23 ноября 2020 года Наталья поняла, что больше не может терпеть. Она собрала вещи, забрала троих несовершеннолетних детей и съехала из собственной квартиры в съемную, спасаясь от бывшего мужа-насильника. Последние два года она пишет заявления в полицию и Следственный комитет, ходит на судебные заседания, чтобы привлечь бывшего мужа к ответственности за избиения и защитить себя и детей. Пока все безрезультатно.
«Сын вызвал полицию»
Наталья живет в Новодвинске — небольшом городе в Архангельской области. Два года назад она написала заявление в полицию и местный Следственный комитет, что ее бывший муж, на тот момент занимавший весомую должность в Следственном комитете Архангельска, применяет к ней и трем общим несовершеннолетним детям разные виды насилия.
В обращенииЕсть в распоряжении редакции. она писала: «Я и дети находимся в длительной психотравмирующей обстановке. В.П. чувствует свою безнаказанность, его знания и опыт используются во зло семье. При детях он бьет меня, матерится, угрожает сделать меня инвалидом, оскорбляет, унижает. 23 ноября в присутствии детей он нанес удар в живот, я упала и стонала от боли. Сын вызвал полицию».
Помимо физического насилия над ней, Наталья перечисляет издевательства над детьми: «Он не дает детям спать, постоянно их будит, включает под дверью музыку на телефоне, доводя среднюю дочь с инвалидностью до истерики. Она его очень боится. Как только он появляется дома, она нервничает, плачет. Дети не высыпаются ночами, он шумит, стучит молотком [по стенам]. По нескольку раз за ночь подходит к детской и может в течении получаса материться под дверью. Сын вообще боится ложиться спать. Упала резко успеваемость, учитель звонит и спрашивает, почему сын спит на уроках и нервный».
Избиение, после которого женщина обратилась к правоохранителям, было далеко не единственным. Незадолго до этого В.П. в очередной раз начал выяснять отношения с Натальей, кричал на нее в подъезде и силой толкал ее в дверь квартиры. Это увидели соседи и вызвали полицию. «Каждый раз, когда я собиралась идти в полицию, он начинал меня отговаривать, убеждал, что если у него будет судимость, это отразится на наших детях, что они не найдут хорошую работу. Да и идти мне было некуда: если бы не поддержка друзей, не знаю, чтобы мы делали», — объясняет Наталья, почему она долго терпела и не заявляла на бывшего мужа.
23 ноября 2020 года она все же решилась написать заявление, после чего съехала с детьми из собственной квартиры, которую они с бывшим мужем купили в ипотеку на материнский капитал. Пока женщина устраивала новый быт и реабилитировала детей после длительного стресса, В.П. продолжал давить на нее психологически, в том числе запугивая, что она и дети лишатся квартиры.
«Конечно, дети хотят жить в своей квартире, но он создавал нам невыносимые условия и сейчас опасно туда возвращаться. При этом у него есть другая квартира в собственности, но даже наши попытки забрать вещи из нее заканчивались скандалом. Дети до сих пор боятся идти в эту квартиру, потому что папа может прийти», — рассказывает Наталья. По ее словам, он сломал в квартире межкомнатные двери, газовую плиту, оттуда пропали кровать и даже аквариум для рыбок. Она неоднократно предлагала бывшему мужу совместно погасить долг по ипотеке и решить вопрос с жильем, но каждый раз он отказывался идти на переговоры, продолжая использовать квартиру как способ манипуляции.
«Куда ты смотришь»
Наталья и В.П. познакомились в 2007 году. На тот момент он работал в прокуратуре одного из районов области, куда она приехала к родителям после развода. «С первым мужем мы разошлись по-хорошему и остаемся в добрых отношениях, у нас взрослый сын. То, что произошло со мной во втором браке, для меня до сих пор шок, я не знала, что существуют такие мужчины. Да, первые „звоночки“ начали проявляться уже вскоре после женитьбы. Был грубым, повышал голос, мог поднять руку. Позже мне и его коллеги стали говорить, что он неадекватный, «куда ты смотришь», но я его любила и многого не замечала», — вспоминает Наталья.
Когда Наталья забеременела, то по рекомендации врачей отправилась в областной центр, а муж сказал, что уехал к родителям, чтобы не оставаться одному. Позже выяснилось, что пока она лежала в больнице, у мужа были другие женщины. Периодически, вспоминает она, В.П. впадал в агрессивное состояние, но ее спасало, что они почти не виделись: он все время на работе и дома почти не бывает, она — занимается детьми. Так они прожили 13 лет.
В 2020 году Наталья развелась с мужем. На тот момент он уже ушел из прокуратуры и работал в Следственном комитете. Суд решил, что дети буду жить с матерью. Во время судебных заседаний оба родителя прошли экспертизу в психоневрологическом диспансере.
«Поскольку я была очень напугана его поведением, а мы продолжали жить вместе, я поинтересовалась у врача, что делать, если у него выявят нарушения, — вспоминает Наталья. — Мне неформально ответили, что у сотрудника Следственного комитета „не может быть никаких диагнозов“». Она обращалась за поддержкой к его бывшим коллегам из прокуратуры — по ее словам, многие из них знали о происходящем, но никто не был готов вступиться за нее. Кто-то, утверждает Наталья, так и отвечал ей — что боится проблем на работе.
Позже, когда Наталья уже ушла вместе с детьми из общей квартиры, В.П. обратился в суд, решив, что младшая дочь должна жить с ним. При этом, по словам Натальи, он никогда не стремился общаться с детьми, а с сыном даже не здоровался: «В школе сына он состоял в комитете класса, но когда пришел на день учителя, с ребенком даже не общался, а только сделал фотографии, как вручает цветы учительнице».
Готовясь к одному из судов, Наталья обратилась к медицинскому психологу, который провел исследованиеЕсть в распоряжении редакции. семейных отношений между детьми и матерью. Исследование было индивидуальным и дети могли свободно отвечать на все вопросы, не ощущая влияния матери. В отношении Натальи исследование показало благоприятные, доверительные отношения с детьми, что они всегда готовы попросить у нее помощи, а к отцу относятся негативно и с ним у них отсутствует эмоциональный контакт. Более того, дети признались, что испытывали с его стороны акты физической и вербальной агрессии и продолжают бояться его.
В сентябре этого года Наталья наконец начала работать, а бывший муж обратился в суд об уменьшении выплаты алиментов в связи «с высоким доходом» жены. «У меня небольшая зарплата, 21 тысяча рублей. Узнав, где я работаю, он начал писать на меня жалобы директору с требованием меня уволить. Мне кажется, он издевается, — говорит Наталья. — Одной из дочерей провели операцию на сердце, ей установили инвалидность, которую нужно продлевать. Он высказался против продления. А на очень хорошего специалиста, которая занималась с дочкой, он написал жалобу в Министерство образования. Женщина была в шоке и в итоге отказала нам в занятиях». Сейчас В.П. работает адвокатом и неделю назад, в день правовой помощи детям, проводил бесплатные консультации по правам детей в Новодвинске.
За честью и достоинством
После того, как Наталья обратилась в полицию с заявлением о побоях, она почти год ничего не могла узнать о результатах проверки. Судьбу своего обращения она выяснила только летом 2021 года, когда бывший муж обратился в суд с иском о защите чести и достоинства и взыскании компенсации морального вреда. По его мнению, Наталья опорочила его честь и достоинство самим обращением в отдел полиции и в интернет-приемную областного Следственного комитета.
В.П. просил суд признать сведения о причинении побоев «не соответствующими действительности» и «порочащими его честь», а моральный вред оценил в 100 тысяч рублей. Суд запросил материалы проверки по обращениям Натальи и так женщина узнала, что они до сих пор блуждают между МВД и Следственным комитетом. Дело рассматривалось в Новодвинском городском суде больше восьми месяцев и в апреле 2022 года В.П. суд проиграл.
Суд установил, что Наталья лишь хотела «доказать совершаемые в отношении нее по ее мнению противоправные действия, как способ защиты в отношении себя и своих детей и как мера пресечения совершения данных действий на будущее время», говорится в решенииЕсть в распоряжении редакции. суда. Мужчина с этим решением не согласился и пытался его оспорить вплоть до кассационного суда, но это ни к чему не привело.
Не на общих основаниях
Когда в ноябре 2020 года Наталья обратилась в полицию с заявлением о побоях, его перенаправили в Следственный комитет — на тот момент В.П. был действующим сотрудником этого ведомства со специальным званием, а значит, он не мог быть привлечен к ответственности как обычный гражданин.
В Следственном комитете по Архангельскому и Ненецкому автономному округу провели проверку, которая не нашла подтверждений словам Натальи. Бывшего мужа лишь предупредили о недопустимости нарушения Кодекса этики и служебного поведения госслужащего Следственного комитета.
При этом ни Наталью, ни детей во время проверки даже не опросили. Она не согласилась с выводами и пожаловалась в Москву в федеральный СК. Через месяц с ней лично встретился представитель областного управления СК и заявил, что заключение служебной проверки отменили.
Однако за это время В.П. успел уволиться и утратил статус следователя — материалы снова передали в полицию. В июле 2022 года начальник отдела полиции «Приморский» отказал в возбуждении дел по статьям о неисполнении родительских обязанностей (ст., 5.35 КоАП) и нанесении побоев (ст., 6.1.1 КоАП) в связи с отсутствием состава административного правонарушения и по истечении срока давности. Раньше Наталья в своих обращениях жаловалась и на ненадлежащее исполнение родительских обязанностей бывшем мужем — и проверка даже успела усмотреть в его поведении признаки административного нарушения по этой статье, однако срок привлечения к ответственности истек.
В результате бесчисленного количества жалоб Натальи на некачественное проведение проверок в прокуратуру, МВД, СК и Уполномоченному по правам человека прокуратура нашла ряд нарушений. Так, прокурорская проверка выяснила, что свидетелей не опрашивали, экспертизу не назначали и не запрашивали медицинские документы. Заявительницу, то есть Наталью, даже не уведомляли о решениях и результатах проверки.
18 октября 2022 года прокуратура Архангельской области на очередную жалобу Натальи ответила, что в течении четырех месяцев никакой работы по ее обращению не велось — очевидцы и участники конфликта не опрашивались — что прямым образом нарушает закон о полиции.
«Я ничего не могу достигнуть своей борьбой»
По уголовно-процессуальному кодексу России возбудить уголовное дело в отношении сотрудника прокуратуры, Следственного комитета или адвоката на региональном уровне можно только с разрешенияВоеннослужащие и граждане, призванные на военные сборы, а также сотрудники СК РФ, имеющие специальные звания, работники органов внутренних дел, войск нацгвардии РФ, органов и учреждений уголовно-исполнительной системы, Государственной противопожарной службы и таможенных органов несут только дисциплинарную ответственность по целому ряду административных статей, в том числе и за первичные побои (ст.,6.1.1 КоАП РФ). руководителя Следственного комитета этого субъекта.
«Получается, что даже если против следователя, который применяет насилие в отношении близких, возбудят дисциплинарное производство, максимум, что ему может грозить — это увольнение. На практике возбудить дела частногоДела, когда пострадавшая сама занимается сбором доказательств. По делам частного обвинения полиция такие дела не расследует, прокурор не представляет обвинение, а все эти обязанности перекладываются на плечи самого потерпевшего, который обычно от этого процесса не получает ничего кроме повторной виктимизации. обвинения, например, о причинении легкого вреда здоровью, практически нереально при таких условиях», — комментирует ситуацию руководительница Центра защиты пострадавших от домашнего насилия адвокат Мария Давтян.
Правозащитница считает, что сейчас система наказания представителей правоохранительной системы устроена так, что в случае домашнего насилия женщину защитить практически невозможно. «Несколько лет назад у нас было дело в Краснодарском крае. Военнослужащий преследовал свою бывшую жену по всему краю и когда находил, избивал. Были очень серьезные телесные повреждения. Таких эпизодов было несколько. Она всегда обращалась в полицию, фиксировала побои, проходила судебно-медицинскую экспертизу. Но нам везде отказывали, потому что он — военнослужащий. В каждом районе, где он ее избивал, то есть по месту совершения преступления, военный прокурор должен был дать согласие на возбуждение дела, но мы так и не смогли возбудить против него ни одного уголовного дела. В итоге ей пришлось переехать в другой регион».
Правозащитница отметила, что некоторые дела в отношении военных все-таки доходят до рассмотрения в военном суде, но это скорее исключение. «Проблема в том, что в России слишком большое количество граждан и прежде всего должностных лиц обладают различными иммунитетами. И на практике правовое регулирование особого производства в отношении отдельных категорий граждан отличается субъективизмом и сложностью применения. У военных своя юстиция, а у Следственного комитета, полиции и адвокатов отдельное производство по делам в отношении них», — говорит Давтян.
Пока готовился этот материал, бывший муж Натальи в очередной раз написал на нее жалобу по месту работы и обратился к главе города, с требованием проверить, как она исполняет свои родительские обязанности и на что тратит выплачиваемые на детей алименты. Учитывая количество жалоб, которые бывший следователь рассылает на свою жену даже людям, которые не имеют к этому делу прямого отношения, ко всем видам насилия, которым подвергается женщина, можно добавить и сталкинг.
«Я понимаю, что бороться с системой — это проигрышный вариант. Уверена, что если бы его привлекли хотя бы к дисциплинарной ответственности, он бы не чувствовал свою безнаказанность, — говорит Наталья. — Если бы мне кто-то рассказал тогда алгоритм, как вести себя при побоях, ведь женщина, которую побили не знает что делать, не знает куда бежать, я бы лучше понимала как поступать в той ситуации. Я борюсь, борюсь, но пока ничего не могу достигнуть своей борьбой. Я сейчас ни работать, ни жить не могу спокойно. Кто защитит права женщин и детей? Мои родители уже умерли и сейчас я одна с тремя детьми, которых очень люблю. Но мне страшно, страшно, что мне некому помочь и некому меня защитить».
