Еще до начала Второй мировой в Германии начались преследования по национальному признаку в соответствии с политикой третьего Рейха по расовой гигиене. Под нее попадали и «неправильные» дети: еврейские, цыганские и все дети с особенностями развития.
В концентрационные лагеря и гетто попасть мог почти любой неугодный человек, выбраться оттуда было практически невозможно. Незавидна была участь всех «неправильных», но если не можешь работать на рейх — совсем безвыходно. Детей не считали пригодными даже для принудительных работ, поэтому их могла ждать быстрая депортация в концлагерь. Там большинство сразу отправляли в газовые камеры, вместе с беременными женщинами и пожилыми людьми, кого-то — на медицинские эксперименты.
Иногда подростков все же использовали для принудительных работ, на которых они погибали от невыносимых условий труда и болезней. Свидетельств осталось много, некоторые дети вели дневники и описывали ужасы, которые им пришлось пережить, и как они смогли спастись. Среди прочих есть воспоминания Рут Веббер. Когда Германия оккупировала Польшу, ей было четыре года и всей семьей они переехали в гетто Островца. Родителям Рут удалось устроиться в трудовой лагерь за пределами гетто. Когда гетто ликвидировали, родителей разлучили, а Рут отправили в концлагерь. После многих депортаций и переездов она оказалась в Освенциме, но сумела выжить.
«Приходил транспорт с большим количеством людей, и все они двигались в определенном направлении, а затем исчезали. Даже в том возрасте я понимала, что за забором, который прикрывают деревья и одеяло, есть что-то… Вы туда входите и больше не выходите. Что именно происходило, я не знала — все, что я знала, что ты выходишь из трубы. Когда крематории работали, во рту был жуткий сладкий тошнотворный вкус, такой сильный, что даже временами он заглушал голод».
Из воспоминаний Рут Веббер об Освенциме. Источник: Вашингтонский мемориальный музей холокоста.
Тысячи детей смогли выжить на оккупированных территориях, в том числе кому-то удавалось бежать из гетто или лагеря, многих вывезли. Неравнодушные жители городов и деревень прятали детей у себя дома или в учреждениях, где работали. Активисты помогали организовывать системы спасения, находить места, куда можно пристроить детей.
Собака в кузове, чтобы заглушать детский плач
До войны Ирэна Сендлер была социальным работником в Варшаве. Когда в 1940 году создали варшавское гетто, она договорилась, что будет его посещать и контролировать санитарные условия. Так она начала помогать активистам и тайно выводила людей из гетто, в основном детей. Способы были самые изощренные: например, младенцев вывозили в коробках и мешках на скорой помощи. Или в машине, которая привозила дезинфекторы, — в кузове сидела специальная собака, которая лаяла, чтобы заглушать детский плач.
В 1942 году после массовой депортации людей из гетто в Треблинку был создан комитет помощи евреям «Жегота», и Ирэна стала активным его участником. Вместе с соратниками они передавали детей из гетто в польские семьи, приюты, монастыри — везде, где удавалось договориться. Часто приходилось делать поддельные документы, учить детей польскому языку, молитвам и песням. Чтобы была возможность вернуться к семьям или найти выживших родственников, Сендлер записывала все данные: зашифрованное еврейское и новое польское имя каждого ребенка и хранила в бутылке.
Осенью 1943 года Ирэну Сендлер или Сестру Йоланту — под этим псевдонимом она работала в «Жеготе» — арестовали. Ей удалось спрятать все улики: адреса и имена детей, деньги, но она все равно получила смертный приговор. Активистам «Жеготы» удалось ее выкупить и тайно вывести из тюрьмы, так она продолжила деятельность в подполье. Сколько точно детей удалось спасти Ирэне и ее соратникам, неизвестно. За свою деятельность ей присвоили звание праведницы народов мира.
Детские дома, прятки и тиф
Из-за войны дети становились сиротами и попадали в детские дома, которые работали даже на оккупированных территориях. Для еврейских детей часто это было единственным спасением — там их могли спрятать и уберечь от депортации в гетто и концлагерь. Именно так в Минске спасли больше сотни детей. В городскую управу регулярно приводили сирот, среди них часто оказывались еврейские дети. По инструкции, их нужно было отправить в гетто, но сотрудник управы Василий Орлов скрывал реальное происхождение детей и давал им направление в детский дом, без которого туда было не попасть.
Но даже после попадания в детский дом проблемы не заканчивались — приходилось скрываться во время регулярных проверок. Иногда дети сами себя выдавали, например, случайно произносили слово на идише. Заведующая детским домом №7 Вера Спарнинг инструктировала попадавших к ней еврейских детей, как не выдать себя, а во время проверок прятала детей в изоляторе под видом больных, бинтовала им головы, чтобы не было видно волос и лиц.
«Вера Спарнинг проводила политику: «У нас нет евреев!» — и строго наказывала за проявления детского антисемитизма. Когда ожидались проверки по выявлению евреев, она старалась упрятать детей с типичными семитскими лицами куда-нибудь подальше или укладывала их в постель и говорила, что они больны. Таким образом более тридцати еврейских детей в этом детском доме дождались прихода Советской армии (из 120 детдомовцев)».
Из воспоминаний Давида Таубкина, бывшего узника минского гетто, который пережил войну в детдоме №7. Источник: Яд Вашем, Мемориальный комплекс истории холокоста.
В другом минском детдоме №2 было около 70 детей, и половина из них — евреи. Заведующая Мария Воронич также прятала детей с яркой внешностью, а перед проверками вывешивала плакат с надписью «ТИФ», чтобы отпугнуть проверяющих. Кроме того, этим детдомам помогал проповедник местной евангельской общины Антон Кецко. Иногда во время проверок он подменял еврейских детей своими и детьми членов общины, а о грядущей проверке его заранее предупреждал немецкий офицер Герхард Крюгер.
Помимо того, что детей приводили с улиц, в Минском гетто организовали систему эвакуации детей и помещения их в детские дома.
«Михаил Гебелев установил связь с надежным человеком, работавшим в отделе просвещения оккупантской городской управы. С этим человеком мы условились: если между 9 и 11 часами утра в 20-ю комнату немецкой городской управы будут приносить якобы подкинутого ребенка, это значит, что ребенок еврейский и что его надо отправить в один из городских детдомов. Для этой цели организуются две женские группы: одна в гетто — для переправки детей, другая вне гетто, из белорусских женщин, — для приема наших детей и передачи их в условленное место».
Из воспоминаний Гирша Смоляра, руководителя подполья Минского гетто. Источник: Яд Вашем, Мемориальный комплекс истории холокоста.
Организованная эмиграция и отказ принимать беженцев
Помимо локальных инициатив местных жителей, были и большие государственные проекты по спасению детей. Незадолго до начала Второй мировой войны проводилась операция спасения «Киндертранспорт», когда детей (но без родителей) организованно вывозили в Великобританию.
«Киндертранспорт» начался вскоре после еврейского погрома «Хрустальной ночи» в 1938 году. По этой программе вывозили не только еврейских детей: из 10000 тысяч беженцев, спасшихся из Польши, Чехословакии, Австрии, примерно 7500 были евреи.
Алиса (Эберстакова) Мастерс, выросшая в религиозной еврейской семье в Чехословакии, вспоминает, как родители отправили ее с двумя сестрами «Киндертранспортом» в Англию:
«Мы сели в поезд, моей старшей сестре было 15 лет, мне только что исполнилось 14, а младшей — 10. К нам присоединилась еще одна маленькая девочка, дочь друга моего дяди, ее звали Ева Ротбергер, ей было 10. В купе было много детей, мы были напуганы, взволнованы и не знали, чего ожидать. Отец сказал нам, что мы поедем через Голландию. Когда мы туда прибыли, нам сказали, что местные власти не хотят, чтобы мы сошли с поезда. Вместо этого многие местные люди приходили на железнодорожную станцию с горячим шоколадом, плитками шоколада, печеньем и передавали нам эти вещи через окна поезда. Я была очень благодарна, хотя, конечно, ужасно себя чувствовала из-за того, что власти не хотели нас видеть. В любом случае мы были в восторге, что уехали из Германии, и говорили: «Теперь с нами все в порядке, мы в безопасности, в безопасности»».
Отправляя детей «Киндертранспортом» в другую страну, родители надеялись, что дети всего лишь переждут войну и вернутся домой. Никто не мог предположить, что большинство детей больше никогда на увидят родителей. Последний «Киндертранспорт» из Германии отправился 1 сентября 1939 года, в день начала Второй мировой войны. В день капитуляции голландской армии 14 мая 1940 программа закрылась окончательно.
Эйнштейн, новые имена и Виши
Во время войны действовала еще одна программа спасения детей, которую организовало Общество помощи детям (Oeuvre de Secours aux Enfants или сокращенно OSE). Они сумели спасти около 1200 детей по всей Европе. Изначально OSE помогала еврейским общинам, пострадавшим от советских погромов. После 1917 года организация переместилась в Польшу и страны Балтии, а в 1922 году создала международную сеть групп в Берлине, они назывались Union-OSE. Первым президентом стал Альберт Эйнштейн.
В 1933 году Общество перенесло штаб-квартиру из Берлина в Париж, чтобы помогать тем, кого преследуют в Германии. Они предоставляли дома еврейским детям-беженцам, родителям казалось, что во Франции безопаснее. Главная цель организации во время Второй мировой — спасти детей из концентрационных лагерей и передать в детские дома по всей Франции.
«Однажды мама забрала меня и отвезла куда-то, где были и другие дети. Нас всех погрузили в грузовик и вывезли из лагеря. Тогда я не знала, что прощаюсь с мамой навсегда. Это была организация OSE, они вывозили из концентрационных лагерей столько детей, сколько могли. У них были дома в южной части Франции, которые похожи на замки или большие особняки. Нас было сто или сто пятьдесят детей в одном из таких домов. Они пытались научить нас французскому и дали нам французские имена: например, мое имя Беата превратилось в Беатрис. Там было так много детей, что иногда нам не хватало кроватей и мебели, поэтому мальчики делали мебель, а девочки возделывали землю, чтобы было что есть».
Из воспоминаний Беатрис Стерн, спасенной OSE. Источник: Вашингтонский мемориальный музей.
На юге Франции, в Виши во время войны у организации было 14 детских домов. Детям старались обеспечить хорошие условия, насколько это возможно, например, нанимали врачей-евреев, которым запретили практику. В 1942 году, после того как Германия взяла под контроль Виши, эти учреждения закрыли, чтобы детей не изъяли. Чтобы после рейдов детей не отправили в концлагеря, их перевозили через швейцарскую границу на нейтральную территорию.
Монастыри, пасторы, хлеб и свобода
Вместе с организованными комитетами и подпольными организациями детей прятали и отдельные неравнодушные люди. Они скрывали детей с риском для жизни: за помощь евреям убивали. В деревнях в подвалах прятали целые семьи, иногда удавалось выдать людей за своих родственников. Часто убежищами становились церкви и монастыри.
Так, множество беженцев укрыли во французской деревне Шамбон-сюр-Линьон, где протестантский пастор Андре Трокме призвал жителей деревни предоставить убежище всем нуждающимся. Авторитет пастора был велик, и местные жители начали прятать беженцев в домах, монастырях и детских домах, помогали перейти границу и попасть в нейтральную Швейцарию.
За маленькими детьми помогали ухаживать дети постарше. Элизабет Кауфман — автор известного дневника — некоторое время жила у пастора Трокме и помогала присматривать за подопечными.
В 1940 году Ханну Хирш вместе с семьей депортировали в концлагерь Гюрс. Там она узнала от социального работника, что пастор из деревни Ле Шамбон хочет вывести детей, ему помогла все та же организация OSE.
«Социальный работник из OSE рассказал моей маме про деревню, в которой искали детей, чтобы вывести их из лагеря. Мама спросила, хочу ли я пойти, я, конечно, согласилась. И она отпустила меня, хотя не все родители смогли так поступить. Вместе с другими шестью детьми в сентябре 1941 мы отправились в Ле Шамбон. Для нас это был рай — мы были свободны, жили в доме, у нас была еда. Мы даже не могли съесть весь хлеб, который у нас был: постоянно беспокоились о том, что происходило в лагере. Сушили хлеб, делали маленькие свертки и отправляли его в лагерь».
Из воспоминаний Ханны Хирш. Источник: Вашингтонский мемориальный музей холокоста.
К 1942 году немецкие рейды достигли и Ле Шамбона. Ханну отправили скрываться на фермы — жена пастора Магда Трокме находила семьи для беженцев и договаривалась со школами, они поступали туда под вымышленными именами. В начале 1943 года Ханна бежала в Швейцарию. После войны она вышла замуж за Макса Лейбмана, с которым познакомилась в Гюрсе. Мать Ханны не смогла выбраться из лагеря, ее переправили в Освенцим, где она погибла.
После окончания Второй мировой начался массовый поиск родных, оставшихся в живых. Кому-то везло — удавалось найти близких и восстановить семью, наладить общение с почти забытыми родственниками. Вспомнить, кто они и откуда. Но часто дети не помнили своих родителей — их отдавали еще в младенчестве, — они не знали другой семьи, кроме семьи спасителей, и уже не хотели никуда переселяться. Некоторые были шокированы, когда узнавали о своем происхождении. И, конечно, бессчетному количеству человек уже не с кем было встретиться. Во Второй мировой войне по разным оценкам погибли до 80 миллионов человек.
