В какие соединения будут направлять мобилизованных
У всех военнообязанных не просто разный статус, но еще и разный житейский и военный опыт. Есть офицеры запаса после военной кафедры — они были на военных сборах, получили военно-учетную специальность, при этом не служили в армии. Есть те, кто служил, есть люди с боевым опытом. А есть резервисты, которые подписали с Министерством обороны специальный договор, и регулярно проходят сборы, получая от ведомства деньги, до 120 тысяч рублей в год. За это они постоянно обновляют боевые познания и умения, осваивают новую военную технику, и так далее. И это самая полезная категория для армии сейчас. Однако, их очень мало, по оценкам не более 5-10 тысяч.
Кроме того, есть те, кто сейчас находятся в госпиталях. Некоторые военные эксперты говорят, что в строй возвращается половина раненых на фронте. Но даже в Великую Отечественную войну 3/4 возвращавшихся в строй было нормой — и это при никакой медицине. Сейчас возвращаются до 90%. Это обычная цифра для военной медицины всех развитых стран, в том числе и Украины, а российская военная медицина находится на очень высоком уровне. В этой сфере люди служат долгими годами, их опыт сохраняется и приумножается.
Все эти категории военнообязанных будут пополнять вновь формируемые боевые соединения — бригады, дивизии, корпуса, полевые армии. В будущем эти соединения составят костяк стратегического резерва, который предполагается создать в ходе мобилизации. Это нужно, чтобы переломить ход военных действий и выполнить политическую задачу, поставленную руководством страны. Армия сама по себе не формулирует политических задач — это делают политики. Военные только могут влиять на исполнение задачи, могут ошибиться, подставить политическое руководство — например, если у них неверные данные разведки и неверное видение будущего театра военных действий. Ошибки, которые российская армия допускала при планировании войн, всем известны — Николай I планировал войну с Турцией, а получил осаду Севастополя.
Переломить ход военных действий средствами, выделенными до 24 февраля, армия была не в состоянии. Это стало очевидно еще в апреле-мае, когда фронт стабилизировался и две армии как равные силы уперлись друг в друга, началось стояние. При всех отчаянных усилиях российского командования, дальше продвинуться не удалось.
Такие мобилизационные мероприятия, как объявил [министр обороны] Сергей Шойгу, на 300 тысяч человек, не планируются за сутки и даже за трое суток. По всей России позавчера сотрудники “вторых отделов” компаний (часть отдела кадров компании, отвечающий за взаимодействие с военкоматами, — “Черта”) начали выдавать гражданам, подпадающим под мобилизационные категории, документы, подтверждающие их право на отсрочку. Чтобы это подготовить при нынешнем российском аппарате, нужно не менее двух месяцев — все было заготовлено заранее. Спущенные сверху в военкоматы разнарядки — кто сколько кого должен обеспечить в рамках мобилизации, каких ВУС, в каких количествах идут уже минимум два месяца.
Хватит ли трехсот тысяч мобилизованных, чтобы изменить ситуацию на фронте
Владимир Зеленский и Министерство обороны Украины в своих официальных выступлениях снизили оценку численности ВСУ с миллиона человек до 700 тысяч. По консенсусному мнению военных экспертов России, и по данным, которые поступают с театра военных действий, на фронте в первой линии (непосредственно участвующие в боевых столкновениях, — “Черта”) находится 400 тысяч бойцов ВСУ. Если Украине удалось создать такую армию, почему этого не может сделать Россия?
Давайте посмотрим, что такое украинский мобилизационный потенциал. В любой стране он не более 4-5% населения. Дальше уже идет «фольксштурм»отряды народной самообороны нацистской армии, куда набирались все люди от 18 до 60, не попавшие в регулярные войска — набор в армию детей и стариков. Последние годы численность населения Украины (без учета оккупированных Крыма и территорий ЛДНР, — “Черта”) оценивалась в 37 миллионов человек. Если вычесть уехавших за границу на работу, всегда учитывавшихся в официальных подсчетах, получается чуть ли не 27 миллионов (согласно статистике ООН, в 2017 году за пределами Украины жило 6 миллионов украинцев, — “Черта”). Понятно, что потенциал людских резервов у двух стран несопоставим. Шойгу не соврал, когда сказал, что 300 тысяч человек — 1% от всех, кто может быть теоретически использован во время боевых действий. Мое мнение — эта цифра точно будет превышена.
Как можно длительное время находиться в наступлении, если противник превосходит вас в численности, при этом он с сопоставимым техническим обеспечением и вооружением? Российская армия находилась в непрерывном наступлении вплоть до начала августа. Полгода армия значительно меньше армии противника находилась в наступлении — это нонсенс. Истощение наступательного потенциала было неизбежно. Группировка, зашедшая на Украину, была малочисленная (она оценивалась в 140 тысяч человек, — “Черта”), она не позволяла осуществить военные планы Кремля — к июню это уже было консенсусное мнение.
Во время наступления ВСУ в Херсонской области украинцы прорвали первую линии обороны российской армии, углубились на 5-6 километров. Российские войска сражались, фактически, в режиме погранзаставы. Представьте себе рассыпанные вдоль границы погранзаставы, узлы долговременной обороны — и между ними дырки. И сквозь эти дырки свободно прорывается противник. Сзади должен стоять мобильный резерв, который вылетает из глубины тыла и наносит удары по прорвавшемуся противнику, затыкает дыры. Но у вооруженных сил РФ сейчас нет этой второй линии обороны. Из сообщений Андрея Картаполова позавчера мы узнали, что мобилизация необходима для создания второй линии обороны.
Задача российской армии сейчас — создать полноценные оборонительные позиции и упереться рогом. Атаковать будет украинская армия, сейчас она владеет стратегической инициативой, по крайней мере, активно борется за нее, непрерывно атакует на различных участках фронта. При этом Россия будет обороняться в условиях своего тотального воздушного превосходства и превосходства в средствах дальнего огневого поражения, так что для украинцев наступление будет очень тяжелой задачей — и потери будут очень серьезные. В результате может получиться так, что российская армия сделает с украинской то, что украинская сделала с ней до августа — истощить ее. В это время в российском тылу из мобилизованных будут формироваться те самые стратегические резервы.
Как будет проходить подготовка мобилизованных к боевым действиям
Мобилизация военнобязанного гражданина — только первый шаг. Дальше идет тяжелая, тягомотная история — он должен попасть в учебный центр, в наскоро созданный или унаследованный от Советского Союза, попасть в руки профессиональных сержантов, офицеров — инструкторов. У нас их ограниченное количество, рассчитанное на армию мирного времени, с которой начиналась военная операция. Они не смогут сразу как огромная мясорубка провернуть все 300 тысяч человек.
Представьте, что у вас в городе 10 школ, и вам нужно за год обучить миллион учеников. Что делать? Вы должны каждую из десяти школ разбить еще на десять, создать временные школы, кого-то обучать в школьных лагерях, нанять где-то учителей, выделить дополнительные учебные пособия. А учеников надо разбить на партии — кого-то учить с утра, кого-то во вторую смену, а кого-то в третью, после пяти вечера. Учителя будут работать не разгибаясь, но частично вы задачу выполните.
Обладает ли российская армия сейчас учебной инфраструктурой, которая позволит быстро 300 тысяч человек превратить в настоящие боеспособные соединения, привести в боевое слаживание? Боевое слаживание — это процесс, проходящий в уже готовом соединении, когда солдаты и офицеры узнают друг друга, становятся друг другу не чужими. В дальнейшем, когда они попадают в бой и испытывают выбросы адреналина, между ними появляется то самое боевое братство, которое отнюдь не фигура речи, а настоящий глубоко изученный психологический феномен. На первичную подготовку и боевое слаживание нужно минимум три месяца, а если по уму — полгода. То есть через полгода у руководства России может появиться инструмент, который позволит переломить ситуацию на фронте.
У России нет достаточного количества учебных полигонов, чтобы уже через неделю разместить на них 300 тысяч человек. Их, как в примере выше, нужно будет делить на партии. Кого-то из инструкторов придется отзывать с фронта. Новые соединения нужно будет насыщать фронтовиками, теми, кто имеет боевой опыт и может передавать его вновь призванным людям. Советский Союз проходил это во время создания так называемого Резервного фронта в 1942 году: после Сталинградской битвы было огромное количество раненных, и из этих раненых и новобранцев создавался резервный фронт. В дальнейшем это была мощнейшая сила — туда после лечения приходили прошедшие Сталинград бойцы, закаленные самыми тяжелыми испытаниями.
Если, опять же, проводить мобилизацию по уму — недопустимо отношение к людям как к расходному материалу. В процессе боевых действий мы видели, что и с украинской, и с российской стороны на фронт попадали слабо обученные люди, не умеющие пройти по азимуту, которые путают восток и запад.
О сложностях проведения мобилизации в России
В районных военкоматах в России очень небольшие зарплаты, а помогают военкомам пенсионерки, которые получают 5-15 тысяч рублей в месяц. В регионах это повсеместно. Не буду делать хлестких выводов, но получится ли в таких условиях провести успешную мобилизацию и насколько она будет ограничена коррупционным фактором, сегодня не знает никто. Последние полгода должны нас подвести к мысли, что никакие прогнозы не работают.
Самое главное — сумеет ли армия из этих мобилизованных людей создать настоящих, умелых, грамотных и мотивированных военнослужащих, прошедших боевое слаживание и экипированных техникой по штатному составу. Только тогда мы сможем сказать — да, они справились.
Сколько людей Украина сможет противопоставить российской мобилизации
Сейчас Украина находится в выигрышном положении, она пожинает плоды преобразования армии, плоды мобилизации, проведенной полностью до конца мая – сейчас идет уже шестая волна. Украинская армия по-прежнему высоко мотивированная сила, у нее в резерве три армейских корпусаОбъединение нескольких дивизий, численность дивизий ВСУ — от 6 до 25 тысяч человек, созданных этим летом. В сентябре мы увидели результаты создания этих корпусов — наступление под Харьковым. Сколько времени прошло, пока людей обучили, создали из них резервные соединения и они нанесли удар? Примерно с такой же задержкой мы ощутим эффект от российской мобилизации.
Чем ответит Украина на создание этих новых подразделений? По-моему, людской резерв Украины практически исчерпан. Если звучала цифра в миллион — значит все, дальше ехать уже некуда. Обратите также внимание, что где-то 20% Украины ей уже не принадлежит, они заняты российской армией. Все, кому на оккупированных территориях в следующем году исполнится 18 лет, в ВСУ не попадут. Не стоит забывать и про дезертиров и уклонистов — явление, которое было на любой войне, даже Великой Отечественной. Украинская мобилизация не смогла этого избежать — не обойдется без этого и российская.
Как новые российские части будут моторизированы
Гражданский автотранспорт будет изыматься только в случае тотальной мобилизации, при частичной такого не будет. Сейчас на базах хранения достаточно старой, еще советской военной техники, да и новых машин хватает, на полную мощность запущен Курганский уралвагонзавод, ГАЗ, КрАЗ и другие. Имейте также в виду, что из каждых четырех подбитых танков, которые удалось вывезти в тыл, три возвращаются в строй усилиями ремонтных бригад. Именно поэтому основные дальние удары ВС РФ приходятся на ремонтные мощности Украины.
Если сравнивать возможности комплектования ВС РФ и ВСУ техникой, у ВСУ эти возможности до сих пор меньше. Там для мобилизации привлекался гражданский автотранспорт — но в этом ничего хорошего нет, это от отчаяния.
О мотивации российских военных
Мы не видим массового российского дезертирства и массового отказа от выполнения воинских обязанностей на линии фронта. Есть отказники, которые не хотят идти на фронт и предпочитают даже получить срок, их достаточно, их родители бьются за них, не хотят пускать их в эту мясорубку. Но когда человек уже попал на фронт, когда он находится в боевой части — дезертирств уже практически нет.
Весь ход боевых действий показал, что важнее всего боевая выучка, слаживание и грамотное командование. Мотивация — крайне важна, но она не стоит на первом месте. Развитые страны последние 30 лет провели очень много войн, и ни одна из этих войн не велась с целью защиты территории этих стран — все они, по факту, были заморскими экспедициями. Воевали эти армии отлично. Но какой мотив двигал этими армиями? Присяга — и другого мотива нет. На одном этом мотиве были, к примеру, построены Британская, Французская, Испанская, Португальская колониальные империи, да и Российская империя тоже. В XX и XXI веке армия США ни одного дня не защищала свою территорию — но воевала нормально.
Я сам воевал в Афганистане, и могу подтвердить, что присяги достаточно, чтобы вести войну где-то у черта на куличиках — такую, в которой ты даже не сможешь объяснить своим родственникам, зачем ты туда поехал. Есть приказ командира, и есть первая строчка устава: приказ командира является для подчиненного законом, а неисполнение приказа — преступление. Это и есть главный мотив. Но у защищающей свою территорию стороны есть дополнительная очень мощная мотивация.
Почему вместо мобилизации не задействовали имеющихся в армии срочников
Части составленные из срочников исполняют функции боевого обеспечения — логистического, технически-ремонтного и так далее. Если вы отправите эти части на фронт, вам неизбежно понадобятся новые военнослужащие, которые теперь уже будут обеспечивать этих срочников. В армии США на одного солдата из боевых частей во время операции «Буря в пустыне» приходилось три бойца, обеспечивающих боевой процесс из прифронтовых зон. У нас сейчас в российской армии соотношение один к двум — 280 тысяч солдат боевых частей при общей численности военнослужащих в 1,1 миллион человек. Чем меньше людей в тылу обеспечивают боевой процесс, тем хуже воюет тот солдат, что на передовой.
Наша военная доктрина на начало военной операции предполагала возможность вести одновременно две крупных оборонительных региональных операций на границах страны. Но она не исходила из задачи прийти с огнем и мечом в страну с населением в 37 миллионов человек, большим количеством городов-миллионников и второй по размеру в Европе, весьма мотивированной армией. Сейчас руководству России и российской армии предстоит полностью перестроить доктрину. Пока что руководство Минобороны не показывало серьезных успехов в части интеллекта.
