В поддержку Марии, Ангелины и Кристины Хачатурян в социальных сетях пишут посты с хэштегом #трисестры. Его продвигают правозащитники, активисты и обычные люди, которые выступают против домашнего насилия.
Сестры Хачатурян находятся под арестом по делу об убийстве отца, Михаила Хачатуряна: 27 июля тело мужчины было найдено на лестничной клетке в доме на Алтуфьевском шоссе в Москве. Мужчина получил многочисленные ножевые ранения и травмы головы, нанесенные молотком. Полицию вызвали сами сестры, они признались в убийстве. Девушки, их мать и соседи говорят, что Михаил Хачатурян жестоко обращался со своими детьми. Другие родственники Хачатуряна выступают в его защиту.
Трем сестрам грозит от 8 до 20 лет лишения свободы по статье 105 УК РФ – «Убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору».
Люди, которые защищают девушек, говорят о том, что в России нет закона против домашнего насилия, а жертвам трудно получить помощь в правоохранительных органах. Оппоненты говорят, что этим нельзя оправдывать убийство.
Дело сестер Хачатурян
Новые свидетельства о жизни семьи Хачатурян появляются чуть ли не каждый день. Обстоятельства смерти главы семейства меняются в зависимости от источников, с которыми беседуют журналисты. Поэтому спустя почти две недели после убийства вопросов стало гораздо больше, чем было в начале.
— Отношения в семье. 29 июля – через два дня после убийства – в «Комсомольской правде» появилась статья с комментарием Ирины, близкой подруги девушек. Она рассказала, что сестры годами терпели избиения и домогательства отца. По ее словам, старшая – Кристина – даже пыталась покончить с собой. В материале также есть видеоинтервью с соседями Хачатурянов. По их словам, погибший был конфликтным человеком, который чуть что хватался за пистолет. 30 июля в том же издании опубликовали аудиозапись, которую отец отправил одной из своих дочерей несколько месяцев назад: он оскорбляет девушек, угрожает им изнасилованием и убийством.
2 августа «Медуза» опубликовала статью, в котором еще одна подруга сестер рассказала о насилии в семье: по ее словам, отец бил дочерей пистолетом по голове, мог брызнуть в глаза из перцового баллончика. Кроме того, отец часто не отпускал детей в школу. Директор школы утверждает, что девушки не жаловались учителям на насилие в семье.
3 августа в «Комсомольской правде» вышло интервью матери девушек Аурелии Дундук. Она была гражданской женой Михаила Хачатуряна. Три года назад он выгнал ее из дома. Женщина рассказала, что муж ее бил. Она обращалась в полицию, но помощи не получила: «Один раз даже в отделении полиции он меня избил и домой увез», – рассказала женщина.
В защиту Михаила Хачатуряна в «Московском комсомольце» высказался его друг, спортсмен Брюс Хлебников. Он считает, что девушки наговаривали на отца и давно планировали его убийство. Медиа также цитируют родственника Хачатуряна – Арсена, которого называют то сыном, то племянником покойного. В интервью телеграм-каналу Mash он сказал, что отец хорошо относился к дочерям, хоть и воспитывал их в строгости. Этот же человек сменил замки в квартире Хачатуряна и не позволил матери девушек забрать их вещи.
— Была ли самооборона. Первые дни после убийства СМИ писали, что девушки могли убить отца, защищаясь. Так, 29 июля телеканал РЕН сообщал, что Михаил Хачатурян под действием наркотических веществ бросился на дочерей с ножом. Но «младшая дочь, когда он кинулся на нее, выхватила у него нож и несколько раз ударила им отца в туловище». Член Общественной наблюдательной комиссии Иван Мельников в интервью «Интерфаксу» сказал, что «на руках двух старших сестер нетяжкие колото-резаные ранения». Источник РИА «Новости» в правоохранительных органах рассказал, что, по словам девушек, отец первым напал на них с ножом. Источник, близкий к расследованию, рассказал «Комсомольской правде», что убийство было спланированным, и у следствия есть доказательства подготовки. Что касается повреждений на теле девушек, то, по словам источника, «эксперты считают, что эти раны они нанесли себе сами, чтобы сымитировать самооборону».
— Чем занимался Михаил Хачатурян. Это важный вопрос, так как мать девушек говорит, что «ему все сходило с рук». О том, что у Михаила Хачатуряна были хорошие связи, писал «Московский комсомолец». Местные жители и соседи рассказывают, что покойный торговал наркотиками. При обыске в квартире нашли оружие, включая арбалет, а в багажнике машины, по сообщению телеграм-канала 112, – два килограмма героина. Затем появилось видео, на котором родственник Хачатуряна Арсен утверждает, что это был церковный ладан.
— Что сейчас с девушками. Три заседания Останкинского суда Москвы прошли в закрытом режиме. Девушек отправили под арест на два месяца – до конца сентября. Адвокаты подали апелляцию: они просят суд отправить сестер под домашний арест.
Общественная кампания
Среди тех, кто включился в активную защиту девушек, была Алена Попова – общественный деятель и основатель проекта «W: сеть взаимопомощи женщин». В своем фейсбуке она написала, что случай сестер Хачатурян ставит общество перед важным выбором: оставить все, как есть, или требовать перемен, которые позволят защищать жертв насилия до того, как они убьют своего мучителя.
Она объявила, что собирает группу «ответственных волонтеров-активистов», которые будут вести общественную кампанию в поддержку сестер Хачатурян. Алена Попова в разговоре с Настоящим Временем сказала, что ее тоже беспокоят фотографии, которыми СМИ иллюстрируют свои материалы – как правило, это селфи сестер: «Этот образ с красной помадой сейчас активно продвигается в средствах массовой информации, видимо, намекая на то, что девушки вели какой-то неправильный образ жизни. Значит ли это, что если человек ведет неправильный образ жизни, его можно бить и насиловать?» – говорит Попова.
На том, что девушки якобы вели «вольный» образ жизни и не слушались отца, настаивают друзья и родственники Михаила Хачатуряна – в том числе упомянутый выше Арсен. Рассказчики подчеркивают, что семья была обеспеченная, а отец не жалел денег на одежду и подарки для дочерей. Друзья девушек рассказывают журналистам, что у Хачатуряна действительно были приступы доброты, во время которых он покупал дочерям вещи, но бывали и периоды, когда он не давал им ни копейки или наказывал за потраченное.
Для многих комментаторов в социальных сетях эта информация стала поводом для негативной оценки: люди не понимают, почему девушки просто не могли уйти из дома, если их отец был таким жестоким тираном. Еще одна популярная тема в обсуждении под постами о сестрах Хачатурян – «суд разберется».
Закон о домашнем насилии
Одна из магистральных тем дискуссии вокруг дела Хачатурян – ситуация с домашним насилием в России. В феврале 2017 года вступил в силу закон о декриминализации побоев. Избиение близких родственников стало административным правонарушением, за которое наказывают денежным штрафом. А раньше наказание было уголовным.
В ноябре 2017 года Алена Попова вместе с юристами Мари Давтян, Анной Ривиной и Алексеем Паршиным, который теперь защищает одну из сестер Хачатурян, запустила сайт в поддержку закона против домашнего насилия в России. Авторы инициативы требуют ужесточить наказание за домашнее насилие, а также ввести охранные ордера для жертв и другие меры профилактики.
В разговоре с корреспондентом Настоящего Времени Алена Попова напомнила, что, по данным Росстата, в России около 16 млн женщин ежегодно страдают от домашнего насилия (данные за 2016 год – НВ). Именно «поэтому нельзя, чтобы процесс над сестрами Хачатурян превратился в показательный процесс отчаяния для всех жертв, которые еще не начали бороться за свои права», – говорит Попова.
Анна Ривина рассказала, в чем основные положения закона, который она и ее коллеги предлагают, чтобы изменить ситуацию с домашним насилием в России.
— Определение домашнего насилия. Сейчас в российском законодательстве его нет.
— Характер обвинения. Сейчас обвинение в домашнем насилии носит статус частного. В случае побоев и причинения легкого вреда здоровью пострадавшая сторона идет напрямую в суд доказывать вину обидчика и собирает доказательства. Из-за частного характера обвинений в побоях жертву часто заставляют забрать заявление. Если обвинение будет носить общественный характер, давить на жертву не будет смысла.
— Охранные ордера. Сторонам конфликта выносится предписание не приближаться друг к другу. Такая мера в той или иной форме предусмотрена в 124 странах, в том числе в Беларуси и Украине. «Если человек нарушает предписание, то совершает преступление не против частного лица, а против государства, и за это уже совсем другая ответственность, – поясняет Анна Ривина. – Этот ордер работает в обе стороны: никому из участников конфликта нельзя выходить на контакт друг с другом, в том числе звонками или перепиской».
Адвокат Алексей Паршин добавляет, что появление такой меры, как охранный ордер, может подстегнуть полицию лучше работать – ведь сейчас у правоохранительных органов, по сути, нет никаких правовых инструментов, чтобы убрать агрессора из семьи.
— Меры профилактики. Чтобы предупредить такие истории, как у сестер Хачатурян, должны работать сети кризисных центров, психологическая и юридическая помощь, говорит Алексей Паршин. «Сейчас выбора у жертв, по сути, нет никакого. Что-то делается, только если ситуация уже доходит до уголовного кодекса: либо человек должен сильно пострадать и стать потерпевшим, либо – обвиняемым. То есть терпели-терпели, а потом взяли нож в руки и убили». Адвокат говорит, что подобные ситуации невероятно распространены в России и, «по разной статистике, от 70 до 90 процентов женщин в колониях, которые осуждены за убийство или причинение тяжкого вреда здоровью, сидят именно так: где-то самооборона, где-то – не выдержала многолетних издевательств».
Почему жертвы не сбегают?
Если не помогать жертве извне, домашнее насилие может длиться годами, рассказала НВ психолог и семейный терапевт Татьяна Орлова.
«После первых эпизодов возникает травматическая реакция, когда человек, который даже был уверен в себе, чувствовал себя взрослым человеком, вдруг впадает в детство и не может принять правильное решение, в том числе из-за чувства вины», – объясняет она.
По словам психолога, часто жертва остается с обидчиком, потому что надеется, что он исправится. «Чем больше шансов жертва дает агрессору, тем меньше шансов, что она от него уйдет – она уже вложилась, уже чувствует растерянность, она же его выбрала, что-то перетерпела. И в итоге погружается все в большую иллюзию», — поясняет Орлова. Подобное травматическое состояние психологи называют выученной беспомощностью, которое агрессор подкрепляет систематическим запугиванием.
Но, по замечанию психолога, даже если жертва пытается обращаться за помощью, чаще всего она ее не получает: «Девочки (сестры Хачатурян – НВ) обращались к школьному психологу, говорили подругам. Но ничего же не менялось, никто же не вступался. Не приходила же к ним опека или полиция», – говорит Орлова и уточняет, что чувство беспомощности только подпитывается тем, что помощь не приходит.
В истории сестер Хачатурян важен пример матери, которая на протяжении многих лет была жертвой агрессии. «Мать как жертва перестала интересовать, поэтому ее и выгнали. Когда после ухода матери нападения начались на них, девушки поняли, что с ними будет то же самое, что с матерью, а мать никто никогда не защищал, ведь у нас в стране не принято лезть в чужую семью».
Автор: Елизавета Нестерова
