Конфеты поштучно, выживание за счет огородов и бедность
«В начале года еще получалось откладывать немного денег, но уже второй месяц денег от пенсии до пенсии не хватает», — рассказывает 63-летняя Галина Сергеевна* из Кирова. Она получает 11 800 рублей, пенсия мужа чуть больше — 14 000. На «коммуналку» в прошлом месяце ушло 4500. Оставшуюся после всех платежей сумму Галина Сергеевна делит на 30 дней. Выходит чуть больше 700 рублей в день.
Муж подрабатывал дворником, но ему стало тяжело, «69 лет все-таки». Галина Сергеевна старается «жить не хуже других», но сейчас выходит с трудом. «Раньше меньше денег на продукты уходило. Теперь из-за подорожания почти все беру только по акции. Ни хорошей колбаски тебе, ни мяса. Что поприличней — уже не для нас. Приходится мудрить с готовкой. А у нас еще и собачка, которую тоже кормить надо. Честно говоря, надоело жить с оглядкой и отказывать себе во многом», — признается она.
Цены на продовольствие в России за месяц выросли на 6,7%, отчитался Росстат. Например, сахар подорожал на 44%, лук — на 50,1%, а капуста — на 39,8%.
62-летняя Алена Николаевна из Воронежа говорит, что из-за роста цен теперь не может себе позволить рыбу и мясо, в лучшем случае фарш и курицу. Год назад женщина вышла на пенсию, живет на 14 000 рублей в месяц. Немного выручает дача — там она выращивает помидоры, огурцы и перец: «Все не вырастить, но хотя бы какое-то время можно питаться со своего огорода». Помимо продуктов, существенную часть бюджета съедают коммунальные платежи: «это просто черная дыра какая-то», жалуется женщина.
У 63-летней Ольги Александровны* из Кирова свой дом, но наличие участка не спасает: «Увы, в огороде ничего не выращиваем — здоровье не то». С ростом цен женщина отказалась от покупки сливочного масла. «Про мясо вообще молчу: если берем, то только суповой набор, который, кстати, тоже подорожал (мяса мало, а за кости платим больше 100 рублей), — рассказывает она. — Внуку иногда берем конфеты, но выдаем поштучно».
Их дом отапливается дровами. По словам Ольги Александровны, на дрова уходит как минимум 15 000 рублей. Если брать распиленные — еще дороже. Плюс 3-4 тысячи за доставку: а машин на зиму надо не меньше трех. Пенсия у Ольги Александровны 10 300 рублей, столько же у мужа, поэтому на дрова они откладывают с начала года, «если припрет», берут займ.
Новую одежду женщины давно не покупают. Донашивают, что есть. Иногда берут с рук. О поездках в санаторий и речи не идет. «У меня нет возможности не то что съездить на отдых куда-то, а даже к родственникам», — говорит Алена Николаевна. Гораздо больше героинь волнует рост цен в аптеках. В марте, по данным Росстата, лекарства в подорожали на 10,3% по сравнению с февралем. «“Урсофальк” всегда стоил очень дорого — 1600 рублей, сейчас — больше 2000 за упаковку», — сетует Алена Николаевна. Нужные ей лекарства мало того, что сильно подорожали, так еще и пропали из аптек. Галина Сергеевна говорит, что лекарство, которое она пьет шестой год после инсульта, стоит 2000 рублей: «Стараюсь растягивать на подольше. Так и выживаю».
Не легче жизнь и у 49-летней Елены* из Рыбинска. После смерти мужа она в одиночку воспитывает 11-летнего сына. Елена стоит на бирже труда, получает пособие в 10 000 рублей и пенсию по потере кормильца в 12 000, которая уходит на оплату съемного жилья. «Не живем — выживаем. Бабушек-дедушек нет, помощи нет, цены растут, а жить как-то нужно. Экономим на всем. Продукты по скидке покупаю, но все равно стараюсь сыну что-то получше взять. Одеваемся в секонд-хенде. Ребенку еще лекарство покупать надо от аллергии, — говорит она. — Жалко сына, что растет в такое время. Мое детство было лучше. Жили небогато, но хватало на все».
«Бедные станут еще беднее»
Кризис по-разному бьет по всем слоям населения, говорят опрошенные «Чертой» эксперты. Наиболее финансово незащищенная группа — бедные и пенсионеры: большую часть денег они тратят на продукты питания и лекарства, которые дорожают прежде всего. «Все цены так или иначе привязаны к курсу доллара, с нынешним курсом им выживать будет очень сложно, — объясняет директор Банковского института НИУ ВШЭ Василий Солодков. — Большинство людей в провинции сейчас получают смешные зарплаты — 10-20 тысяч рублей, — им тоже придется нелегко. И хорошо, если у них есть, где сажать картошку». Исследования показывают, что в этом году больше половины россиян планируют выращивать картофель на своих огородах. При этом почти каждый десятый раньше этого не делал.
Хотя живущие в провинции бедные люди оказываются в зоне риска, кризис, по словам экспертов, не так сильно повлияет на их образ жизни. Социолог, социальный психолог Алексей Рощин говорит, что в провинции сохраняется ситуация позднего застоя: «Об этом пел когда-то Гребенщиков: “Я инженер на сотню рублей — и больше я не получу”. Выживали там как-то на условные 15 тысяч рублей, теперь будут на 13».
Это же подтверждает профессор кафедры социальной и экономической географии России МГУ Наталья Зубаревич: «Бедные станут еще беднее, но больше всего этот кризис скажется на жизни “среднего класса”, половину которого составляют бюджетники, силовики и далее по списку. Им в какой-то мере проиндексируют зарплаты, но, конечно, не на темпы инфляции. Они вынуждены будут отказаться от многого, к чему привыкли».
В марте 2022 года значительно возросла обеспокоенность санкциями в отношении России: о них переживает почти половина опрошенных, подсчитал «Левада-центр» (внесен в реестр иностранных агентов). Около трети отмечают, что санкции уже создали проблемы для них лично и их семьи. По данным опроса Tiburon Research, среди 20-55-летних жителей российских городов с населением более 100 тысяч человек у 65% снизился доход,. При этом 64% уменьшили расходы (на одежду — на 40%, на продукты — на 30%). В марте больше всего экономили на еде вне дома — 64%, поездках — 57% и досуге — 50%. А 33% опрошенных закупились впрок: в основном запасались едой (76%), лекарствами (48%), товарами для животных (35%). Более половины опрошенных (66%) испытывают те или иные сложности с работой. При этом 42% россиян, по данным ВЦИОМ, не располагают денежными и иными сбережениями.
«Из-за ухода иностранных компаний многие потеряли работу. Можно, конечно, взять кредит, но чем его потом отдавать? Тем более, что при росте инфляции ставки по кредитам также растут, — добавляет Солодков. — От многих привычек придется отказаться. Например, люди, которые раньше летали в отпуск за границу, теперь не смогут себе этого позволить. С российского рынка ушло много зарубежных авиакомпаний, стоимость билетов многократно выросла. Да и расплатиться за границей картой российского банка стало невозможно».
«Я стала больше ходить в джинсах: колготки и чулки рвутся быстро, а стоят дорого»
33-летняя Амина* говорит, что в Нальчике на 15-20% подорожала молочка, цены на соль выросли с 15 до 35 рублей, мешок муки — с 1200 до 1800 рублей. Зубные пасты, шампуни подорожали в 2-3 раза: «Я пользуюсь промокодами и бонусами, обедаю дома. Пришлось отказаться от привычных средств гигиены и покупать дешевле. А еще я стала больше ходить в джинсах: колготки и чулки рвутся быстро, а стоят дорого».
Сергею 44 года, он живет в городе-миллионнике и работает IT-инженером в компьютерной компании. Сергей рассказывает, что после 24 февраля на работе начались проблемы. «Пятую неделю нет поставок IT-оборудования, и неизвестно, когда их возобновят. А тут еще и курс скачет. В нашей сфере, когда доллар “гуляет”, все замирает: заказчики не покупают, поставщики не поставляют — все ждут, чем кончится».
По его словам, директор их фирмы уже потерял много денег. Контракты заключались по одной цене, но потом она резко изменилась. Оплаченный груз или застрял на таможне, или и вовсе не был выдан заводом-изготовителем. «Мы ничего не можем купить у дистрибьюторов, не можем поставлять оборудование заказчикам, — жалуется он. — DELL, HPE, Intel и другие производители ушли с рынка. Закрыли сервисную поддержку и компаниям-партнерам, и представителям заказчиков. Закрыт доступ к технической документации для IT-инженеров из России. Остановлен сервис и гарантия, даже замена вышедших из строя компонентов по гарантийным контрактам невозможна».
Сергей думает, что сфере IT-технологий в России пришел конец. Даже в случае окончания войны в Украине западные компании еще нескоро возобновят сотрудничество с нашей страной, считает он.
Семья Сергея всегда жила экономно и питалась просто — ипотека на 15 лет. Особенно его расстраивает подорожание овощей в 3-4 раза: капуста в его городе стоит 100 рублей, морковь и лук — 60, свекла бывает и по 80. Стоимость фарша выросла до 450-500 рублей, курицы — 170-200. Бутылка подсолнечного масла сейчас стоит от 120 рублей и выше. Родители Сергея — пенсионеры, давно переехали в деревню: «Пенсия есть, картошка в погребе есть. Но для меня это не выход, потому что кроме еды есть куча других расходов. У меня трое детей, недавно ходил с ними зубы лечить — дорого стало». Среди знакомых Сергея есть те, кто боится, что не будет работы и нечем будет платить ипотеку, кормить детей, а есть и те, кто готов терпеть, лишь бы «нацистов» победили.
Муж 33-летней Оксаны* из Омска работает в зарубежной компании. «У нашей семьи положение неопределенное. Зарплату мужу без объяснений сократили на 15%. Пока работа есть, что дальше будет — неизвестно». Теперь зарплата закрывает только базовые потребности, про отпуск, походы в кино и кафе больше речи нет — приходится экономить.
«В магазинах что-то подорожало на 30%, что-то на 100%. У дочки аллергия, поэтому я покупала ей специальную смесь за 450 рублей, сейчас она стоит 900 — пришлось отказаться, хотя планировали кормить смесью до двух лет минимум. Подгузники в два раза подорожали: с 500-600 рублей за пачку до 1000-1200. Не представляю, как быть тем, у кого дети совсем маленькие», — добавляет она.
Денег на еду у Оксаны уходит примерно столько же, просто теперь она выбирает продукцию других производителей, подешевле. «На дорогие продукты даже с зарплаты не тратимся. Конфеты и сладости почти не едим. Перешли на мясо с макаронами или крупами — так сытнее. Тяжело менять привычки, но что делать. Есть и плюсы: мы ели много вредного и лишнего, теперь я лучше мяса куплю или овощей, чем печенье».
Переходный период к бедности?
В 2014 году европейские санкции, введенные после Крыма, практически не коснулись жизни обычных людей и носили в основном точечный характер, говорит экономист Василий Солодков: «Более серьезные меры ввело само российское правительство, ограничив импорт, в том числе продовольствия». Из-за войны против России уже ввели самые обширные санкции в истории. Они касаются ограничений на экспорт, работы платежных систем, полной блокировки ряда банков и ухода зарубежных компаний, чего не было в 2014 году. Выбираться из этого кризиса мы будем очень и очень долго, считает эксперт.
По словам Солодкова, сейчас мы живем в переходном периоде, поэтому кризис пока не так ощущается: «Еще есть запасы, производство товаров какое-то время будет идти по инерции — как долго, сказать сложно. Но цепочки поставок начинают рваться, поэтому в какой-то момент из магазинов исчезнет многое из того, к чему мы привыкли — тогда-то и начнется веселье».
С этим согласен и социолог Алексей Рощин. Текущий период он сравнивает с февралем-мартом 2020 года, когда все обсуждали грядущую пандемию коронавируса, но жизнь большинства еще не поменялась, никто не болел. Социолог обращает внимание и на потребительское поведение россиян: «В кризис 2008 года многие кинулись скупать недвижимость, в 2014 году сметали электронику, в 2020 и 2022 — гречку и туалетную бумагу. Это наглядный показатель того, что у людей кончаются деньги».
По словам Рощина, такое поведение людей выдает страх и недоверие к рублю. «Как только начинается кризис, наш человек старается при первой возможности избавиться от рублей, вложив их во что-то, что кажется надежным, что потом можно обменять или на худой конец съесть, — говорит он. — Такое отношение к “деревянному” — глубинное недоверие народа к государству, страх, что из-за кризиса государство может рухнуть, а значит не будет и рубля. По сути наши люди не уверены в основах своего существования и живут по принципу “есть только я и то, что я под себя подгреб, а больше ничего нет”. Такая поколенческая травма».
Бедность — не только экономический показатель, но и состояние психики, смирение с тяжелой жизнью — не жили хорошо, нечего и начинать — говорит Рощин. «В условиях капитализма самые быстрые и шустрые достигают вершин, остальные остаются за бортом, — добавляет он. — Многим нашим людям конкурентная борьба, мысль о том, что надо шустрить, толкаться локтями, претит сама по себе и кажется неправильной, поэтому они воспринимают санкции как возмездие: “зато теперь все будут равны”».
Люди с таким мышлением становятся бременем для инновационной экономики, подчеркивает Рощин. Они инертны, их не интересуют новые продукты, они не являются активными потребителями, они копят, хотя копить им практически нечего. «Люди, смирившиеся с бедностью, делают хуже не только себе, но и бизнесу в регионах. Год назад под Тверью предприниматель решил выращивать тюльпаны. Создал все условия для работы, предложил хорошую зарплату, питание, но не смог найти работников. Людям просто неинтересно, они как-то приспособились выживать — и ладно. Мигрантов он тоже набрать не смог — из-за пандемии уехали. В итоге проект накрылся». То есть люди с таким мышлением становятся препятствием для людей, которые хотят что-то делать, потому что «их трудно расшевелить, даже деньгами». По такому же принципу они растят детей: «сиди и не рыпайся».
Социолог отмечает, что многие россияне не интересуются текущей политической повесткой, которая стала причиной экономического краха, а многие и не хотят ничего о ней знать. «Нет в магазине прокладок — плохой магазин, менеджеры плохие, директор запил; пойду в другой магазин — и все будет хорошо». Рост цен они объясняют временными трудностями.
«Нежелание знать, что происходит за пределами твоего окружения, — невротическая реакция. После неудачных попыток изменить свою жизнь в лучшую сторону, когда кризисы идут одни за другим, люди оказываются в состоянии выученной беспомощности: зачем дергаться, если это ничего не меняет? Такое массовое выгорание, затухание глаз, — резюмирует Рощин. — Люди уже ничего не ждут. В такой ситуации можно делать, что угодно — хоть войну объявлять, хоть на Марс переселяться. Поэтому, к слову, нет никаких психологических предпосылок для бурного развития и импортозамещения».
* Имена героинь изменены по их просьбе.
