религии есть правила: никогда не трогай слабых, дай хлеба, если просят, не оставляй человека на дороге без помощи. Оставить на дороге человека грех, а в убийстве нет греха, как на охоте. Я, когда был на Кавказе, знал, что бог меня оберегает. Вера через это проверяется: надо знать, что бог тебя не бросит. Главное, не убивать безоружных, не бояться и найдешь путь.

контракт на украину, служба по контракту в армии, ненцы, кредиты и штрафы, доброволец на войну
Иллюстрации: Рита Черепанова/«Черта»

Мы поклоняемся идолам, у нас есть кровавые жертвоприношения, конечно, не людей оленей. Но [сейчас делаем их] от силы раз в год, а надо каждый месяц. Старые люди говорят, мы обряды не соблюдаем, из-за этого у нас плохая жизнь стала: стали нищими, олени начали вымирать, рыбы нету, дети рождаются больными. Обрусели мы, из-за этого очень плохо живем. У нас и шаманов-то теперь нет один остался на Ямале.

Мы воспринимаем, как обычное дело, что рано или поздно все помрем. Не боимся смерти. Если ты помер, то твоя душа должна уйти в загробный мир. Наш главный бог Нум, по-русски бог синего неба, самый главный перед всеми богами, только он может управлять человеком, знает, когда взять жизнь, когда дать жизнь. Все под богом ходим. Не надо бояться ничего.

Когда я думал про контракт, ездил к шаману на Ямал с дарами, деньгами, как у нас положено. А перед отъездом с ним разговаривал по телефону, спросил: «У тебя не было сна, может быть, мне не надо идти? Вернусь ли я живым? Не стану ли калекой?». Он сказал: «У тебя все будет нормально, бог тебя оберегает». Шаманы делают такие вещи с потусторонним миром, которые очень сложно объяснить человеку, вот почему мы верим им.

Так-то мне не страшно. К своей смерти легко отношусь. Не только я практически все, кто туда едет, подарили жизнь богу. Наша жизнь в его руках.

* имя и некоторые детали истории изменены для сохранения анонимности героя