«Родина сказала — надо»
«Недавно я разговаривала с двумя выпускниками детского дома, которые сейчас заканчивают колледж. Они сказали, что собираются на СВО, потому что „там много платят”, к тому же им негде жить, поскольку жилье выдадут только через два года. Поэтому пойдут служить — как раз за это время квартиру дадут, деньги заработают и на работу будет проще устроиться со статусом ветерана. Мне даже нечего было сказать им против!» — так описывает недавний разговор с подопечными сотрудница региональной НКОГероиня согласилась поговорить анонимно, чтобы не подвергать себя и свой фонд возможной административной ответственности за дискредитацию армии., которая помогает детям-сиротам.
Общественная организация «Домик детства» с 2009 года поддерживает в Самаре детей в трудной жизненной ситуации и выпускников детских домов. В мае директор фонда Антон Рубин рассказал, что на фронте погиб его подопечный сирота.
«Таких причин смерти у нас [среди подопечных организации] пока еще не было, — писал Рубин. — И с воинскими почестями наших выпускников еще не хоронили. Но пришла война. Он [подопечный] оказался среди тех, кому Родина сказала — надо. Не „жить”, „развиваться”, „учиться”, а — „умереть”. Сироты для этих мастеров пирровых побед — самый, пожалуй, удобный материал. Никто не хватится, никто не будет требовать компенсаций. Никто не остановит от получения повестки».
«Черте» удалось найти в СМИ как минимум 19 сообщений о смерти сирот с начала войны. Так в марте 2022 года погиб сирота из Башкирии, в мае — двое из Свердловской и один из Челябинской областей, в августе — из Приморского края, в сентябре — из Ставропольского края, в ноябре — из Волгоградской и Челябинской областей, в январе — двое сирот из Свердловской области, один из Пермского края и один из Забайкалья, в феврале — из Забайкальского края и Ярославской области, в марте — из Кемеровской области, в апреле — из Бурятии, в мае — из Оренбургской области, в июне — из Татарстана и Волгоградской области.
Сколько сирот оказались на войне, неизвестно. В группах детских домов периодически публикуются новости о бывших подопечных, которые ушли на войну или вернулись оттуда. Они иногда навещают родные учреждения и выступают перед детьми.
Несовершеннолетние воспитанники плетут маскировочные сети для бойцов, пишут письма «защитникам Отечества», поют на концертах для солдат и поздравляют их с 23 февраля. Впрочем, руководительница федерального фондаРуководительница согласилась поговорить анонимно, чтобы иметь возможность продолжить помогать детям-сиротам в учреждениях. помощи детям-сиротам говорит, что подобные акции нельзя назвать уникальной особенностью сиротских учреждений — сейчас они встречаются по всей образовательной системе России.
«У меня была единственная цель — снять судимость»
25-летний Егор* из Новосибирска попал в детский дом еще маленьким ребенком — вместе с братьями и сестрами. Он вспоминает, как воспитатели и наставники из фонда «Солнечный город» учили его «быть хорошим человеком и не забывать, кто твой ближний».
В 16 лет юноша пошел в колледж. Уже в 18 Егор попал в тюрьму, его приговорили к шести с половиной годам лишения свободы — причину судимости он называть отказался. Когда до освобождения оставалось три месяца, Егор подписал контракт с ЧВК «Вагнер». Говорит, было страшно, но все равно пошел на войну — нечего было терять: «не было ни дохода, ни образования, ни семьи, ни детей».
«В тюрьму я попал по глупости и исправил свою ошибку. У меня была единственная цель — снять судимость, мне было не важно, что происходит на войне. Я до сих пор считаю, что она сейчас не нужна. [На ней] гибнет много народу и не заслуживает этого: не за что воевать», — считает юноша.
Спустя полгода службы судимость с Егора действительно сняли, он вернулся в родной Новосибирск. Он уверяет, что не был готов воевать дальше, поскольку «надо семью заводить, настраивать свою жизнь». Дома он смог устроиться на работу и сейчас получает 70 тысяч рублей в месяц. Егор говорит, что готов получать гораздо меньше, чем на фронте, но хочет честно работать и быть рядом с братьями и сестрами. С судимостью это было бы куда сложнее.
Криминал и последующая тюрьма — один из типичных маршрутов для выпускников детского дома, говорит Антон Рубин. «Смотрю я на условного Вовку, который находится [в учебной части для подготовки на фронт], и не могу подобрать слов, чтобы объяснить ему, почему ему не нужно быть там. Я знаю: если он вернется, опять не сможет найти себя и работу, поскольку у него уже есть судимость, ему негде жить, он не обладает никаким скилами, чтобы устроиться в обществе. Даже если он сейчас вернется, то завтра опять сядет. А там у него снова несколько вариантов: или сидеть, или пойти за легкой жизнью в какой-нибудь ЧВК. Это такой круговорот людей в природе, на который я могу только смотреть и плакать».
«Когда ты никому не нужен, то выбираешь идти на фронт»
По словам общественников, с которыми поговорила «Черта», одна из главных проблем, из-за которых сироты уходят воевать, — отсутствие значимого взрослого. По мере взросления сироты меняют несколько учреждений, из-за чего у них нет того, с кем они провели бы большую часть своей жизни и кто стал бы им по-настоящему близок.
«Вчерашние подростки живут в парадигме отсутствия ценности собственной жизни, поскольку глобально никому не нужны. А потом выбирают идти на фронт — и там оказываются нужными родине, чем-то занимаются, находят друзей. К этому добавляется, что „ты мужик“, появляется уважение. А если повезет и они выживут, то еще и денег заработают. Ведь нигде не говорят, что можно вернуться калекой и попасть в психоневрологический интернатВ психоневрологические интернаты попадают люди с ментальной или физической инвалидностью в случае, если у них нет опекуна., потому что никому не нужен на „свободе“», — говорит руководительница федеральной НКО.
Система детских домов приучает воспитанников подчиняться старшим, добавляет Антон Рубин: «Старший всегда прав — если сказали, что надо идти на обед, значит надо; если сказали, что надо идти умирать, значит действительно надо». Детей не учат принимать самостоятельные решения — за них решают, что и когда они будут есть, во сколько лягут спать и куда пойдут на выходные.
По словам сотрудницы региональной НКО, авторитетами для выпускников детских домов часто становятся товарищи, которые вернулись с фронта героями: «Их очень мотивирует хайп войнушки, для них [война] — „че такое, пойдем в войнушку постреляем, ха-ха“. Это романтизация военных действий, у них нет страха. Есть знакомые, которые погибли, но „конечно, они лохи и неудачники“».
Еще одна проблема — деньги, с которыми сирот редко учат обращаться. К моменту выпуска из детского дома у воспитанников на счету бываетЭто могут быть деньги, которые отказавшиеся от детей родители выплачивают в качестве алиментов или пенсия по инвалидности. от сотни тысяч до нескольких миллионов рублей. И зачастую эти деньги молодые люди тратят за несколько дней, помимо финансовой безграмотности в этом виноваты мошенники, которые оказываются рядом с подростками сразу после их выпуска.
Поэтому для сирот важной мотивацией идти на фронт становится вознаграждение. «Это представляется как нормальный способ заработать. На билбордах в регионах я часто видела, что сразу пишут сумму разовой выплаты в 400—500 тысяч рублей», — говорит руководительница федеральной НКО.
Помимо денег сирот стимулируют и обещаниями об ускоренном получении жилья, которое положено им по выпускуПо достижению совершеннолетия сирота может рассчитывать на жилье площадью не менее 24 квадратных метра в том же населенном пункте, где он проживал или находился в детском доме. из детдома. По данным руководителя благотворительного фонда «Соучастие в судьбе» Алексея Голованя, на 2022 год в России более 200 тысяч сирот не смогли получить жилье вовремя и годами ждут своей очереди.
Депутаты в различных регионах хотят помочь сиротам с жильем — но в приоритете те, кто пойдет воевать или уже вернулся с фронта. Так в Татарстане, Саратовской, Псковской, Омской, Иркутской областях таким сиротам хотят предоставить «преимущественное право» на жилье. В этих же регионах сообщили и примерную оценку числа сирот, которые ушли на фронт и претендуют на такую меру. Например, в Иркутской области выплатой на покупку жилья уже воспользовались 47 человек, а в Омской области утвердили список из 10 сирот, которые первоочередно получат сертификат на приобретение жилья.
Депутаты Кабардино-Балкарии даже внесли на рассмотрение в Госдуму отдельный законопроект, который дополнительно наделял бы детей погибших на войне сирот правом на жилье.
«Еще одно жилье не помешает»
Даже в прежние годы многие выпускники детдомов шли в армию на срочную службу, говорит руководительница федеральной НКО. Сейчас, по ее словам, на всех призывников «сильно давят, чтобы они подписали контракт», но именно сироты «хорошо этому поддаются».
Иногда объявления с призывом идти на службу по контракту публикуется даже в социальных сетях учреждений. Например, такое сообщение закреплено в группе петербургского детского дома-интерната №2. В нем говорится, что служба — это «настоящая мужская работа», и сразу же предлагается единовременная выплата в 695 тысяч рублей.
Николай* лишился отца в детстве, а его маму ограничили в родительских правах, после того, как он несколько раз убегал из дома. Так в 14 лет мальчик оказался в интернате, а его братья и сестры остались жить с мамой. После детского дома он поступил в университет, поселился в общежитии, а затем стал сам снимать квартиру, чтобы жить вместе с девушкой. Вскоре начал прогуливать занятия, и его отчислили.
В тот момент ему как раз исполнилось 18, и в 2020 году он пошел в армию. Молодой человек хотел получить боевой опыт, но вместо этого ему пришлось «чистить снег и картошку». Спустя три месяца он подписал контракт, чтобы попасть «в более серьезное боевое подразделение». К тому же, добавляет Николай, ему предлагали военную ипотеку после 20 лет службы. «[Мне и так как сироте положено жилье], но еще одно не помешает», — объясняет он.
В начале февраля 2022 года он оказался в Беларуси, откуда в составе российских войск зашел на территорию Украины. Сам Николай описывает причины участия в войне так: «Нас сильно и не спрашивали, хотим мы этого [воевать] или нет. На тот момент это был более приказ, чем я сам этого хотел. А приказы нужно выполнять, какими бы они не были». С тех пор Николай побывал в Киевской, Донецкой, Луганской, Слуцкой, Запорожской и Харьковской областях.
Фото: из личного архива Николая
На момент общения с «Чертой» Николай был в отпуске в родном городе, но скоро должен был отправиться на боевое слаживаниеКомплекс тренировок для обучения военнослужащих согласованным действиям в составе своего подразделения.в Москву. Дома его приглашали в родной интернат, где он выступал перед воспитанниками. По его словам, детям было интересно слушать, кто-то тоже захотел пойти воевать.
Во время службы на контракте Николай получал 30-35 тысяч рублей. Он не сказал, сколько получает сейчас, но уточнил, что это значительно больше. Николай хочет вернуться на фронт после отпуска: отвечая на вопрос, что ему это дает, перечисляет: «[Боевой опыт на фронте] не особенно помогает в повседневной жизни, но дает небольшие привилегии в жизни: например, меня наградили государственными наградами (медалью за мужество и орденом Суворова, — «Черта»), зарплата поднялась, появилось какое-то уважение, стал ветераном боевых действий — должны участок дать, военная пенсия будет».
В следующий отпуск юноша планирует получить водительские права и купить машину. Когда война закончится, хочет уволиться из армии.
Среди тех сирот, что уже заключили контракт, многие не собираются долго воевать и связывать всю свою жизнь со службой. Руководительница федеральной НКО рассказывает, что один из ее подопечных побывал на фронте, получил легкое ранение и теперь пытается не попасть туда снова. Сейчас фонд оказывает ему юридическую помощь.
Среди других известных примеров — 22-летний младший сержант и сирота Иван Медведев из Свердловской области, который служил по контракту. В ноябре 2022 года он оставил часть после того, как командование неоднократно отказалось выдать ему отпуск. По словам мужчины, отлучка была необходима ему для лечения после ранения и ухода за опекуном, который занимался его воспитанием, — у того третья группа инвалидности.
В феврале Медведев явился в следственный отдел с повинной и вернулся в воинскую часть. В июне суд признал мужчину виновным в самовольном оставлении места службы продолжительностью свыше одного месяца (ч. 5 ст. 337 УК РФ). Его приговорили к пяти годам лишения свободы условно и к трем годам испытательного срока, в течение которого он должен доказать исправление своим поведением.
«Самый лучший вариант — устроить всех в семью»
Если бы все дети жили в семьях, а не учреждениях, они бы меньше стремились идти служить, считает руководительница федеральной НКО. Но это слишком далекая перспектива, поэтому выходом может стать развитие программы наставничества. Цель проекта — сделать так, чтобы у сироты появился друг-наставник, который помог бы ему адаптироваться к самостоятельной жизни и показал бы жизнь за пределами детского дома.
«Наставники помогут не только не пойти на войну, но и отговорят от микрокредитов, предупредят от жуликов, не дадут попасть в криминальную систему. Ведь если сирота не пойдет на фронт, не значит, что он будет учиться на инженера и строить семью, — — отмечает общественница. — В этом и есть самая главная беда — где бы человек не оказался, он в силу отсутствия того, кому он был бы нужен и кто бы его любил, может влипнуть в какие-то хреновые вещи».
Антон Рубин отмечает, что их подопечный, который ушел воевать на фронт, проходил через программу наставничества — но даже это не помогло: «Это не решает проблему, поскольку мы уже получаем [подопечных] с комплексами и огромным комплексом проблем. Все, что мы можем делать, — оказывать паллиативную социальную помощь: помогать не умереть, пока мы подаем кислород непосредственно в глотку. Стоит отойти чуть подальше — оторвутся шланги и человек упадет в социальную яму».
В этой ситуации, по словам Рубина, могло бы помочь непосредственное постоянное нахождение рядом с подопечным. Но он сразу же оговаривается, что это невозможно: этого не хотят сами выпускники, а общественники не могут себе этого позволить из-за ограниченности бюджета и государственных препон.
Так, фонд «Домик детства» с 2022 года остался без грантов от государства и поддержки от бизнеса. «Нас перестали пускать в госучреждения задолго до 24 февраля, — говорит Рубин. — На пике развития нашей организации было больше 150 волонтеров и 15 государственных учреждений всех возможных типов, в которых мы работали постоянно. С таким массивом наблюдения, сложно не замечать проблемы, о которых мы стали говорить все громче. Из-за этого нас перестали пускать в разные учреждения».
Окончательно «закрылись» двери после того, как в одном из учреждений умер ребенок и чиновники попытались это скрыть, а общественники — вынесли это на федеральный уровень.
«После 24 февраля социальное волонтерство оказалось в загоне. Теперь нельзя победить ни в конкурсах грантов, ни получить одобрения от власти на региональном уровне. „Все для фронта, все для победы“. Да и все остальные темы, кроме „СВО“ полностью ушли из повестки, волонтерство стало патриотическим. Мы можем наблюдать за этим, бить себя по лбу и хоронить наших ребят», — добавляет Рубин.
Руководительница федеральной НКО не вполне согласна с этим. По ее словам, волонтерство в детских домах не слишком изменилось после 24 февраля: «Наставничества меньше не стало, как и волонтеров. Я сначала удивлялась, а потом поняла, что это логично — ибо это возможность делать хоть что-то хорошее без всякого политического фона».
«Мы обсуждали, что в случае повестки, он пойдет в тюрьму»
22-летнему Михаилу* из Комсомольска-на-Амуре повезло найти в своей жизни значимого взрослого — им стала учительница Ирина Дудченко, которая преподавала ему английский в школе со второго класса. Родная мама отказалась от мальчика в роддоме из-за того, что сын родился с инвалидностью. В 7 лет с него сняли инвалидность.
Ирина начала дружить с Михаилом, но в 2010 году уехала из России в Испанию, где спустя какое-то время получила гражданство. В то же время над мальчиком оформили опеку — по словам Ирины, у опекунов не сложились с Михаилом отношения. Женщина продолжила общаться с мальчиком по интернету — они планировали, что после школы он переедет в Германию, где жили и учились ее дети, и поступит в университет на программиста.
В 14 лет мальчик поступил в техникум в Хабаровске на пожарного. По специальности Михаил не захотел работать, но потом поступил в вуз на программиста — хотя бы один курс университета было необходимо закончить потому, что в Германии 12-летнее обучение в школе. Параллельно Ирина помогала ему учить немецкий язык. Юноша решил закончить и второй курс в России, пока готовились его документы для поступления в Германию. В это время началась война. Он остался на третий курс и началась мобилизация.
После начала мобилизации Михаил дважды попробовал выехать в Казахстан, но оба раза его не пропустили, поскольку якобы у него была повестка. Тогда Михаил подал документы в визовый центр Германии, но ему отказали. Ирина наняла адвоката, который помог обосновать право молодого человека на выезд, поскольку он все еще был студентомПрезидент России Владимир Путин 6 октября подписал указ, согласно которому студентам и аспирантам дали отсрочку от призыва на военную службу по мобилизации. с отсрочкой от армии. В ноябре он вместе с женой и котом все-таки смог выбраться в Казахстан, откуда переехал в Сербию. Здесь же они с женой нашли работу помощниками повара. Сейчас они работают, учат немецкий язык и ожидают ВНЖ, чтобы снова податься на немецкую визу.
«Я буду его поддерживать и помогать всем, чем могу, — добавляет Ирина. — Судьба большинства воспитанников детских домов складывается не так счастливо. Мы должны им помогать. Вместе мы можем изменить жизнь этих молодых людей к лучшему».
* имена героев изменены
