Я начала работать вебкам-моделью в разгар пандемии в 2020. Я эмигрировала из России, и в новой стране с работой совсем не ладилось. У меня была депрессия, в доме я жила одна и строго соблюдала ограничения по передвижению. Хорошая знакомая рассказала мне про вебкам, она попробовала постримить и заработала пару долларов — для начала это нормально. Для нее это оказалось не страшно, ей даже не пришлось раздеваться. Меня эта идея внезапно увлекла, даже возбудила — до этого я не замечала за собой явных эксгибиционистских фантазий, но, видимо, из-за депрессивного одиночества захотелось внимания.
Подруга показала канал в Телеграме, где админша рассказывала базовые моменты: какие есть стриминговые сервисы для вебкама, как выводить деньги, как ставить свет, как невозможно сохранить анонимность. Все люди, которые идут в вебкам, должны знать, что рано или поздно их сдеанонят (раскроют). Это может произойти во время работы или через несколько лет, но однажды знакомый знакомого увидит видео с вами. И конечно, эти видео будут слитыми — зрители во время стрима сделают запись и выложат в сеть. Это противоречит правилам сервисов, но добиться их удаления очень сложно.
Сайт, где я стримила, неделю продвигает бесплатно новых пользователей на первые страницы. Жаль, что я тогда не понимала, как хорошо смогу заработать, если разденусь. Сначала я этого не делала, просто болтала с мемберами (зрителями), в том числе с «серыми». Серый никнейм означает, что у пользователя нет денег в кошельке. У меня тогда еще была плохая камера, встроенная в ноутбук, и соответствующее качество, но все равно на моих стримах было по 50 человек, позже доходило и до 500. Я на ломаном английском читала стихи, болтала о погоде, пела песни. Все находили меня очень милой и просили показать плечо, ключицы. Как и ко многим новеньким, довольно скоро ко мне пришли те, кто пытался обхитрить и заставить бесплатно показать грудь или еще что-то.
В первые недели меня поразило, насколько добродушными были люди. Один из зрителей мне объяснял, почему не стоит отвлекаться на общение с «серыми»: они ничего не заплатят, и ты потеряешь время и деньги. Этаких рыцарей я встречала много, их кайф — ощущать, что они тебя спасают. Неоднократно были стычки между зрителями. Один чувак мне писал: «Ты толстая и стремная», а другой полез защищать, причем очень поэтичными словами: «Она луч солнца, у нее божественные изгибы, а ты чмо». То есть мужики заходят подрочить, а другой рукой сражаются за мое честное имя.
Ко второму месяцу я стала раздеваться. Сначала до лифчика, потом полностью. За снятие каждого атрибута одежды брала по 50 токенов (это где-то 2,5 доллара). С азартом смотрела других вебкам-моделей, изучала, кто за что берет деньги. Когда чуть ли не с ручкой и блокнотом конспектируешь, как кто-то трахает себя дилдо, то относишься к этому отстраненно — это же работа. Или относишься как к искусству, вроде бурлеска, когда видишь красивейшие стримы с киношным светом и приятной музыкой. Когда говорят, что вебкам «развращает», наверное, они имеют в виду снятие табу на телесность, когда ни свое, ни чужое голое тело не напрягает.
Я постоянно посещала психотерапевта и контролировала свои чувства. Иногда мне было очень стыдно, но не за себя, а за то, какой меня увидят близкие. Страдала, что буду позором семьи, если расскажу. Поняла, что не хочу так жить, и выложила все маме. Даже и представить не могла ее реакцию. Она сказала: «Это твоя жизнь. Если тебе нравится — делай что хочешь, а остальные пусть идут лесом». В тот вечер я рыдала от благодарности, стыдиться больше было нечего, и чувство вины ушло.
«Мода на большую грудь культивируется, а полнота — осуждается. В вебкаме эти хэштеги по соседству»
Первые месяца четыре я работала каждый день, даже в выходные, и каждый день мне делали предложения, умоляли дать свой аккаунт в соцсети, признавались в любви.
Клиенты встречались самые разные. Было несколько парочек, которые включали мой стрим и занимались друг с другом сексом. Они курили шмаль и звали меня в Голландию. Был парень, который просил показывать ему мой курносый нос, водить возле него камерой, а он за это каждые полминуты отправлял по 20 токенов. Один из самых ржачных случаев — постоянный клиент, который заходил раз в неделю на десять минут, кидал мне 200 токенов и просил изобразить, будто я выталкиваю из себя инопланетянина: то есть тужусь и изображаю испуг на лице. Делал свои дела и убегал со словами «люблю, зайду позже». Каждый раз я еле сдерживалась, чтобы не засмеяться, но это был бы крах.
Любимыми посетителями у меня были фетишисты: выставила ноги и лежи себе спокойно. Кто-то просил показывать очень крупно ногти, особенно заводили, когда они не накрашенные. Классикой была просьба «стони и кричи мое имя», слава богу, имена были иностранные, потому что на каком-нибудь «Олеге» меня бы просто порвало. Иногда я работала доминатрикс, надевала все кожаное, сидела с покерфейсом и поносила мемберов на чем свет стоит, требовала деньги за неверные движения. Они чаще всего сидели в этот момент с зажимами для сосков или в поясе верности. Это настоящий кайф, я даже хотела переквалифицироваться в домину, но все-таки не хватало психических ресурсов обслуживать этих наглых «нижних» — у них привычки выводить тебя на эмоции не в привате, а в общем бесплатном чате.
Со временем я узнала, что категория плюс-сайз, в которой я работаю, считается «нишевой», туда же относятся беременные, не бреющиеся, госпожи и рабыни. Про беременных я часто шутила, что дети рождаются с трудовым стажем, хотя, конечно, это крипово.
То есть то, что культивируется во всем мире — мода на большую грудь, — оказалось по соседству с тем, что конвенциально во всем мире осуждают — полноту. Не могла представить, что найду в вебке такие антропологические открытия.
У каждой модели может быть tip menu, сама его заполняешь и указываешь, что и за какие деньги будешь делать. Десять токенов — пососать чупа-чупс, двадцать — написать в личку, пятьсот — сквирт. Если не делаешь то, что прописано в меню, на тебя могут пожаловаться, и стриминг выпишет предупреждение или забанит. Меню можно и не указывать, и тогда ты никому ничем не обязана.
Подруга, рассказавшая мне про вебкам, сама продолжала работать в категории daddy’s girl — юной наивной девушки, папиной дочки. К ней часто приходили агрессивные кретины. Один из таких попросил ее засунуть швабру себе в вагину. Конечно, ты не обязана ничего в себя засовывать, особенно швабру — на некоторых сайтах это вообще запрещено, как и гигантские дилдо или фрукты с овощами. Но подругу ранила сама просьба, я потом ее успокаивала, говорила, что это просто буковки на экране. Когда таких мерзких буковок много, психика действительно может дать сбой — подруга ушла из вебкама через три месяца.
У меня был один страшный случай. Подрабатывала в категории «беременная» — у меня немаленький живот, и все равно никто ничего проверить не может, а память у мемберов как у рыбок. На стрим зашел парень, сначала он просто кидал токены, а потом попросил шлепнуть себя по животу. Я шлепнула. Он отправил 50 токенов. Попросил шлепнуть еще раз, снова отправил деньги. Потом он написал: «Если ты будешь без остановки бить себя кулаком в живот, я буду отправлять тебе деньги, пока ты не прекратишь». И начал все время донатить. Я не стала себя бить и забанила его. После этого чувака пошла на балкон и выкурила три сигареты. Что им двигало, когда он меня об этом просил? Он действительно хотел, чтобы беременная женщина нанесла вред своему здоровью? Причиняет ли он вред женщинам в реальной жизни? Его возбуждает тема выкидыша? Ведь он просил именно бить, а не делать вид. Надеюсь, что он никого не смог «купить».
«Я стала очень сентиментальной и ранимой»
С сексуальностью по началу у меня не было никаких проблем, даже к восьмому месяцу работы я научилась получать оргазм в эфире. Азарт уже был не такой как вначале, все махинации делались механически, и я могла себе позволить полностью расслабиться в эфире. Включала в соседней вкладке порно и устраивала шоу с кульминацией. Смешно, что кончаю я тихо, почти беззвучно, и подписчики этого никогда не замечали. А в приватах я разыгрывала целое цирковое шоу с криком птеродактиля.
Периодически меня парила моя феминистская позиция, что я закрепляю, в том числе у поколения молодых парней, миф о женском оргазме. Что нужно кричать, как пожарная сирена, если тебе приятно, что сексуальность это сжатые сиськи, «омайгад» и все такое. Напрягало, что стала частью процесса превращения женщин в объект. Но вместе с этим я представляла собой женщину в теле, с волосами на теле, так что хотя бы в этом была собой и противоречила конвенциональной красоте.
Где-то по истечению полугода работы у меня завязались отношения. Я в первый же день сказала, где работаю, чтобы для человека это не было сюрпризом. Он воспринял это даже с какой-то гордостью, мол, мою девушку все хотят, круто. У нас никогда не было проблем с моей работой, не считая, наверное, одной: самые платежеспособные клиенты были американцами, и мне приходилось работать поздней ночью на границе с утром. Я не высыпалась, из-за этого у меня обострялась депрессия или я просто была вареная. Со временем это, конечно, партнера начало напрягать.
Когда мои отношения с парнем закончились, а я продолжила работать, я заметила, что мне все реже хочется встречаться с людьми на одну ночь. К году работы в вебкаме я представляла себе секс как что-то для двоих, едва ли не священное. Я стала реже смотреть порно и стала чаще мастурбировать, фантазируя о сексе с мифическим любимым человеком.
Я стала очень сентиментальной и ранимой. Помню, как все же переспала с новым знакомым и на следующее утро почувствовала себя хреново, было ощущение, что я сделала что-то нехорошее со своим телом. Параллельно с этим мне нужно было продолжать работу, и я выходила на смены с дичайшей неохотой, после чего подолгу спала и набиралась сил.
«Из визуальной игрушки я превратилась в живого человека со своими проблемами»
Мнения феминисток насчет вебкама разнятся. Кто-то считает, что это, как и порно, дегуманизация женщин, другие — что это нормально. Я считаю, что истина посередине: в вебкам можно идти по собственному желанию, поиграть, попробовать себя. Можно делать классные стримы на грани с искусством. А можно идти из-за того, что другие работы менее оплачиваемые или ты терпишь бедственное положение.
Эта индустрия фетишизирует и дегуманизирует женщин. Она делает это с мужчинами и женщинами (у меня были и клиентки-лесбиянки, и бисексуалки), которые уже предрасположены к этому. Но ты можешь влиять на действия девушек на экране. Это как бы Марио, только вместо сантехника-итальянца голая девушка с дилдо, остальной сеттинг тот же самый. Живая игрушка. Однако во время работы я часто вспоминала о термине «очеловечивание». Марио очеловечить нельзя, он не станет вдруг самостоятельным, не будет разговаривать с тобой с экрана, потому что ему так захотелось.
Хорошее произошло с мембером из Мексики. Он написал в личку, чтобы узнать, сколько стоит приват. Он торговался, достаточно нагло. Потом выяснил, что я знаю русский язык, и рассказал, что работает фотожурналистом и недавно упустил возможность высокооплачиваемой командировки в Россию — не владел русским языком. Мы заболтались и в течение получаса переписывались про политические перспективы, СНГ и положение журналистов в Мексике (оно там чудовищное, платят копейки и работать нужно почему-то десять часов, типа такая фикса).
В какой-то момент он спросил, могу ли я дать ему пару уроков русского языка. Мы обменялись личными контактами, и я преподавала ему несколько раз. Больше на мои стримы он не заходил. Потому что я перестала быть Марио. Из визуальной игрушки я превратилась в живого человека со своими проблемами, радостями. Мемберы это чувствуют, и им становится неловко смотреть на то, как я мастурбирую, что-то вроде «и этим ртом она целует свою маму». Преображение происходит очень быстро.
Все началось со стриптиза, за который каждую минуту я получала по 30 токенов. Когда парень, очевидно, кончил, он не вышел из привата и решил поболтать. Спрашивал, какие книги я люблю, какую музыку слушаю. Рассказал про свою собаку, жену (женатые парни очень часто заходили на мои стримы и совершенно не стеснялись говорить про жен). Я радостно поддержала разговор, ведь деньги-то текут, в привате оплата по минутам. А потом он стал все реже заходить на мои стримы и написал в личке, что теперь ему неловко, как будто он смотрит, как раздевается давняя подруга. Подобное случилось еще несколько раз, и я окончательно перестала выходить из образа секси-хохотушки.
Шел девятый месяц, когда я поняла, что больше не хочу работать. Меня больше не возбуждало показывать свое тело, я хотела серьезных отношений, мне все сильнее казалось, что работа может стать помехой. Плюс — очень уставала от натянутой улыбки и актерства. Это было самое поганое.
Я ушла из вебкама ровно спустя год работы. Это был ценный опыт для познания человеческой сексуальности, в том числе своей. Я благодарна вебке, что она научила меня лучше ощущать собственные границы. Женщина может показывать голое тело как хочет, и вебкам совершенно не равен проституции — ведь он про картинку. В проституции больше рисков, это продажа людей, это физическое взаимодействие, которое неизбежно ведет к психическим травмам. Я пошла в вебкам из интереса и желания справиться с депрессией. Но оставалась там, когда было некомфортно, из-за того, что не могла найти ничего даже близко аналогичного по графику и оплате.
