Это текст «Медиазоны — Центральная Азия».
«Изоляция и карантин необходимы в борьбе с COVID-19, но женщины могут оказаться в ловушке с абьюзерами. Мы видим ужасающую глобальную вспышку домашнего насилия. В некоторых странах число женщин, обращающихся за помощью, выросло в два раза», — констатировал глава ООН Антониу Гутерриш. «Медиазона» выяснила, что происходит с жертвами бытового насилия в Кыргызстане и Казахстане, пока страны живут в режиме вынужденной изоляции.
Кыргызстан
Из-за пандемии коронавируса в крупнейших городах Кыргызстана объявлено чрезвычайное положение, введен комендантский час. 1 апреля на заседании парламента депутатка Гульшат Асылбаева спросила представителей МВД, можно ли сделать исключение для женщин, пострадавших от семейного насилия, и разрешить им выходить на улицу. Силовики ответили, что «изучают вопрос».
«Вот карантин — режим обязательной самоизоляции — усугубил проблему семейного насилия. И женщины во время карантина как раз заперты с агрессивными партнерами. Это целое испытание, практически борьба за выживание. Что можно сделать? Можно ли сейчас в условиях карантина предусмотреть норму, которая позволяет женщинам выходить из дома при угрозе риска для своей жизни и здоровья? Можно ли это предусмотреть?» — говорила Асылбаева.
Несколькими днями ранее она инициировала законопроект, предусматривающий для домашних агрессоров арест на 15 суток.
«Медиазона» поговорила с сотрудницами кыргызстанских кризисных центров о закрытых на карантин шелтерах, звонках в милицию и удаленной работе с жертвами домашнего насилия.
«Люди потеряли работу, начали пить»
Директор Ассоциации кризисных центров (АКЦ) Толкун Тюлекова уверена, что на фоне карантина статистика случаев домашнего насилия подскочит — многие люди потеряли работу, остались без средств к существованию, на фоне стресса многие пьют и ведут себя агрессивно.
«История из Бишкека: женщина уже давно подвергается семейному насилию, но с начала карантина ее муж подряд несколько дней пьет и поднимает на нее руку. Она обратилась в милицию, получила охранный ордер, она уже готова была уйти из дома, но шелтеры не работают. В разговоре с психологом она сказала, что ей некуда больше пойти. Оказывается, до этого она несколько раз уходила из дома: то у одних родственников жила, то у других. И она говорит, что ей уже сложно куда-то ходить и обращаться, тем более в условиях карантина», — рассказывает Тюлекова.
По ее словам, в шелтерах сейчас остаются только те женщины, которых там застало начало карантина, но и их по возможности пытаются отправить к родственникам — новых людей шелтеры принимать уже не могут. По данным Тюлековой, девять женщин, которые хотели поселиться в шелтерах АКЦ, получили отказ из-за карантина.
«Понимаете, чтобы принимать новых людей, нам же нужно обеспечить безопасность их здоровья. Там врачи должны быть, анализы у всех нужно взять. Непонятно как это делать. Власти говорят, что будут вести какую-то профилактическую работу, но как это делать в условиях карантина?» — рассказывает Тюлекова.
Она отмечает, что опасностью для жертв домашнего насилия может обернуться и комендантский час, на время которого они оказываются фактически заперты в одном помещении с агрессором. «Полчаса назад разговаривала с женщиной, которая уже готова уходить из дома из-за мужа. Но куда она пойдет? И даже если она соберется к родственникам, как она до них доедет? Все, что мы можем сейчас это — передать милиции информацию о насилии», — признает Тюлекова.
24/7 с насильником
Гульнара Онкошева из кризисного центра «Ак Журок» в Оше говорит, что в последнее время в центр часто обращаются люди, чьи проблемы не связаны с домашним насилием — у кого-то кончились продукты, кто-то переживает приступы тревоги или страха. «Нам звонят семьи, где есть дети и родственники с инвалидностью, мы пытаемся кооперироваться с другими и помогать им с продуктами. Мне звонила онкобольная женщина с раком третьей степени, у которой продукты закончились и лекарства, она даже в больницу к своему врачу не может проехать», — рассказывает Онкошева.
Звонки о домашнем насилии по-прежнему поступают в центр, но единственная помощь, на которую можно рассчитывать сейчас — это консультации по телефону, констатирует она. Последнюю женщину, которая направлялась в шелтер центра, не пропустили на блокпосте и вернули домой к мужу-абьюзеру.
«Дома постоянные скандалы, муж не работал, только жена содержала всю семью — работала официанткой в городе. Денег нет, продуктов нет, муж лежит. Но этот дом остался от родителей мужа, и он выгнал свою жену на улицу с детьми», — рассказывает Онкошева.
Адинай Жапаралиева из кризисного центра «Шанс» считает, что если следование правилам карантина ставит под вопрос безопасность женщины, то выбор надо делать в пользу безопасности. «Мы все равно рекомендуем им, если они себя чувствуют в опасности, уходить к соседям или другим людям, которым они доверяют. Но, конечно, мы не советуем переезжать в другой город и нарушать предписания властей», — говорит Жапаралиева и приводит пример. Недавно в центр обратилась женщина, муж которой с началом карантина запил и начал избивать ее и детей. Женщина обратилась в милицию, мужа забрали в РОВД, но зная, что его отпустят через три часа, жертва насилия забрала детей и ушла к соседям.
По словам Жапаралиевой, первый день ЧП — 19 марта — был спокойным, но потом количество звонков стало расти — женщины обращаются в центр и ранним утром, и поздней ночью; «они ведь находятся с насильником 24/7».
Глава кризисного центра «Сезим» Бубусара Рыскулова говорит, что сейчас она и ее коллеги добиваются от властей разрешения на продолжение работы шелтеров в условиях карантина. По ее словам, все, что могут центры сейчас — это передавать сигналы о насилии в милицию, да и то с разрешения самой жертвы.
«Нам вчера написали на фейсбуке о жестоком физическом насилии, но мы не можем ее [пострадавшую] забрать оттуда. Мы можем только в милицию обратиться, но она отказалась от этого. Она побоялась, что так ситуация может еще ухудшится, но мы все равно сказали звонить нам в случае чего. Больше пока звонков от нее не было», — рассказывает Рыскулова.
Казахстан
В Казахстане из-за вспышки коронавируса с 16 марта действует режим чрезвычайного положения, с 22 марта на карантин закрыты Астана и Алматы; следуя их примеру, о закрытии въезда и выезда начали объявлять и другие города. Сейчас ограничения на передвижение, работу общественного транспорта, пешие прогулки и выезд из регионов действуют по всей стране, выходить можно только в магазин за продуктами и аптеку. В Астане и Алматы до 13 апреля объявлена нерабочая неделя.
16 000 звонков — это мало
Сейчас 31-летняя Ксения Антонова с четырехлетней дочкой и шестимесячным сыном живут в государственном кризисном центре в Алматы. Через три дня после введения в стране режима ЧП ей пришлось взять детей и уйти из дома. Это не первый раз, когда Ксения ищет убежища.
Вместе с мужем она уже два с половиной года. По ее словам, избиения начались, когда она забеременела; однажды Антонова обращалась в полицию, но потом забрала заявление. Из-за беременности ей пришлось уволиться с работы. Ксения терпела побои, потому что ей некуда было уйти.
Первый раз в шелтер она попала в конце октября 2019 года. Муж отмечал 40 дней с рождения сына, напился и избил ее, вспоминает Антонова. Женщина вызвала участкового, полицейский выписал агрессору защитное предписание, а ее с детьми отвез в приют. В феврале она вернулась к мужу. «У нас три недели хорошей жизни было — и началось все заново», — вспоминает Ксения.
По ее словам, 6 марта муж снова начал пить; на этот раз он не распускал руки, но каждый день устраивал ссоры. «Когда он напивается, накуривается, у него глаза собираются в кучу. Когда ему это говоришь, он начинает оскорблять по-всякому, — говорит женщина. — У меня маленькие дети, я не хочу, чтобы они это видели, поэтому решила уйти в приют». 19 марта, за несколько дней до закрытия города на карантин, Антонова с детьми вернулась в шелтер. Из-за распространения коронавируса их на 14 дней поселили в отдельном здании и только потом перевели в головной центр.
Зульфия Байсакова, глава «Союза кризисных центров» и руководительница государственного приюта для жертв домашнего насилия в Алматы, в котором находится сейчас Ксения Антонова, подтверждает: из-за вынужденной изоляции людей и сопутствующих ей финансовых проблем случаев насилия в семья стало больше. По ее словам, за две недели с начала введения ЧП в приют пришли четыре женщины и восемь детей. «12 человек покинули свой дом за две недели. Это много, — говорит Байсакова. — Помимо этого, семь человек отказались от карантина, потому что им нельзя будет выходить из здания».
Правозащитница отмечает, что в управлении социального благосостояния Алматы ей велели во время карантина никого не принимать. «Но как вы себе это представляете? Жертве бытового насилия мы скажем: «Подождите до 16 апреля»?» — эмоционально вспоминает она разговор с чиновниками. В итоге Байсакова убедила их выделить кризисному центру дополнительное здание на время пандемии. «Готовим мы в головном центре, на машине отвозим еду несколько раз в день, медработник работает по полдня в каждом приюте», — рассказывает она.
По данным кризисного центра, за март на номер для пострадавших от насилия — 150 — поступило 16 310 звонков со всего Казахстана, из Алматы — 199.
Во время карантина в кризисный центр по телефону звонят пять-семь женщин в день, а большая часть сообщений приходит в вотсап и на сайт, говорит Байсакова. 16 тысяч обращений за месяц — это мало, отмечает она: «Обычно их бывает 18-20 тысяч. Я думаю, люди напуганы всей ситуацией. Не звонят из-за того, что они не одни дома, у них легко забрать телефон».
Руководительница приюта считает, что официальная статистика покажет снижение уровня бытового насилия во время карантина: по ее словам, женщины сейчас только консультируются по горячим линиям, мало кто идет в полицию.
«Если в соседней комнате находится агрессор, то человек может написать нам по вотсапу или прислать смс, и ему обязательно ответит дежурный консультант. За март нам пришло много сообщений — более 60. Что еще печальнее, женщины, понимая, что сейчас они ничего не могут сделать, просто терпят. Нам звонят их соседи, потому что больше не могут слышать крики», — говорит Байсакова.
Сейчас в алматинском государственном кризисном центре живут 37 человек, на карантине — одна беременная женщина и одна женщина с двумя детьми. Центр продолжает работать, несмотря на пандемию, но с соблюдением новых требований: сотрудники и постояльцы сами сшили себе маски и обрабатывают помещение хлоркой. «Сегодня купили 30 литров антисептика, нам этого хватит на неделю-полторы», — надеется Байсакова.
«Буду дома тихо сидеть, делать, что просит»
Дина Тансари, руководитель фонда защиты жертв насилия #НеМолчиKZ, говорит, что каждый день в фонд звонят 10-15 женщин. По ее словам, количество звонков не изменилось, но до карантина до половины обратившихся говорили о сексуальном насилии, сейчас 90% всех звонков приходится на долю жертв насилия бытового. Из десяти женщин, позвонивших в фонд во время ЧП, только две затем обратились в полицию.
«Жертвы [домашнего насилия] в условиях карантина не готовы к борьбе, — объясняет Тансари. — Женщина для себя принимает решение: буду дома тихо сидеть, делать, что просит, и не выводить из себя. Ситуация с карантином заставляет женщин терпеть в два раза больше: полиция уедет, а она останется с ним».
Из-за карантина работа фонда сейчас сводится к консультациям по телефону. На беседу с одной заявительницей, по словам Тансари, уходит около часа. Дела, которыми сотрудники фонда занимались до введения ЧП, продолжают вести по телефону.
По мнению главы #НеМолчиKZ, быстро и эффективно разрешить ситуацию с бытовым насилием помогают публикации в соцсетях, но не все пострадавшие готовы к огласке. 23 марта Дине Тансари позвонила 55-летняя женщина из города Сатпаев в Карагандинской области. Она рассказала, что ее избил пьяный сын. Правозащитница написала об этом инциденте на фейсбуке. На следующее утро с ней связался начальник местной полиции и сказал, что дело находится у него на контроле. Полиция вынесла сыну потерпевшей защитное предписание на 30 суток и отправила его в ИВС, отчиталась пресс-служба Департамента полиции Карагандинской области в комментариях к посту правозащитницы.
Напряжение растет
В Астане кризисный центр при общественном фонде «Қорғау» за время карантина принял двоих человек. Руководитель фонда Анна Рыль рассказывает, что центр поначалу думал ограничить прием новых постояльцев, но тяжелая ситуация, в которой оказались обратившиеся за помощью женщины, вынудила пересмотреть это решение. К первой из них домой пришел бывший партнер — требовал вернуться, угрожал ножом, избил. По словам Рыль, соседи вызвали полицию, но нападавший пообещал жертве прийти снова при первой возможности. Вторую женщину с детьми привез в убежище участковый — ее муж в запое. «Мы их осмотрели, когда принимали. Каждый день измеряем им температуру, наблюдаем за здоровьем. Надеемся, все обойдется», — рассказывает Рыль.
Еще шесть девушек обратились в фонд с просьбой помочь им найти временное жилище. Сейчас «Қорғау» пытается через интернет собрать деньги, чтобы пострадавшие от домашнего насилия на время карантина смогли снять жилье; потом их переведут в шелтеры — государственные или управляемые неправительственными организациями. В первые дни карантина, вспоминает Анна Рыль, звонившие в фонд были спокойнее, сейчас эмоциональное напряжение нарастает. «В день бывает один-два звонка, иногда чуть больше, а звонившие уже в отчаянии», — говорит она.
