Через пару лет в Новой Москве начнут строить самое большое кладбище в Европе. Для чего? Мы уже не помещаемся на планете?
Желание московских властей построить огромное кладбище удивляет. Такое ощущение, что это попытка удержать модель прошлого, которое уже никому не нужно.
Гигантское кладбище — это абсолютно несовременный, архаичный проект. В мире, наоборот, стараются не кладбища расширять, а кремировать умерших, потому что земля очень дорогая.
Конечно, можно построить кладбище подальше от города, но через какое-то время город разрастется и туда. К тому же в столицах всегда была популярна кремация — а тут кладбище решили делать. Странное решение.
Почему кремация была популярна именно в столицах?
Кремация в принципе мировой тренд последние лет двадцать. В странах Северной Европы большинство людей предпочитают кремацию. Ее не особо принимают только в южных странах: католическая церковь не приветствует.
В царской России несколько раз пытались ввести кремацию, но церковь имела большой вес и не пропускала этот закон.
Внедрять кремацию в СССР стали коммунисты — советская власть была модерновая: разговоры про будущее, здоровье, силу, молодость. Кладбища воспринимались как некий пережиток. В первое время их даже не вписывали в городские планы, особенно когда строили новые промышленные города.
Первый крематорий заработал в Петрограде еще в 1922 году, но его быстро закрыли из за дефицита дров и угля. В 1927-м году открыли Донской крематорий в Москве— здание изначально было недостроенной церковью 1914 года.
В нем в первую очередь кремировали идейных коммунистов, госслужащих, выдающихся людей — и так продвигали идею кремации. В 1930-е тут проводили до 10 тысяч кремаций в год. Тогда здесь часто сжигали бесплатно — бездомных, выкидыши. В годы Великой отечественной войны на Донском кладбище мест уже не было, и урны просто копились в ожидании, пока не построят колумбарии.
Тем не менее в первые десятилетия Советского Союза сделать кремацию массовой не удалось в силу традиций и привычек. Похороны — очень консервативная сторона культуры.
Эта новая традиция прижилась лишь к концу XX века: Москва и Петербург были в тренде и адаптировали то, что пришло из Европы. И еще важно, что появились условия: в Москве работало несколько крематориев.
В 1973 году построили крематорий при Николо-Архангельском кладбище. До середины 1980-х в нем кремировали умерших членов политбюро ЦК КПСС. В 1976 году появился крематорий на Хованском кладбище, в 1985 году — Митинский. Эти три крематория по сей день государственные, а первый частный — Носовихинский у того же Николо-Архангельского кладбища — появился в 1998 году. Донской крематорий работал до 1992 года. А после перестройки здания в 1998 году был превращен обратно в церковь.
В последние годы мода на кремацию растет во всем мире. В крематорий Новороссийска привозят людей даже из соседних государств — например, из Грузии. Там кремация не запрещена, но общество и церковь ее не особо принимают. Если человека кремируют, его могут даже не отпеть в церкви.
Но общий мировой тренд — это кремация. Все проекты будущего рассматривают кладбище преимущественно как колумбарий.
Какие еще тренды есть в похоронной отрасли?
Есть экологические тренды, когда в урну с пеплом могут подсыпать удобрения и посадить дерево. Кладбище превращается в лес, где каждое дерево выросло из урны покойника.
Но это не новая история. Такое предлагали в XIX веке в Европе и потом большевики в 50-е-60-е годы, когда поднимали целину: «Люди все равно в прах превратятся, а так мы хотя бы используем их полезным способом».
Тренды задают маленькие государства. Например, в Сингапуре дефицит земли, и они переводят старые кладбища в колумбарии: эксгумируют тело, сжигают его и перезахоранивают.
В Израиле людей нельзя кремировать по религиозным соображениям. Там делают многоуровневые кладбища, но с классическими захоронениями. Там устроили землепроводы, чтобы каждая могила соединилась с первым уровнем земли, и все было по канонам.
Во Франции делают вертикальные колумбарии — что-то вроде многоэтажных парковок, где рядами устроены колумбарии.
В России сложно представить, чтобы люди согласились эксгумировать своих близких и перезахоронить.
Это абсолютно обыденная практика. Еще в советское время кладбища во многих городах часто превращали в парки.
Как это происходит? Ищут родственников умершего. Если они ухаживают за могилой, ее могут оставить внутри парка. Если кладбище вообще переносят, то родственников уведомляют, что в такой-то срок нужно перезахоронить тело. Если они этого не делают, памятник могут снести, а тело оставить в земле.
Самый знаменитый перенос кладбища был во Франции. В центре Парижа возвышалось огромное Кладбище Невинных с миллионами захоронений. В конце XVIII века его несколько лет раскапывали, косточки [покойников] перемывали и складывали красивыми узорами в катакомбах. Так что сегодня парижские катакомбы, где лежат черепа, — это просто перенесенное кладбище.
Технически ничто не мешает перенести захоронение, тем более, если у человека нет родственников, и он уже такой условно безымянный.
Как-то это кощунственно.
Люди всегда так поступали. Это в России привыкли, что вам выдали участок, и туда со временем подхорониваются все родственники. А в Европе все участки находятся в собственности государства, и люди платят за них аренду. Если родственник перестал платить, то в течение нескольких лет тело вынимают и отвозят в общую могилу. А участок передается следующему арендатору.
А как же фамильные склепы, которые мы видим на европейских кладбищах, где столетиями хоронят членов одной семьи?
Склепы в Европе арендуют на 50-100 лет, могут продлить, передать в наследство аренду. Склепы либо принадлежат очень богатым династиям, и потому сохраняются веками, либо передаются другим богатым семьям, которые меняют вывеску.
Но земля на европейских кладбищах везде муниципальная без исключения. Если семья не платит за склеп, то тела изымают, промывают и помещают в небольшой металлический контейнер. Если у семьи есть собственная ячейка в колумбарии, его отправляют туда или кремируют. Если нет — тело определяют в общественное хранилище на кладбище: это может быть длинная бетонная стена с ячейками или ряд таких стен. Иначе происходит с детскими могилами: их не перезахоранивают, а просто углубляют в земле — это общее правило.
Бывают исключения, когда склепы связаны с выдающимися личностями. Тогда государство может взять на себя их на содержание, если семья больше не тянет или потомков не осталось.
Как люди воспринимали кладбища в разные эпохи?
Отношение к кладбищам всегда было разным, потому что менялось общество и взгляды.
В христианском обществе в средние века кладбища были просто ярмаркой. Там ставили палатки, торговали, веселились, гуляли, встречались влюбленные. Считалось, что душа человека ушла в рай, а это просто тело и ничего серьезного в нем нет.
В конце XVIII века, с приходом культуры романтизма после Французской революции, кладбища по-прежнему воспринимались как место для прогулок и отдыха, но уже больше как парки. Люди приезжали туда на пикники всей семьей, к родственникам на могилку, чтобы погулять и порезвиться с детьми.
Тогда же старые кладбища начали выносить за пределы городов по гигиеническим причинам: считалось, что тела выделяют опасные миазмыУстаревший медицинский термин, которым вплоть до конца XIX века обозначались обитающие в окружающей среде «заразительные начала», о природе которых ничего не было известно.. На окраинах стали строить новые кладбища. Такое же отношение к кладбищам и смерти было в античности: считалось, что кладбища должны располагаться за городом, и это место не скорби, а, скорее, присутствия памяти. Тогда появились все символы, которые вы видите на старых кладбищах: красивые склепы, ангелы, статуи, символика из цветов, растений, животных.
Первая мировая война вызвала у людей шок и отторжение: слишком много смертей, и часто погибшего невозможно найти и нормально похоронить. Это стало менять общество.
Раньше похороны были способом социализации, поводом встретиться с друзьями и родственниками. Похоронную процессию было видно издалека, люди собирались, обсуждали дела, могли даже политический митинг на похоронах устроить.
После Первой мировой войны общество начало переходить в стадию, когда смерть не хотят видеть. Это касалось и похорон, и облика кладбищ, и даже отношения к вдовам. Раньше женщина могла целый год носить траур, а теперь люди стали меньше показывать, что у них кто-то умер. Церемонии прощания укорачивались, похороны становились очень семейными, персональными. Смерть стали избегать: с ней не хотели сталкиваться.
Это относится ко всем войнам? После Великой Отечественной так же было? А сейчас? На кладбищах России много могил военных с российскими флагами — кажется, что сокрытия смерти не происходит.
Это относится в первую очередь к Первой Мировой войне, которая вместе с индустриализацией значительно изменила культуру западного общества. Вторая мировая война просто усилила этот тренд. Нынешняя — тоже. На кладбище может быть сколько угодно символики, но публичное выражение похорон по-прежнему скрытое.
Похороны не становятся массовыми, они не повод для встреч малознакомых людей, перевозка тел происходит минимально заметно для окружающих, разговоры об умерших все так же закрыты внутри узкого круга семьи и знакомых, это не обсуждают публично.
Смерть как бы заблокирована между самим фактом смерти человека и надгробием на кладбище. Только эти две точки более-менее попадают в публичное пространство, а процесс между ними же максимально приватный.
Члены семьи не носят публичный траур, не ходят в черном, и окружающие не поддерживают их долговременно, как это было до Первой мировой войны.
Тогда отношение к смерти наложилось на общий тренд XX века — «мы строим новый мир, где смерти не будет». И до сих пор мы стараемся избегать темы смерти.
Впрочем, в последние 30-40 лет появился контртренд: молодежь уже не воспринимает смерть так сакрально. В музыке, в философии появляется идея восприятия смерти как естественной части нашего существования. Отсюда у людей интерес к экскурсиям на кладбищах.
Как внешний вид кладбища отражает социальные изменения, которые происходят в обществе?
Богатые кладбища имперского периода располагались в центре города, украшались красивыми памятниками. Тогда и мода такая была, и капиталы у людей огромные. По окраинам хоронили тех, у кого не было денег. Эти кладбища не сохранились.
На облик кладбищ сильно влияла религиозная принадлежность. Они делились на сектора: православные, католические, мусульманские, еврейские, молоканские — всех хоронили отдельно.
В Советский период на могилах ставили простенькие металлические кресты. Люди сами могли обратиться в какую-нибудь организацию, где делали заборы, и из того же материала им ковали крест и оградку.
Советские захоронения отмечали звездой, установленной поверх надгробия из камня или металла в форме пирамидки. Это были не обязательно военные захоронения: пирамидка могла означать идейного коммуниста. Бывают могилы, где в пирамидке сделано окошко, и в окошке стоит урна с пеплом.
Пирамидку коммунисты позаимствовали от французской революции, там это появилось впервые. Когда наполеоновская армия побывала в Египте, у них пошла мода на обелиски, пирамиды. Советские власти переняли эту революционную форму.
В советское время были престижные мемориалы, где хоронили политическую верхушку. Часто на памятнике указывали профессию умершего. У простых людей был все тот же крест или табличка с базовыми данными.
В наше время на достаток указывает камень: чем богаче человек, тем более дорогой камень используют для его надгробия. Если человек бедный, на могиле будет, скорее всего, обычный крест или простой камень с изображением или фотографией умершего.
Есть и региональные этнические нюансы. Башкиры могут сначала поставить деревянный чурт — такой обрубок с человеческим лицом. Потом уже рядом ставят классический памятник.
В Западной Грузии, например, в XX веке была мода делать цветные изображение человека в полный рост. Это немного кринжовая история, на мой взгляд. Идешь по кладбищу, и ощущение, что человек стоит и смотрит на тебя, как живой. Это привело к появлению «инстаграмных» надгробий, я их так называю, когда вместо одного изображения человека наклеивается серия цветных фотографий-аватарок, как в соцсетях: человек в разных жизненных ситуациях.
Можете ли вы назвать могилу, которая вам особенно запомнилась?
Я очень люблю кавказские мусульманские захоронения: они содержат много символики. Классическое мусульманское надгробие очень скромное, но на Кавказе — внерелигиозная этническая традиция.
Однажды мне прислали фотографию трех памятников из Хасавюрта, которые стоят рядом друг с другом. На одном изображен орден, кувшин и надпись «мать-героиня». На втором — перо и книга: это учитель. На третьем — книга с математическими символами и поезд, который сходит с рельсов из-за взрыва. Все рисунки в одном стиле, выполнены одним художником.
Я долго выяснял, и оказалось, что внутри этого памятника заключена целая история: человек возвращался в 90-е из Москвы в Дагестан на бакинском поезде, поезд подорвали30 мая 1991 года около станции Хасавюрт в Дагестане произошел теракт: был взорван пассажирский поезд Москва-Баку. Погибли 11 человек, ранены 22. Суд оправдал обвиняемых сотрудников спецслужб Армении. , и он погиб. А родственники изобразили эту сцену.
На памятниках иногда изображают причину смерти человека, но тут это сделано совершенно потрясающим способом — как комикс. Такая история на камне рассказывает о человеке больше, чем любой другой символ.
Памятник — это витрина биографии человека для всех, кто придет на кладбище. Раньше люди готовили его при жизни: что они расскажут о себе потомкам? Какое послание оставят?
В символике надгробий часто заложены определенные смыслы. Например, две руки, пожимающие друг друга — это умерший муж таким образом просит жену, чтобы она не забывала о нем.
Как бы вы хотели, чтобы выглядел ваш памятник?
В тбилисском пантеоне в Дидубе есть памятник этнографу Георгию Читая. На гранитном блоке — общие сведения, портрет в профиль, а по периметру созданы изображения, как рисунки первобытных людей в пещерах. Человек, который приходит на могилу, сразу понимает: здесь этнограф, он изучал человеческую культуру. И причем он не просто написал «смотрите, я этнограф», а сделал схематическое изображение, которое можно разгадать.
Мне кажется, я бы хотел что-то похожее, наверное. Но вообще непонятно, что будет через пять-десять лет, учитывая эксперименты с сознанием и ботами.
Как через 50 лет может выглядеть кладбище в среднестатистическом российском городе?
Я думаю, это будет что-то вроде «смарт-колумбария»: здание, где систематизированными рядами будут стоять урны. У каждой — свой цифровой номер. Человек приходит, пишет или говорит, кто ему нужен — нужная ячейка подсветилась. Технологии плюс кремация — это не что-то экстраординарное, а общий мировой тренд.
Есть еще один тренд, который уже начали реализовывать. Это загрузка сознания человека в бот, что-то вроде чата GPT. Человек при жизни, в разные годы, ходит в студию, и его по несколько часов записывают: как он разговаривает, его эмоции, стиль общения. Делают его слепок.
Когда человек умирает, родственникам выдается айпад, и загруженный слепок умершего продолжает с ними общаться. По этому поводу психологи забили тревогу: если у вас есть чат, в котором вы общаетесь с умершим родственником, вы не сможете проработать горе и отпустить его. В таком случае человек может оторваться от реальности. В России в 2024 году запустили такой проект.
Второй тренд, который пока только обсуждается, — когда такие слепки умерших людей загружают в виртуальное пространство, и они там «живут». Родственник может на какое-то время подключаться к этому пространству и навещать близких. Или, например, умер профессор. Мы все его знания записали в некую программу, и после смерти они загружаются в робота. И «профессор», как чат GPT, продолжает делать исследования, учить студентов.
Мы живем в мире, в котором все непонятнее: где человек живой, а где мертвый? Где полоса, которая отделяет эти два мира?
