Сейчас мы в самом эпицентре: пережившие насилие делятся своими историями, и нам нужно знать, как реагировать.
Когда со мной впервые поделились историей сексуального насилия, мне было 19. В мессенджере AOL школьная подруга написала, что лишилась девственности на вечеринке год назад. «Но, — добавила она, — я не этого хотела. Я напилась. Он мною воспользовался».
Я понятия не имела, что сказать. Я понимала, что она описывала травматичный опыт. Я понимала, что она все еще расстроена. То, о чем она говорила, было ужасно, но в то же время распространено. Я почти каждые выходные слышала истории о плохо закончившихся свиданиях. Я застыла над клавиатурой. Спросить о подробностях или от этого станет только хуже? Порекомендовать ей поговорить с кем-то — с мамой, консультант_кой, психотерапевт_кой? Мне тогда не пришло в голову, что она уже с кем-то говорила — со мной.
Наконец, я напечатала: «Мне жаль». Затем мы сменили тему, и больше ни одна из нас не возвращалась к этому разговору. Это было за несколько лет до того, как я научилась называть пьяный секс не по согласию изнасилованием, и задолго до того, как я поняла, что все те ночи, которые я проводила, опрокидывая один за другим красные пластиковые стаканчики со спиртным в подвалах братств, были частью масштабной культуры изнасилования.
То, что случилось с моей подругой, происходило с окружающими меня женщинами постоянно. Когда я смотрю новости, я часто думаю, как подвела свою подругу. Как бы я хотела вернуться в то мгновение и все изменить.
Мне повезло, и я могу сказать, что никогда не подвергалась сексуальному насилию. Или, если быть точнее, никогда ему не подвергалась, если не считать тот случай, когда друг проигнорировал три мои первые «нет» и успокоился на четвертом, которое я произнесла сердито и громко. И если не считать все те случаи, когда меня зажимали на танцевальных площадках и когда я отшучивалась от неприятных предложений своих друзей, потому что я была той самой девушкой, которая «понимает шутки».
Я не подвергалась сексуальному насилию, если не считать все те случаи, когда я говорила «нет» позже, чем хотела, но до того, как все заходило слишком далеко. Тем не менее, я считаю, что мне повезло. В культуре изнасилования планка для «везения» очень низкая.
На этой неделе я получила имейл от Джессики, одной из моих самых близких подруг. «Я дошла до белого каления, — написала она. — Пересылаю это тебе, потому что я слишком зла, чтобы отвечать». Дальше я увидела ее переписку с дядей о слушаниях по делу Бретта Кавано. Он не понимал, почему женщины рассказывают о случаях сексуального насилия только сейчас, если это произошло много лет назад. Чтобы объяснить, Джессика решила рассказать ему свою историю.
«Чтобы заговорить о сексуальном насилии, нужно много смелости, — написала она. — Это трудно. Это повторно травмирует. Я не говорила об этом 25 лет. Я никогда не выдвигала обвинения и не выносила это на публику».
Он ответил: «Жаль слышать, что тебе попался мудак, но рад, что ты достаточно сильна, чтобы пережить это». И продолжил жаловаться на Хиллари Клинтон.
Мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не написать ему капслоком: «ЛЮБИМЫЙ ЧЕЛОВЕК ГОВОРИТ ТЕБЕ О ХУДШЕМ, ЧТО С НЕЙ СЛУЧИЛОСЬ. ТЫ СПОСОБЕН НА БОЛЬШЕЕ».
В каком-то смысле, я могу понять дядю моей подруги. Они всегда были очень близки, и я представляю, что если бы он правда попробовал осознать пережитое ею (например, тот факт, что 25 лет назад Джессике было 11), он бы ужаснулся. Я знала о насилии, которое она пережила, большую часть этих 25 лет, и мне все еще трудно об этом думать.
Когда кто-то рассказывает вам о пережитом насилии, всегда проще проигнорировать, не углубляться или обвинять, чем действительно освободить пространство для их боли. Я это знаю, потому что именно так я и поступила с подругой из старшей школы. Но мы все способны на большее.
Причина, по которой я не называю пережитый опыт насилием, та же, что и заставившая мою подругу так долго молчать о случившемся: наша культура стремится уменьшить женскую боль, свернуть ее и спрятать, чтобы другим не было неудобно. Для многих переживших насилие «жаль, что тебе попался мудак» — это лучшее проявление сочувствия из всех предлагаемых вариантов.
Но сейчас мы в самом эпицентре событий. Пережившие сексуальное насилие делятся своими историями, и нам нужно знать, как реагировать.
Вот как вы можете начать:
Верьте рассказанному — всему, что вам говорят. Не осуждайте их чувства, не говорите, как бы вы себя чувствовали в такой ситуации. Не спрашивайте, почему они не рассказали раньше. Слушайте без осуждения. Если кто-то доверяет вам настолько, чтобы поделиться своей историей, это очень значимо. Цените это.
Не обесценивайте их опыт. Называть насилие «случаем с мудаком» — обесценивание. То же самое касается «всё не так плохо» или «могло же быть и хуже». Никакой травматический опыт не может быть менее настоящим, чем другие.
Не обвиняйте переживших насилие. Когда дядя Джессики сказал: «Я рад, что ты достаточно сильна, чтобы пережить это», он хотел проявить доброту. Но подобные комментарии предполагают, что это именно пережившие насилие должны «двигаться дальше», и что если они это не «оставили позади», значит, потерпели неудачу. Травма не уходит из жизни человека в один прекрасный день; она просто проникает еще глубже. Джессика сформулировала это так: «Если вы знаете пережившую сексуальное насилие, и вам не кажется, что она переживает по этому поводу, не думайте, что ей не сложно, и не будьте уверены, что другие тоже не должны переживать».
Воздержитесь от желания переключиться на свой собственный опыт. Когда та или тот, кого вы любите, страдает, вам тоже больно. «Вторичная травма» существует на самом деле. Не стоит ожидать, что пережившие насилие облегчат для вас последствия их травмы — они и так делали это, возможно, долгие годы.
Не рассказывайте об этом другим в поиске поддержки. Только пережившие насилие могут решать, с кем делиться своей историей. Если вам нужна поддержка, сходите к специалистке.
Часто фраза «Я что-то могу для тебя сделать?» кажется нам проявлением доброты. Но не забывайте, что обращение за помощью может быть не просто тяжелым — оно может усугубить травму. Вместо этого действуйте. Найдите нужную информацию. Рассказывайте о том, насколько распространено насилие и как важно верить пережившим его. Или обратитесь к человеку, которую вы любите, и просто скажите: «Ты можешь позвонить мне в любое время, когда захочешь об этом поговорить. И ты можешь звонить в любое время, когда захочешь сделать что-то другое».
Иными словами, ваша задача — любить. Любить искренне и явно и отодвинуть в сторону все остальное — политику, осуждение, страх. Если то, что вы поставите на первое место чувство другого человека, а не свой опыт, кажется вам сложным или неудобным, помните, что это меньшее, что вы можете сделать: пережившие насилие делают это каждый день.
Текст: The Guardian, Мэнди Лен Катрон
Перевод: Update.com
