«Назад — не вернуться, вперед — никому не нужны»
Евгений* вместе с супругой Татьяной* начали готовиться к отъезду из России после начала войны. Они жили в небольшом уральском городе, и все это время копили деньги на эмиграцию. Евгений признается, что не ожидал объявления мобилизации, и эта новость застала его врасплох в поезде до Пятигорска 21 сентября. Оттуда семья планировала ехать по сухопутной границе через Верхний Ларс в Грузию.
«У нас была ужасная паника. Стресс был такой, что я не мог спать ночью. Мне звонили друзья, которые не собирались переезжать, и говорили, что бегут в Казахстан», — вспоминает Евгений.
23 сентября пара оказалась в Пятигорске, пути назад не было, так как они боялись закрытия границ. Несколько таксистов отказались их везти до границы с Грузией, а стоимость перевозки выросла в несколько раз. В итоге они договорились с одним из водителей и заплатили ему 26 тысяч рублей — для Евгения и Татьяны это были огромные деньги.
К тому времени на въезде в Северную Осетию и Владикавказ поставили КПП, все машины проверяли ДПС, у мужчин смотрели паспорта, а вокруг «ходили люди с автоматами и в бронежилетах». На выезде из Владикавказа они встали в многокилометровую пробку.
«Я увидел огромное количество людей, которые реально бежали, — вспоминает Евгений. — Мне очень больно, когда российская пропаганда смеется над теми событиями. Эти люди не трусы, а беженцы. Они ехали на детских великах, на самокатах под дождем, тащили за собой чемоданчики. Кто-то с семьей, кто-то с животными… Они собрали самое малое, что у них было и побежали из страны, которая хочет их убить и растерзать. Очень жуткое зрелище».
Все время в пробке, семья очень паниковала и боялась, что их не выпустят, а на пропускном пункте вручат повестку. Так делали с некоторыми парнями, и Евгений видел, как их девушки сидят у КПП и плачут. Супруги были чрезвычайно измотаны. Многие пассажиры выходили из машин и шли пешком. В какой-то момент водитель отказался везти семью и высадил их со всеми вещами. Они пересели к его напарнику, но пробка не двигалась.
В итоге семья тоже вышла из машины и дошла до самого забора у КПП, там они пытались подсесть к кому-то в машину. В основном там стояли местные, которые предлагали перевезти семью через границу еще за 10 тысяч с человека. Многие из них издевались над бегущими, смеялись и говорили, что они никуда не уедут. Несколько часов супруги ходили по машинам, но все отказывали.
«Мы постоянно думали о том, что в Тбилиси нам нужно будет снять квартиру, на все про все у нас было 60 тысяч рублей и 600$. Мы обычные люди из маленького города, эти деньги были последними. В какой-то момент мы присели на обочине, достали иконку и начали молиться. Никакой надежды не было. Потом к нам подошел парень, увидел, что мы расстроенные и сказал, что поможет. И мы просто разревелись», — объясняет Евгений.
Незнакомец перевел супругам 16 тысяч рублей на карту и сказал, чтобы они продолжали искать машину. Семья переночевала в кафе и спала на полу. Утром их выгнали, на улице было очень холодно. В какой-то момент у Евгения случилась истерика. Он говорил, что лучше умереть, чем оставаться на Верхнем Ларсе.
С огромным трудом спустя двое суток они нашли машину за 35 тысяч рублей с человека. Им пришлось использовать кредитку, отдать буквально все доллары и рубли, что были. Евгений с Татьяной въехали в Грузию с 75$ в кармане — это были все их сбережения.
Когда к КПП подъехал БТР с военными, они боялись, что по ним начнут стрелять. Все казалось настолько нереальным. Пограничники допрашивали мужчин, Евгения пропустили.
«На нейтральной территории к нам подошел пограничник и сказал, что мы все мрази и предатели родины. Он отдал наши паспорта и обратился к водителю: “Постарайся сделать так, чтобы эти трусы никогда не вернулись в Россию”. Такими словами нас проводила страна», — рассказывает мужчина.
Уже год семья живет в Тбилиси в шелтере, который основали для журналистов, активистов и правозащитников. В начале Евгению и Татьяне было очень тяжело, они жили на 50-70 лари (2000 рублей) в неделю, 20 из них отдавали за коммуналку. Им помогали соседи, подкармливали их. Мужчина начал работать посудомойщиком в кафе, супруга — в детских центрах. Но там платили очень мало. Сейчас он дает частные уроки по игре на гитаре. После Нового года у мужчины появились мысли о суициде, и он первый раз в жизни начал принимать антидепрессанты: «Однажды я открыл на гугл-картах Верхний Ларс, и у меня случился сильный приступ тревоги. Супруга, когда оказывается в пробке, ловит флешбэки, как будто она все еще там».
Все деньги, которые зарабатывают Евгений и Татьяна, уходят на еду, они не могут позволить себе даже аренду небольшой комнаты. На данным момент у них много долгов, Евгений заболел, и у него нет медицинской страховки. Мужчина признается, что «тысячу раз» думал о том, чтобы вернуться в Россию: там хотя бы бесплатная медицина. Но каждый раз себя останавливал, потому что в стране небезопасно. «Назад — не вернуться, вперед — никому не нужны», — заключает мужчина.
«Там меня не найдут»
За несколько дней до начала мобилизации Борис* обсуждал с мамой возможные пути отхода в случае всеобщего призыва, но семья до последнего не верила в такой исход. Тогда он посмеялся и сказал, что уедет в деревню далеко от Москвы — там его точно не найдут. Когда же мобилизация все-таки началась, «в голове кроме мата ничего не было», признается мужчина. Утром 21 сентября он понял, что скрываться в российской глубинке — не такая плохая идея. Чтобы добраться даже до ближайшего зарубежья — Еревана или Тбилиси — ему бы просто не хватило денег.
Родители отговаривали Бориса от переезда в деревню: там нет сотовой связи, дом старый, а у мужчины не было опыта долгой жизни в таких условиях. И он решил спрятаться на летней даче. Первые пару недель Борис жил со старой сим-картой, потом завел новую, больше никаких мер предосторожности он не соблюдал.
Спустя несколько недель в дом к родителям, где был прописан мужчина, пришли «ребята из военкомата». В общей сложности они приходили пять раз на протяжении двух недель. Семья Бориса не открывала дверь и отключила домофон в квартире. Тогда сотрудники стали обзванивать соседей, но поскольку у них были хорошие отношения с родителями Бориса, жители дома не сдавали мужчину.
«На даче я особо не переживал, что меня схватят, скорее, было тревожно смотреть на родителей — они очень нервничали и плохо спали», — признается Борис.
За городом он прожил всю зиму, не работал и был на иждивении у родителей. Единственным развлечением был поход в магазин в 20 минутах от дома и прогулки по садовому товариществу. Чтобы не сойти с ума от скуки, Борис придумал себе ежедневный ритуал: «Строго в девять часов вечера выходишь гулять, придумываешь себе физкультурку. Большую часть остального времени занимали дела: поколоть дрова, натаскать воду, почистить снег, потопить печь. И как раз к вечеру, когда становится скучно, идешь гулять, включаешь подкаст, чтобы узнать, что в мире творится».
Если начнется новая волна мобилизации, Борис думает поступить так же и уехать загород. Если призыв объявят резко, за границу все равно не пустят. При этом в августе глава комитета Госдумы по обороне Андрей Картаполов заявил, что неявка по повестке в военкомат будет считаться уклонением от воинской службы и наказываться уголовным штрафом до 500 тысяч рублей или лишением свободы до 5 лет. Такой законопроект чиновники планируют принять осенью. Но Борис надеется, что если мобилизацию все же объявят, будет слишком много дел за уклонение, и наоборот, появятся новые желающие пойти на войну, и он сможет избежать ответственности.
«Что дальше — неизвестно»
Накануне объявления мобилизации Николай* и Елена* въехали в собственную квартиру в Москве, в которой только что сделали ремонт, и на это ушли все сбережения. После 21 сентября они решили срочно переехать в Грузию, но цены на билеты на самолет настолько выросли, что они не могли их купить. Тогда они решили подождать до ноября, пока станет поспокойнее. Весь месяц Николай старался не выходить из дома, а если все же приходилось — «постоянно оборачивался и смотрел по сторонам». Он был подписан на московские чаты в телеграмме, где публиковались фото и видео, как мужчин массово забирают около метро или останавливают на трассе, и регулярно следил за обновлениями.
Пара планировала сначала прилететь в Армению, а уже потом по сухопутной границе добраться в Тбилиси. Однако Николая не пустили пограничники.
«Пограничник уже злой был. Я была на панике, на Коле лица не было. Хотелось плакать. Мы рассказали об этом водителю, [который вез нас к КПП]. Он был единственным островком, якорем спокойствия, чтобы кукуха не поехала. В итоге мы решили рискнуть и поехать в Грузию через другой КПП…», — рассказывает Елена.
Но и там Николая тоже не пустили. После двух дней дороги и суток без сна они решили все же остаться в Ереване, где на тот момент «жилье было в два раза дороже, а условия хуже». Найти квартиру даже спустя месяц после начала мобилизации было сложно. В итоге они поселились в небольшом частном доме за 120 тысяч драм (30 тысяч рублей). Зимой температура внутри помещений не поднималась выше +12 градусов — перед сном они надевали несколько слоев одежды, а днем ходили по дому в зимних куртках.
Елена — иллюстраторка и работает на фрилансе. После начала войны, большая часть международных фрилансерских сайтов стала недоступна для россиян, а вывести оттуда деньги было практически невозможно. Даже после эмиграции сервисы блокировали ее аккаунт несколько раз, из-за чего у девушки сократились заказы. Иногда ее зарплата была не больше 20 тысяч рублей. Николай же работал в российской компании, которая разрешила ему не появляться в офисе шесть месяцев с момента переезда, поэтому в апреле 2023 года они вернулись в Россию.
«В Армении мы поняли, что уезжать в другую страну без денег и возможности легализоваться, бессмысленно. Ты просто живешь в ужасных условиях, тратишь больше денег, а что дальше — неизвестно», — признается Елена.
Когда они вновь оказались в своей квартире в Москве, то выдохнули с облегчением и решили, что лучший для них вариант уезжать из страны временно, например, на зимовку, тем более, что они опасаются новой волны мобилизации именно в это время.
Сейчас Николай и Елена живут на Бали, через два месяца — именно столько там можно легально находиться туристам — они отправятся в Малайзию, а затем в Таиланд. Путешествие по Азии — было их давней мечтой.
«Понятие дома расплывается»
Алина* и Вадим* переехали из Санкт-Петербурга в город Чолпон-Ата (Кыргызстан) через неделю после объявления мобилизации. До 21 сентября 2022 года они не задумывались о переезде всерьез, хотя с самого начала они не поддерживали войну. Вадим раньше служил, поэтому у него был высокий риск попасть на фронт. Кроме того, у него был просрочен загранпаспорт, и они решили отправиться в Кыргызстан — туда, как и в Казахстан, и Армению, можно поехать с российским паспортом.
Алина и Вадим сохранили работу на удаленке, но из-за изменения налогового статуса, их налоги выросли до 30% от заработной платы, что существенно урезало их бюджет. В Кыргызстане было сложно найти жилье с хорошими условиями и за приемлемые деньги. Первое время пара жила в частном доме с минимальными удобствами и большими проблемами с интернетом. Чтобы работать, иногда им приходилось ездить в соседний город в коворкинг с вай-фаем. Более того, в октябре в Кыргызстане было уже холодно, они ложились спать «и буквально дрожали», воду периодически отключали, а под конец их проживания в доме сломалась канализация, которую никто не мог починить.
Зимой в городе царил смог, из-за которого Алина и Вадим переживали за здоровье. Они следили за состоянием воздуха в приложении и видели, что в Кыргызстане он очень плохой. В итоге из-за плохой экологии молодые люди решили поехать в Албанию: там был безвизовый режим для россиян с 1 мая по 30 сентября, а также можно было легко получить ВНЖ. Они забронировали жилье, оплатили страховку и билеты на самолет. Но за 10 дней до переезда Албания отменила эти правила, и им пришлось экстренно искать другие варианты для переезда. Им было важно, чтобы в эмиграции была возможность хоть как-то легализоваться, «не штрафанули и все было законно»
«Самый лучший вариант, как нам кажется, иметь работу в той стране, в которой живешь, потому что в этом случае тебе и ВНЖ дают на более долгий срок, и зарплата у тебя сразу в местной валюте, и она сразу адаптирована под местную среду. Но для этого нужно еще потрудиться над знанием языка. Лучше выбирать страну, которая как-то близка по культуре, где легче будет адаптироваться», — говорит Алина.
Она плохо знала английский язык до переезда, и это накладывало определенные трудности так же, как и зарплата в рублях, еще и сниженная из-за выросших налогов. Сейчас пара живет в Сербии, эта страна по языковой среде близка к России, и там есть условия для получения ВНЖ. Все трудности они преодолевали вместе, но Алине было тревожнее. Вадим, наоборот, отнесся к вынужденной эмиграции спокойнее, хотя за весь год он ни разу не возвращался в Россию — опасается призыва.
«Конечно, нам бы хотелось вернуться в Россию, но при нынешних обстоятельствах, ты эти мысли отбрасываешь и постепенно адаптируешься под новую среду. И когда в Россию приезжаю в гости, уже местная среда кажется мне какой-то чужеродной. Поэтому понятие дома расплывается», — считает Алина.
Сейчас они общаются в основном с их давними приятелями, которые либо остались в России, либо уехали в другие страны. С другими эмигрировавшими им удается поговорить разве что в чатах, где россияне обмениваются полезной информацией:
«Самая главная трудность [эмиграции], что семья находится в России, а ты в другой стране. У меня мама попала в больницу, и мне нужно было срочно к ней летать. Я стала экстренно искать билеты и прилетела из Сербии в Стамбул, а оттуда взяла билет до Москвы. А от Москвы на электричке до своего города. Дорога заняла больше суток. Когда мы жили в Санкт-Петербурге, то могли быстро добраться до родителей и помочь».
*имена изменены по просьбе героев
