«Влад в детстве был на интеллигента похож, – говорит отец Владислава Бадртдинова Евгений. – Что он станет военным, я не думал. Ну, адвокат был бы, в кабинете бы сидел. Такой осмотрительный всегда. На улицу просто так не выйдет, сначала узнает, какая там погода».
В 2021 году Влад заключил контракт и стал артиллеристом. Через год его отправили в Украину. По мнению отца, Влад и на «спецоперации» был таким же осторожным. «Я с ним разговаривал, чтобы он никуда шибко не лез, – вспоминает Евгений. – А он мне: “Ты не переживай, я же артиллерия, я вообще в тылу буду стоять. Мне ничего не грозит».
11 мая 21-летний Владислав Бадртдинов погиб в перестрелке с украинскими военными. Сослуживцы рассказали его родителям, что Влад был в карауле колонны, когда «напали диверсанты». Бой продолжался около 20 минут, Бадртдинов погиб сразу же, но отбиться российским военным в итоге удалось. На родину – в забайкальское село Даурия – Владислава привезли в цинковом гробу.
«Я, говорит, хочу в армию»
Даурия – бывший военный городок на окраине Zабайкалья (так регион официально назвали в поддержку «спецоперации»). Рядом Монголия и Китай. Из пяти воинских частей сейчас в Даурии осталась только одна, пограничная. Остальные расформировали. Пограничники считаются в Даурии элитой. На территории их части строят новые дома, оборудуют детские площадки, кладут новый асфальт. «Это просто отдельное государство», – говорят местные жители.
Мать погибшего Влада Олеся больше 20 лет работает в пограничной части посудницей. Отец Евгений был там же водителем, а потом ушёл на вольные хлеба: возил грузы в Китай, добывал металл, ездил на вахты. У Владислава есть два брата. Старшему, Виталию, сейчас 24 года, он продавец в сетевом магазине, живёт в забайкальском городе Краснокаменск. Младшему, Роману, 14 лет.
Когда Владу было три года, его родители развелись. Через несколько лет сошлись, попробовали ещё раз жить вместе, но не получилось. После этого Евгений переехал в Читу и завёл новую семью. Олеся Бадртдинова растила трёх сыновей в одиночку. Говорит, что денег не хватало всегда. «Сначала у знакомых занимала, потом кредиты брала, – рассказывает Олеся. – В кредитах я по сей день».
Владислав окончил в Даурской школе девять классов и поступил в читинское училище на электрика. «Но он мне сразу сказал: мам, я электриком работать не хочу, – вспоминает Олеся Бадртдинова. – Деньги, говорит, нужны. Я, говорит, хочу в армию!» Олеся считает, что сын «пошёл туда за стабильностью». «Смог бы себя жильём обеспечить, – подчёркивает она. – И Владик хотел мне ещё помочь. Видел, как я тяжело его и братьев подымала».
«У Влада палец не сгибался, порезал сухожилие, – рассказывает Евгений Бадртдинов. – Так он даже операцию специально делал в Чите, чтобы сухожилие восстановить. И чтобы взяли его в армию-то. Ну, и взяли».
«Мама, если не я, то кто будет вас защищать?»
Первые полгода Владислав служил в посёлке Песчанка под Читой. Проводы устроили в Даурии. Евгений на них не пришёл, но встретил Влада в Чите, доехал с ним до части, забрал гражданскую одежду с призывного пункта. И потом навещал сына по воскресеньям. «Хотели его забирать домой, чтобы в ванне помылся да поел нормально. Но из-за ковида не получалось, – вспоминает Евгений. – Соки привозил, зубные щётки, шампунь. Фотографировал его, матери отправлял, что он жив-здоров».
После Песчанки Владислава перевели в город Голицыно Московской области. Там в 2021 году он заключил контракт. Родители не были против.
И Олеся, и Евгений сразу узнали, что сына отправляют на «спецоперацию». Он рассказал им об этом за несколько дней до пересечения российско-украинской границы. «Первый раз “зашёл” на Украину в феврале – пообещали, что потом отпустят в отпуск, – говорит Олеся. – Этого не произошло. 30 апреля он мне позвонил, сказал, что второй раз “заходит”. Я не хотела, конечно. Я была против. Настаивала, чтобы он прервал контракт. Плакала. А он мне сказал: “Мама, если не я, то кто будет вас защищать?” Там, видимо, психологи с ними работают. Ну, сказали, что надо, он и поехал».
Отец Владислава тоже пытался отговорить сына от повторного захода в Украину. «Говорю: может, не поедешь, приедешь, порешаем тут чё-нибудь, – вспоминает Евгений. – А он мне голосовое отправил, что его и уволить не могут, и в отпуск отправить не могут. И сказал ещё, что друг евонный тоже второй раз туда поехал».
Владислав погиб 11 мая, родители узнали о его смерти 20 мая. Парня похоронили на кладбище в Даурии. В цинковом гробу прорезали окошко. Родители вспоминают, что «лицо Влада было узнаваемо». Олесе вручили орден Мужества, которым её сына наградили посмертно.
А через неделю Олеся подала на бывшего мужа в суд.
«Козёл» и «недопапа»
«С юных лет я растила Влада одна, – сказала 42-летняя Олеся Бадртдинова, глядя в камеру. – Всего у меня три сына. Отец уклонялся от алиментов».
Олеся держала перед собой красную книжечку – удостоверение о том, что её средний сын Владислав награждён орденом Мужества посмертно. Она стояла у монумента 70-летия Победы. Сразу за монументом был пустырь, заросший высокой, по пояс, травой. Вдали виднелась церковь Спиридона Тримифунтского – единственная в Даурии. Этого святого верующие просят о помощи в делах, связанных с деньгами и жильём.
Бадртдинова подала судебный иск к бывшему мужу и потребовала лишить его всех компенсаций за погибшего сына. Она записала видео, потому что хотела огласки. «Я настаиваю, что отец этих выплат недостоин», – несколько раз повторила в своём кратком выступлении Олеся.
Видео с Бадртдиновой опубликовал телеканал «Забайкалье». «Отец погибшего, который толком и не участвовал в воспитании, требует за него выплаты», – подчеркнула корреспондентка.
Многие комментаторы (в основном женщины) поддержали мать: отец Владислава не должен ничего получить. В комментариях его называли «козлом», «подонком» и «недопапой». Некоторые возмутились тем, что родители Бадртдинова вообще отправились в суд. «Как мерзко, сына нет, а они деньги делят, – написала читательница забайкальского паблика. – Как ему это наблюдать с небес».
За погибшего Владислава Бадртдинова его отцу и матери полагается около 16 миллионов рублей – по 8 миллионов на человека. Сюда входят единовременная выплата от Минобороны в 5 миллионов, единовременное федеральное пособие в 4,4 миллиона, страховка в 2,9 миллиона, выплата от правительства Забайкальского края в 1 миллион и некоторые другие выплаты.
«У меня жизнь без неё нормально слаживается»
Олеся Бадртдинова рассказывает, что сейчас живёт в «каком-то тумане». «Нету у меня в голове никакого порядка», – говорит она, описывая свои чувства по поводу судебной тяжбы с экс-супругом. Олеся не может назвать точные суммы выплат, которые хочет забрать у Евгения. «Я ни у кого этим не интересовалась», – заявляет она.
В суд Бадртдинова пошла, когда узнала, что Евгений в принципе не отказывается от компенсации за погибшего сына. «Он живёт в другой семье, – недоумевает Олеся. – Почему он должен в другую семью эти деньги [принести]? Ребёнок погиб, а тут папа у нас [объявился]».
Уже после подачи иска, в середине июня, и Евгений, и Олеся получили по 2,5 миллиона рублей: это была первая федеральная выплата от Минобороны РФ. Компенсацию разделили между родителями поровну. Когда Олеся узнала об этом, она изменила иск – потребовала, чтобы у Евгения забрали и уже перечисленные миллионы, и все будущие выплаты.
На компенсацию Олеся хочет купить квартиры для своих сыновей Виталия и Романа. «Сама я никогда не смогла бы обеспечить их жильём», – объясняет Бадртдинова. Её бывший муж об этом не знает: он «без понятия, на что она хочет деньги потратить». «Слух прошёл, что она сказала старшему [сыну], что будет ему квартиру в Даурии или в Забайкальске покупать, – снижает голос Евгений. – Но в Даурии нет работы. Нету смысла там жить. В Забайкальске то же самое. Я разговаривал с сыном сегодня, он мне сказал: «Я ещё не спрашивал [у матери про квартиру]. Я ему: а чего ты время тянешь?»
Евгений подчёркивает, что и сам мог бы купить сыновьям жильё на «похоронные деньги» – в столице региона Чите, где найти работу гораздо проще, чем в Даурии. «Я же хотел сначала ей [Олесе] эти миллионы отдать, – говорит он. – Пытался с ней два раза поговорить, но она вообще на контакт не идёт. Потом узнаю, что и в суд ещё на меня подала. Ну вообще!» Теперь Бадртдинов настроен судиться с экс-супругой до конца.
«Он мне в голосовых сообщениях желал смерти, говорил, чтоб я сдохла, что будет пить и на моей могилке танцевать, – восклицает Олеся. – Сейчас мама его пишет мне СМС, чтобы мне всё вернулось. А что вернулось? Я ребёнка потеряла. У них корысть вот этих денег любым путём [получить]».
«Я общался и общаюсь с детьми, а её [Олесю] это постоянно злит, – говорит Евгений. – Она, наверное, хотела бы увидеть меня пьяного под забором, а у меня жизнь [без неё] нормально слаживается».
В Забайкальском районном суде Бадртдиновым предложили заключить мировое соглашение и разделить деньги без разбирательств. Но Олеся на это не пошла: «С ним [Евгением] так не договоришься. Он всю жизнь врал, скрывался и не устраивался на официальную работу, чтоб меньше платить. И сейчас тоже будет врать».
«Думала, может, что-то поменяется»
Олеся и Евгений поженились в 2000 году. Первые годы жили в Даурии. «Зарплату он практически домой не приносил, приходилось выживать на детское пособие, – говорит Бадртдинова. – Гулеванил, менял женщин».
Сам Евгений отрицает, что скрывал деньги от Олеси. И не согласен с тем, что не занимался воспитанием сыновей. Евгений рассказывает, что часто брал двухлетнего Влада с собой на работу. «Мать на работе, старший ребёнок у бабушки, – вспоминает Бадртдинов. – Влад со мной. Беру продукты, беру горшок. И возим целый день металл на камазах».
Олеся говорит, что не могла терпеть поведение Евгения и подала на развод. Правда, через пару лет пара снова стала жить вместе. «Она ко мне вернулась. Не я к ней ворачивался», – подчёркивает Евгений. «Тяжело было детей одной растить, в детский сад устроить их не удалось – очереди, – объясняет Олеся. – Думала, может, что-то поменяется. А отец детям всё равно нужен».
«После рождения третьего сына Романа папа наш опять стал фестивалить, уезжал всё время на заработки, – вспоминает Олеся этот период. – Даже когда я рожала, его не было в Даурии, только через два месяца появился. Поэтому у Ромы прочерк стоит в графе отцовство».
Евгений объясняет, что во время родов Олеси был в отъезде, потому что работал. «Когда вернулся, нас кинули с деньгами, их не было, – рассказывает он. – Поговорили с женой. Она говорит – тогда прочерк ставлю, буду получать деньги как мать-одиночка. А с младшим сыном я, например, в больнице лежал, когда ему годик был».
Большую часть брака Бадртдиновы прожили в частном доме. В 2012 году Олеся решила окончательно уйти от Евгения – купила на материнский капитал квартиру в пятиэтажке в Даурии и съехала туда со всеми тремя сыновьями. «В оконцовке я их одна тянула, – говорит она. – Постоянно занимала у знакомых. Потом стала кредиты брать. Папа платил копеечные алименты. В совхоз устраивался, чтобы поменьше отдавать. Воспитанием [сыновей] ни дня не занимался». Сам Евгений с такой трактовкой не согласен: «Старший у меня весь 9-й класс прожил. Младший тоже каждое лето в гости приезжал».
У Евгения много лет накапливались долги по алиментам за Влада и Виталия. Он объясняет, что были трудности с официальным трудоустройством. «Да и сейчас официальную работу не нашёл нормальную, – говорит он. – Вот съездил на вахту, отработал, зарплату третий месяц не плотят. Сейчас поеду на другую, вроде нормальная вахта. Как заплотят, будет понятно».
В разговоре с ЛБ Евгений несколько раз подчёркивает, что его нынешняя семья в деньгах вообще не нуждается. «То, что мне перевели за Влада, лежит, мы это не трогаем. У [нынешней] супруги два сына обеспечены [жильём] и дочка сейчас замуж выйдет…»
Нынешняя жена Евгения работает медсестрой в детской больнице. Алименты Бадртдинов полностью погасил в 2021 году – когда старшим сыновьям было 23 и 20 лет.
«Когда ей выгодно, отношения нормальные»
Похороны Владислава разожгли конфликт между его родителями с новой силой. Олеся осталась недовольна поведением бывшего мужа на прощании. «Я и могилку для сына искала на кладбище, и с кафе договорилась по поминкам, – говорит Олеся. – А папа явился за день до похорон».
На панихиду Евгений приехал со своей нынешней женой. Олеся не может ему это простить. «Зачем он это сделал? Это не смотрины были», – рассуждает она. Олеся подозревает, что Евгений хотел спровоцировать скандал. «Но у меня здесь ребёнок [мёртвый], зачем бы я позорилась?» – всхлипывает женщина.
«Потом не постеснялся в суд чек отдать, что он мне на похороны перевёл 15 тысяч рублей, – говорит Олеся. – Это некрасиво. Так не поступают мужчины. А мне помогла хорошо воинская часть, где я работаю, друзья, знакомые. Вот им спасибо».
Бывший супруг Олеси объясняет, что встречал в Чите тело Влада. Поэтому не приехал раньше. «Она просто испытывает ко мне неприязнь и всё, – громко говорит Евгений. – И вообще, когда ей выгодно, отношения нормальные. Сейчас выгодно, чтобы я был плохим отцом. А я – нормальный отец!»
«Влад и не хорошо и не плохо относился к папе, – говорит Олеся. – Есть так есть, нет – и ладно. Пока учился в Чите, раза три к нему обращался по поводу денег. Ну, сто рублей даст и не больше. Когда служил, тоже просил денег у папы, но это было уже взаймы. Влад всегда деньги возвращал. Он говорил, что ему ко мне стыдно уже обращаться – мать и квартплату платит, и кредиты, и Ромку тянет. Но я сказала ему: я мать, я обязана тебе помогать, обращайся».
В социальных сетях Владислава Бадртдинова фотографий с мамой и братьями больше, чем фотографий с друзьями. Они в новогодних колпачках перед ёлкой, они за накрытым столом, они гуляют по улице. «За брата – стрелять, за маму – казнить», – картинку с такой надписью Влад выложил несколько лет назад. На картинке изображен чёрный затонированный джип, рядом – чёрный автомат в мужской руке. Через пару постов – ещё одна запись про маму: «У кого милая мама, ставьте лайк».
«Гробовые» на общих основаниях
«Если родители не лишены родительских прав, то им положены “гробовые” на общих основаниях, – объясняет военное законодательство РФ адвокат, создатель телеграм-канала “Военный омбудсмен” Максим Гребенюк. – Отсудить деньги у отца погибшего – сомнительная перспектива».
Такого же мнения придерживается читинский юрист Алексей Кузнецов, представляющий интересы Евгения Бадртдинова. «Евгений имеет право на половину выплат, – говорит Кузнецов. – У Владислава не было жены и детей. Тогда средства распределяются между родителями». Кузнецов рассказывает, что в его практике были похожие случаи: бывшие супруги, «имеющие старую неприязнь друг к другу», делили деньги за погибших сыновей и обращались за юридическими консультациями. «Но до суда дело не доходило, – подчёркивает Алексей. – После детальной беседы клиенты отказывались от действий, подобных Олесиным: понимали, что это бесперспективно. Да и с моральной стороны тяжело. Хотя многим деньги “срывают крышу”».
С начала «спецоперации» в России появляется всё больше случаев, связанных с дележом «гробовых». В Волгоградской области возник скандал из-за компенсации за погибшего 28-летнего Сергея Семёнова. Мать Сергея заявила, что отец не воспитывал сына и даже не был на его похоронах, но при этом получил часть выплат. В Волгограде родственники погибшего Валерия Коваленко сняли 10 миллионов рублей с карты, хотя выплаты были положены его деду-опекуну. В Рязанской области отец военного Александра Савёлова претендует на половину «гробовых», хотя он бросил семью 13 лет назад, не платил алименты и пытался выселить жену с его собственным сыном из дома. В Ленобласти мать 20-летнего Кемала Бостанова подала в суд на его отца: тот тоже хочет получить часть компенсации, хотя последний раз видел сына, когда тот был младенцем. Все эти дела пока находятся в стадии судебных или досудебных разбирательств.
Из Даурии в Украину уехало около 30 местных жителей. Кроме Влада, погибло ещё минимум трое. В начале «спецоперации» в посёлке, как и везде по России, проходили патриотические акции, флешмобы и автопробеги. Сейчас настроение в Даурии меняется. «Все мы думаем: зачем всё это надо, проклятая война, – размышляет жительница посёлка, воспитатель детского сада Яна Горбунова. – Вот у меня двое сыновей. Страшно понимать, что твой ребёнок вырастет, пойдёт куда-то в армию. Конечно, за Родину, за всё это. Но почему именно наши дети?»
Яна много лет знает Олесю Бадртдинову и говорит, что та «действительно тянула сыновей одна». «Папа там никогда активности не проявлял, – рассказывает Горбунова. – Родились детки – ну, и молодцы». Ещё одна жительница Даурии Ольга Покоева добавляет, что Бадртдиновой нужно бороться за деньги. «Влад отличным был парнишкой, улыбался всегда, – говорит она. – Но его сейчас не вернёшь. А миллионы на дороге не валяются у нас тут».
Однокомнатную квартиру в Даурии можно купить за 300-600 тысяч рублей. На компенсацию за смерть Влада Бадртдинова его родители смогли бы приобрести 26 «однушек».
«Не хочу такую судьбу»
У Влада Бадртдинова не было жены и детей. В Чите он встречался с девушкой, но до ухода в армию с ней расстался. «Я Влада уговаривал этого не делать, но он решил – и всё, – рассказывает его отец. – Сказал мне, что не хочет такую же судьбу, как у меня».
– А чем у вас была бы похожа судьба?
Евгений долго не отвечает. «Ну, вот Влад был бы в армии, а девушка была бы здесь, – наконец говорит он. – Не вместе типа. Ждать всё время ей бы пришлось. И вот он так решил. Вроде расстались друзьями».
Бадртдинов замолкает. И вдруг начинает быстро рассказывать, как помогал Олесе с сыновьями, когда ездил на заработки в Китай. «Привозил оттуда овощи, фрукты, всякие вещи. И сперва туда [к бывшей жене] заезжал, половину им отдавал. А половину уже себе увозил».
– А теперь она просто испытывает ко мне неприязнь, – недоуменно заканчивает Евгений. – Ну почему?
Автор: Карина Пронина/«Люди Байкала»
