Первый в Дагестане приют для женщин, попавших в трудную ситуацию, скрывает свой адрес и получает угрозы. Недавно дверь центра выбил муж одной из женщин: он забрал детей, но заставить вернуться сбежавшую от побоев жену не смог. Настоящее Время рассказывает, как живут подопечные приюта и те, кто им помогает
«Марьям, выходи, или я тебя убью!» — Рустам Ильясов выломал замок железной входной двери и ворвался в реабилитационный центр для женщин в Махачкале, разыскивая свою супругу. Одну за другой открывая двери комнат, он выкрикивал имена жены и детей. В это время Марьям и волонтерка приюта прятались в спальне. Дойдя до комнаты, Ильясов стал дергать за ручку, но женщины держали дверь с внутренней стороны. Тогда мужчина вошел в соседнюю комнату, где были их с Марьям дети, и потребовал, чтобы они вышли с ним.
Старший сын Ильясова, мальчик семи лет, и его пятилетняя сестра подошли к отцу. Младшая дочь, которой едва исполнилось три года, от страха застыла посреди комнаты. Рустам взял на руки сына и дочь, вышел с ними в подъезд, но через несколько минут вернулся один, чтобы разыскать Марьям. Он снова бродил по квартире, безуспешно пытался открыть дверь, выкрикивал оскорбления и угрозы. Волонтеры фонда вызвали полицейских. Но когда они приехали, Ильясов уже скрылся.
Глава реабилитационного центра (он работает в обычной квартире одного из многоэтажных домов в Махачкале) Евгения Величкина написала заявление в полицию по факту порчи имущества и незаконного проникновения в жилище. Железную входную дверь в квартиру придется менять: под тяжелыми ударами мужчины она деформировалась и покрылась глубокими вмятинами, как будто по ней били кувалдой.
Муж Марьям Ильясовой звонит в реабилитационный центр и требует, чтобы его супруга вернулась домой. «Он нам сказал: «Приду и морды вам разукрашу. Не дверь, а морды вам поменяю», — говорит Величкина. — Мы обратились к следователю, объяснили, что боимся за свои жизни, что он угрожает сотрудницам. Следователь сказал: «Ну он же никого не убил. Разберемся, ждите».
«У него чуть-чуть дурацкие понятия»
Родители Марьям Ильясовой развелись, когда она была совсем маленькой. Девочку воспитывала бабушка. «Она была религиозной, хорошая была, заменила мне маму и папу». После смерти бабушки в 2008 году девушка переехала жить к отцу. Родственники торопили с замужеством, поэтому, когда Марьям встретила Рустама и он предложил ей выйти за него, долго не раздумывала. Ей было 16 лет, когда они поженились. Новобрачные поселились в родовом селе Рустама в Хивском районе Дагестана. «Я как бы нашла в нем все самое родное, близкое. Он поддерживал меня. По любви я вышла замуж и сильно любила его все эти годы», — говорит 26-летняя Марьям.
В первый раз муж ударил ее наутро после свадьбы. Оказалось, что согласно обычаям его села, она должна была встать в четыре утра, прибраться после застолья и перемыть всю обувь. Но никто ее об этом не предупредил, в ее селе таких правил не было, и к тому же на следующий день после свадьбы у нее сильно болел живот. «Мне 16 лет было, откуда я могла знать?» — как будто извиняется Марьям. Муж в тот день ударил ее по щеке. Потом попросил прощения за пощечину, но впредь жену строго контролировал: следил, как она выполняет работу по хозяйству, устанавливал время, когда она должна вернуться домой, наказывал за опоздания, предложил «закрыться» и носить хиджаб. Но, утверждает Марьям, она и сама этого хотела: ведь «заставить [носить] хиджаб невозможно, это только по собственной воле».
«Он говорит: нормальный мужчина всегда должен проверять жену. Но он любил меня, не могу сказать, что не любил. У него такие чуть-чуть дурацкие понятия были», — оправдывает она мужа.
В 19 лет Марьям родила первенца. Молодую семью содержала в основном свекровь. Рустам перебивался временными подработками — то в Махачкале, то в Ленинкенте, то где-то на севере России. Вернувшись из Норильска два года назад, привел в дом вторую жену (при соблюдении определенных условий ислам это позволяет). Вторая жена оказалась на несколько лет старше Марьям, почти ровесница Рустама.
«Он ее взял из жалости, как он говорит, хотя у него [жалости] вообще нету. Ради Аллаха ее взял. Говорит, что она дважды разведенная. У нее ребенок от первого брака. Но он мне никогда не говорил, что ее любит. В последнее время у него уже крыша начала немножко идти. 18-летнюю, говорит, возьму, мне на вас обеих будет плевать», — рассказывает Марьям. По ее словам, муж еще до свадьбы предупреждал, что она не будет у него единственной женой.
Новая супруга Рустама сразу начала хозяйничать в доме, говорит Марьям. Он не мог снять ей отдельное жилье и содержать еще одну семью, поэтому решил, что обе женщины как-нибудь уживутся вместе. В итоге в двухэтажном доме свекрови разместились Марьям с тремя детьми, муж и его вторая жена с их общей дочерью. Старшую дочь женщины забрала к себе бабушка, которая намерена оформить над внучкой опеку. По словам Марьям, пока этого не произошло, Рустам издевался над одиннадцатилетней падчерицей и бил ее.
«Он со своими детьми такие ужасы не творил, на своих детей он руку так не поднимал. Редко мог дать пощечину или схватить за ухо, если они что-то плохое сделали, но, если честно, его дома не бывало, чтобы их воспитывать, — говорит Марьям. — Он у друзей ночует, в мечети остается. У него есть привычка говорить: я — свободный человек. Мы давно не [живем] как нормальная семья. Я ему говорила: почему мы спим в разных комнатах? Он говорил: потому что я не могу переносить шум от детей».
«Развестись, устроиться на работу»
Ужиться со второй женой Рустама Марьям не удалось, женщины постоянно скандалили. Ильясов становился еще более раздражительным и бил обеих жен. В апреле он несколько раз ударил Марьям по голове железной кружкой. Когда мужа в очередной раз не было дома, Марьям собралась и сбежала вместе с детьми. Деньги на дорогу ей дала свекровь, которая всегда ее поддерживала. Мать мужа хотела отправить Марьям в гости к своей сестре, чтобы как-то разрядить обстановку в доме, но Марьям обратилась за помощью в реабилитационный центр.
«Мне пришлось ее обмануть, иначе я бы из этого дома здоровой не вышла. В последнее время [Рустам] мне говорил: или [ты уйдешь] вперед ногами, или я тебя искалечу, чтобы ты не смогла выйти. Я нашла это место и ушла сюда, — Марьям обводит взглядом комнату в кризисной квартире. — Если бы этого места не было, я бы, наверно, до сих пор сидела там, терпела эти унижения и оскорбления».
Вторую жену Рустам тоже избивает, рассказывает Марьям. Как-то Идрисов говорил ей, что побил женщину скалкой и шнуром. «Я не знаю, что у нее в голове, она на все готова ради него. Это не любовь. Муж говорит, что она боится остаться на улице одна, потому что у нее за спиной никого нет. Она другого течения [ислама] была, ее постоянно на допросы вызывают куда-то, она на учете, ей нужна защита, а этот придурок ходит и с ментами ругается. Она себя как за каменной стеной [с ним] чувствует».
Сейчас Марьям работает с психологом. На двери в ее комнате висит список планов на ближайшие месяцы: «Что я должна сделать? Развестись с мужем. Обратиться к адвокату. Устроиться на работу. Детей устроить в садик. Купить жилье». У них с мужем был оформлен и религиозный брак, но недавно их развел имам одной из махачкалинских мечетей.
Больше всего женщина беспокоится за здоровье старших детей, которых забрал Рустам. Она говорит, что у обоих «нарушена психика»: сын растет замкнутым, а у средней дочери «есть признаки аутизма». Мужа, по словам женщины, эти проблемы не волнуют: он любит детей, но совершенно не хочет ими заниматься. «Работать не хочу, говорит, одевать их не хочет он, если я что-то куплю [детям, он спрашивает], зачем [купила]. [Говорит], девочек не отдам в садик, школа — это под вопросом. У него такие дикие взгляды на жизнь», — рассказывает она.
Женщина уверена, что муж не станет причинять вреда своим детям и забрал их только для того, чтобы вернуть ее. Недавно он привез к приюту дочку, чтобы Марьям согласилась поговорить с ним по телефону. Передать девочку матери он отказался.
Известно, что Ильясов наблюдался у психолога в районной поликлинике, а в начале 2019 года, вероятно, находился на лечении в психиатрической больнице. «У него в последнее время какие-то галлюцинации были, он говорил, что задушит меня и моих детей, иногда у него бывают мысли всех нас убить, себя убить», — говорит Марьям. Но тут же допускает, что у Ильясова нет проблем со здоровьем и он просто пытается оформить себе инвалидность, чтобы получать пособие.
«До такой степени он меня довел в этой жизни, что я говорю: этот хиджаб я тоже сниму, начну новую жизнь!» — вдруг воодушевляется Марьям. Но потом как будто пугается собственных мыслей и добавляет, что снять платок на самом деле не решится. На вопрос, точно ли не вернется к мужу, она отвечает уверенно: «Не-не-не, даже мысли не может быть, чтобы вернуться!»
Жизнь в приюте
«У женщин, которые страдают от домашнего насилия, есть такой стокгольмский синдром. Они становятся очень зависимы от своего насильника, возвращаются к нему много раз и страдают по кругу», — говорит Евгения Величкина, глава центра защиты материнства и детства «Теплый дом на горе» в Дагестане.
Махачкалинский приют для женщин заработал в конце 2017 года. Ранее Величкина курировала центр помощи женщинам в Воронеже, а затем получила государственный грант на открытие такого же центра в Махачкале. «Я приезжала сюда несколько раз и поняла, что запрос на такую организацию есть», — объясняет она.
Изначально фонд сосредоточился на профилактике абортов и помощи беременным женщинам, оказавшимся в сложной ситуации. Затем в приют стали принимать женщин, пострадавших от домашнего насилия, как это случилось с Марьям. Она, как и остальные подопечные центра, приехала в кризисную квартиру вместе с детьми. За полтора года через приют прошли 27 семей, говорит Евгения.
Одни женщины оказываются в реабилитационном центре, потому что от них из-за внебрачной беременности отказались родственники. Другие развелись, и семья их после этого не принимает. Есть девушки-сироты, которым не дали жилье, хотя они сами уже стали матерями.
Приют — это скромно обставленная, но просторная трехкомнатная квартира в Махачкале. Реабилитационный центр заключает с женщинами договор на три месяца. Они получают жилье, на протяжении всей реабилитации с ними работает штатный психолог, помогают юрист и социальный работник. «Мы можем продлить договор до шести месяцев, если есть какие-то обстоятельства. На улицу у нас, конечно, никто не выходит. Обычно мы за три месяца решаем вопрос. Женщина либо находит работу, либо жилье, либо с какой-то мамой объединяется и вместе снимают квартиру. Работают и по очереди смотрят за детьми», — объясняет Величкина.
У подопечных центра есть дневной распорядок, женщины по расписанию дежурят на кухне. Действует система правил, за нарушение которых женщины могут лишиться крова. Нельзя уходить из приюта без предупреждения, бить своих и чужих детей, возвращаться после 22 часов, приводить мужчин, кричать друг на друга и на детей, ругаться матом и воровать, обманывать и портить имущество приюта. Кроме того, в приют не принимают женщин, которые ранее прерывали процесс реабилитации и возвращались к мужьям.
— К нам однажды приехала женщина из Чечни. Здесь она укрывалась несколько дней, муж звонил ей, извинялся, говорил, что раскаялся. И она согласилась, чтобы он за ней приехал и забрал домой. Мы пытались с ней поговорить — ты подожди, подумай. Психолог с ней работал. Несколько часов мы сидели и всей командой уговаривали ее остаться. Говорили, что он продолжит ее избивать, это повторится 100%. Но она захотела использовать этот шанс, чтобы сохранить брак, — рассказывает Евгения. — Мы вышли на балкон, чтобы посмотреть, как она садится в машину. И вот машина начинает заезжать за угол и мы видим, что муж на нее замахнулся, видим, что он ее ударил.
— Через некоторое время она опять нам писала, звонила, — вспоминает Фарида Бахшиева, помощница руководительницы приюта. — Говорила, что он ее убьет. Говорила: «Девочки, спасите меня, что-нибудь со мной сделайте». Она была беременна еще на тот момент.
Сейчас их бывшая подопечная находится в чеченском реабилитационном центре «Женщины за развитие».
— В таких случаях мы стараемся [женщин обратно] не принимать, — говорит Евгения. — Мы всегда предупреждаем: ты сама берешь ответственность за свой шаг. Чтобы она не использовала наш приют опять же в качестве…
— Плацдарма для пережидания бури, — подсказывает Фарида.
— Да. Это не дисциплинирует подопечную. Она не учится брать ответственность за свои решения. Хотя, конечно, если обстоятельства от женщины не зависели, но она опять попала в трудную ситуацию не по своей воле, то мы можем принять в качестве исключения таких женщин.
«Угрожают, но мы привыкли»
Адрес кризисной квартиры приют на своих страницах в соцсетях не публикует из соображений безопасности. Однако это не всегда помогает. Рустаму Ильясову адрес квартиры дала подруга Марьям, которая и предложила девушке обратиться в благотворительную организацию.
«Это первый раз, когда нам вышибли дверь. А просто угрозы бывают часто, — говорит Евгения Величкина. — Когда женщина оказывается у нас из-за домашнего насилия, звонят мужья, родственники, звонят тети-дяди, угрожают нам. Угрожают всем. Но мы уже к этому, в принципе, привыкли».
По словам Величкиной, работа с жертвами домашнего насилия в Дагестане мало отличается от аналогичной работы в Воронеже. Но именно на Северном Кавказе женщина оказывается в уязвимом положении, если разводится с мужем. «В Воронеже на моей практике отношения в семье часто портились из-за имущественных разногласий — подопечные к нам попадали из-за того, что кто-то умер, а дом остался. Приезжает куча братьев, родственников, начинают делить этот дом. В итоге женщина остается без жилья, — объясняет она. — Здесь такого не бывает, я не встречала пока таких случаев. Но здесь бывает, что именно из-за развода женщина боится прийти домой. Она изначально знает, что ее не примут. Отец убьет. Она даже боится родным сказать».
«Мама [разведенной женщины] голову не сможет поднять — ей стыдно будет», — говорит Фарида.
Марьям мало заботит, что про ее развод скажут родственники — у нее их почти нет. После подачи заявления в полицию выяснилось, что на ее мужа заведено два уголовных дела: о поджоге и незаконном проникновении на частную территорию. Как только их официально разведут, она надеется добиться возвращения старших детей.
«Мне надо поскорее уйти от него. Он видит, что у меня за спиной родственников нет, [которые могут] за меня заступиться, и он понял, что об меня можно ноги вытирать, и пользуется этим. Он говорил: скажи, чтобы Евгения заявление [в полицию] забрала, я говорю: Аллах свидетель, я не хотела, чтобы ты попал в такую ситуацию. Он мне всегда говорил: я тебя выгоню, опозорю. Ну „опозорю“ — это по его понятиям. Вроде как открыл ворота и выгнал меня, а получилось так, что сам опозорился. Сейчас [видео нападения на центр] там в инстаграмах везде».
Если эксперты признают Рустама невменяемым, то его отправят на принудительное лечение, если вменяемым, то могут посадить в тюрьму: «Исходя из любого результата мы будем действовать. Потому что нам и то, и то решение будет на руку. Мы сможем с органами опеки прийти и забрать детей», — говорит глава реабилитационного центра.
Марьям же надеется в обозримом будущем обзавестись собственным жильем. У нее есть дом, который она приобрела на материнский капитал. Теперь она собирается его продать и купить новый там, где начнет новую жизнь.
Текст: Мария Климова, Юлия Сугуева, Настоящее Время
Иллюстрация: Любовь Моисенко, Настоящее время
