Это текст openDemocracy.
В сентябре 2019 года вице-спикер Совета Федерации Галина Карелова предложила подготовить согласованный с Государственной Думой законопроект о противодействии бытовому насилию. Она говорила, что «действующее законодательство не обеспечивает защиту от семейного насилия, в связи с чем требуются дополнительные инициативы».
Это не первая попытка ввести подобный законопроект в России. В 1993 году разработкой закона против домашнего насилия занялась фракция партии «Женщины России», которая вошла в первый созыв Госдумы. Через год законопроект был готов, но его жестко раскритиковали. Тогда документ принялись редактировать и вплоть до 1997 года его переписывали больше 40 раз. Итоговая версия изменилась настолько, что ее не узнали те, кто участвовал в начальных обсуждениях. В итоге от закона отказались.
В 2012 году при Министерстве труда появился Координационный совет по гендерным проблемам, а затем и рабочая группа, которая занялась разработкой законопроекта «О предупреждении и профилактике семейно-бытового насилия». Инициативную группу возглавила Марина Писклакова-Паркер, ныне директор организации «Анна Центр», помогающей жертвам бытового насилия. Туда также вошли адвокаты Мари Давтян и Алексей Паршин, глава «Кризисного центра для женщин» в Петербурге Наталья Ходырева и действующий депутат Госдумы Салия Мурзабаева.
В 2016 году Мурзабаева и член Совета Федерации Антон Беляков внесли в Госдуму законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия». Он предполагал введение охранных ордеров, которые запрещали бы насильникам приближаться к жертвам, создание шелтеров и убежищ для пострадавших, гарантировал юридическую и психологическую помощь. Законопроект был отклонен.
Домашнее насилие существует в каждой десятой семье, а 70% опрошенных россиян проходили или проходят через домашнее насилие.
В 2017 году из российского Уголовного кодекса удалили статью за побои, а за семейное насилие ввели административную ответственность. Правозащитники Human Rights Watch в 2018 году пришли к выводу, что декриминализация ослабила гарантию защиты и осложнила привлечение насильника к ответственности. 21 октября 2019 года в сообществе Государственной думы во «Вконтакте» опубликовали голосование «Нужен ли в России закон о профилактике домашнего насилия?». Телеканал «Настоящее Время» утверждал, что в начале «за» проголосовали почти 90% участников, однако сегодня процент сторонников снизился до 60%. Совместное исследование «Медиазоны» и «Новой газеты» показало, что среди трех тысяч осужденных за убийство женщин, 79% защищались от домашнего насилия, отбиваясь от обидчика. Наконец, согласно данным ВЦИОМ, 70% россиян поддерживают принятие закона о домашнем насилии. Из них 80% — женщины, 57% — мужчины.
Санкт-Петербургский университет провел научное исследование по заказу Госдумы. Согласно его результатам, домашнее насилие применяется в каждой десятой семье, а 70% опрошенных россиян проходили или проходят через домашнее насилие, 80% из них — женщины, за ними идут старики и дети. В 77% случаях одновременно имеет место насилие физическое, психологическое и экономическое. Больше 35% не обратились в правоохранительные органы за помощью. По самым разными причинам: из-за стыда, страха и недоверия.
Последнюю попытку принять закон о домашнем насилии предприняли осенью 2019 года. Новую версию законопроекта о семейно-бытовом насилии предложила группа активистов: адвокат Мари Давтян, директор центра «Насилию.нет» Анна Ривина и создательница сети взаимопомощи женщин «Проект W» Алена Попова. Законопроект также активно продвигала депутат Государственной думы Оксана Пушкина. 29 ноября Совет Федерации опубликовал текст законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия, но его соавторы заявили, что он кардинально отличается от первоначальной редакции. В таком виде активисты посчитали закон бесполезным и назвали его «результатом заигрываний с радикальными консервативными группами». В разговоре с oDR Попова назвала закон «аппендиксом».
Насилие и семья — несовместимы
«Против этого закона выступают совершенно конкретные люди, которые просто вознамерились на этой теме сделать политические бонусы, — говорит Попова. — Например, олигарх Константин Малофеев, который мечтает о создании монархической партии».
Российский миллиардер владеет медиахолдингом «Царьград». Кроме этого, с именем Малофеева связано больше десятка благотворительных фондов и убыточных организаций. Но главным инструментом критики закона о домашнем насилии выступает ультраконсервативный телеканал.
«Конечно, ему хочется на какой-то явной теме [набрать очки]. Война с Украиной вроде поутихла, отобрала козырь Малофеева, на котором, кажется, строилось 99% вещательного эфира телеканала „Царьград“. Нужна какая-то новая тема. Вот она и появилась», — считает Попова.
На сайте «Царьграда» вышло больше 30 материалов с упоминанием, обличением или критикой закона о домашнем насилии. Этой теме посвящены аналитические программы. Среди спикеров, чьи точки зрения приводит издание, — политолог Николай Стариков, член Общественной палаты РФ Павел Пожигайло, обозреватель Сергей Михеев, актер Иван Охлобыстин и другие.
Малофеев к тому же является и заместителем главы Всемирного Русского Народного Собора (Организация существует с 1993 года. Ее цель — «объединение всего русского народа». Собор возглавляет патриарх Кирилл — oDR). На съезде организации в октябре бизнесмен заявил, что «общественность добилась блокирования первичной редакции закона о семейном насилии». А в той версии закона, которая сегодня существует, не должно быть ни слова о семье. Понятия „насилие“ и „семья“ несовместимы в принципе».
С 23 октября консерваторы собирают подписи против закона о домашнем насилии. К концу 2019 года собраны 33,5 тысячи подписей. В петиции отмечается, что больше 180 общественных объединений и организаций призвали президента России Владимира Путина не подписывать закон в случае его принятия. Для сравнения, петиция в поддержку закона на платформе Change.org собрала 903 тысячи подписей.
Любовь испепелит любой конфликт
Русская православная церковь выступила публично 3 декабря 2019 года. Патриаршая комиссия по вопросам семьи, защиты материнства и детства Русской православной церкви опубликовала заявление на сайте организации и призвала не принимать законопроект о домашнем насилии:
«Он имеет явную антисемейную направленность, умаляя права и свободы людей, избравших семейный образ жизни, рождение и воспитание детей в сравнении с остальными. Несправедливо обременяя семейных людей и родителей, законопроект, тем самым, фактически вводит особое „наказание за семейную жизнь“», — говорится в сообщении.
4 декабря 2019 года проект раскритиковал и патриарх Кирилл, отметив, что «любовь — это не только цветы и радость периода знакомства или первых лет супружеской жизни, любовь — это жертва, когда один супруг отдает себя другому супругу, когда нет ничего, что было бы жалко отдать, когда люди готовы здоровье свое отдать, кровь свою отдать друг за друга […] И в такую любовь нельзя вторгаться извне ни под каким видом».
Попова считает, что «церковь выступает как оплот истории с традиционными ценностями, в которые почему-то включают и насилие». По мнению общественницы, сама церковь скрывает большое количество случаев насилия, случающихся в семьях священников. В пример она приводит случай рязанского священнослужителя Владимира Покровского, который систематически избивал свою жену. В наказание его на год отстранили от службы, а жене вместе с детьми пришлось уйти из дома и начать скрываться.
«Почему-то считается, что если человек в рясе — ему все должно сходить с рук», — говорит Попова.
Активистка считает, что церковь боится ратификации Стамбульской конвенции (международное соглашение Совета Европы против насилия в отношении женщин и насилия в семье — oDR) — защиту от всех форм насилия, где прописаны все инструменты. К тому же Россия является единственной из Совета Европы, где не принят закон против домашнего насилия.
Священник Русской православной церкви, протоиерей Всеволод Чаплин, в разговоре с oDR в ноябре заявил, что речь [в законе] может идти о выселении человека из семьи даже не по приговору суда, а по решению полиции. По мнению Чаплина, снижение рейтинга закона связано с тем, что «люди стали понимать правду»:
«Широкая публика стала понимать, что им подают карикатурную картину о зверях, которые с утра до ночи колотят своих жен и детей. Тут явно какая-то интрига, потому что закон протаскивают, а федеральные каналы его поддерживают. То ли это аппарат правительства, где сильно женское лобби, то ли может быть внешники (по всей видимости, имеются в виду чиновники МИДа — прим.ред.) решили, что можно со Стамбульской конвенцией понравиться западу», — предположил Чаплин.
Православные активисты и родительский комитет
Один из самых активных противников закона о домашнем насилии — организация «Сорок сороков». Они называют себя «общественным движением, состоящим из православных христиан, но открытым для всех, кто стремится защищать отечество и традиционные духовно-нравственные ценности». Организация была создана в 2013 году в ответ на информационную кампанию против РПЦ и скандал с Pussy Riot; возглавляет ее музыкант Андрей Кормухин.
Именно Кормухин в ноябре 2019 года заявил о проведении митинга «в защиту традиционных духовно-нравственных ценностей и традиционных семей и недопущения принятия закона о семейно-бытовом насилии в России». На митинге ожидалось 1,5 тысячи человек, но в итоге, по оценкам корреспондента oDR, пришли не больше 300 митингующих.
«Давайте вместе бороться с насилием. Но не нужно в отдельную категорию выделять семейное насилие: преступник в семье ничем не отличается от преступника на улице. Если человек позволяет [себе] отрубить руки дома, он точно также отрубит руки [кому-то] и на улице. Давайте создавать условия, чтобы преступность снизилась вообще в государстве, а не лезть в семью и выискивать что-то там», — высказался о законе Кормухин в разговоре с oDR.
В исследовании СпбГУ для Государственной думы, результаты которого озвучила депутат Оксана Пушкина, сообщалось, что свыше 90% случаев применения семейного насилия имеет место только дома. В интервью «Медузе» соавтор законопроекта о домашнем насилии сказала, что «отлично понимает, что за люди стоят за организацией митингов»:
«Среди них и ВИЧ-диссиденты, и антипрививочники. Есть и те, кто два года назад выступали против фильма „Матильда“ под девизом „за традиционные ценности“, цинично прикрываясь православием […] За всем этим движением стоят люди, у которых большие деньги, госконтракты и так далее — но нет статуса. За рубеж им ход закрыт санкциями. И метят они уже даже не только туда, где я сегодня работаю, но и выше. Поэтому все, что сейчас происходит, — это демонстрация их силы. „Сорок сороков“ — это один из ингредиентов этого неперевариваемого блюда. Это, скажем так, силовой блок. Есть движения, фонды, общественные организации. Это не просто смутьяны. Повторю, на мой взгляд, это хорошо организованная, серьезно финансируемая структура».
Согласно информации на сайте общества, отделения «Сорок сороков» открыты не только в Москве, но и в десятках городах по всей России, а также в Австрии, Приднестровье, Кыргызстане, Беларуси и Сербии. 22 декабря 2019 года, например, акция против закона о домашнем насилии прошла в 45 городах России, а в Москве якобы собрала 3 тысячи человек. По оценке «Медузы» московское стояние посетили около 500 человек, а вторая по численности собравшихся акция в Петербурге привлекла не более 200 сторонников.
Против закона о домашнем насилии выступила и другая региональная организация — «За права семьи». 15 декабря движение призвало общественность отказаться от законопроекта, так как он якобы «противоречит воле граждан России и нарушает их права».
«Все наши противники говорят, что закон направлен на поддержку женщин: „Продвигают, чтобы уничтожить мужиков и пересажать [их] в тюрьму!“ — рассказывает Алена Попова о критиках проекта. — Нет, в законе отсутствует определение «женщина», есть определение «близкие лица» и «жертвы», то есть лица, пережившие и пострадавшие от домашнего насилия — ведущие совместное хозяйство, нынешние или бывшие супруги, проживающие вместе. Мы специально включили людей, проживающих в гражданском, незарегистрированном браке. В России 12% семей живут в такой форме. Поэтому мы не можем их исключить из под действия защитного закона».
С критикой проекта также регулярно выступает лидер движения «Суть времени» Андрей Кургинян, который считает, что страна просто хочет понравиться Западу, но «Россия — страна системно других ценностей». В новостной ленте Ассоциации родительских комитетов и сообществ на сайте просто нет новостей, которые бы не были посвящены теме «борьбы народа с законом о домашнем насилии».
Осенью 2019 года 181 общественная организация — в основном, родительские и религиозные — подписали открытое письмо против принятия законопроекта. Большинство их них имеют страницы во «Вконтакте» и ведут агитацию за борьбу с законом.
Активистка Попова говорит, что она и ее команда участвуют в дискуссиях с противниками законопроекта, но это не всегда приносит результат: «Нельзя сказать, что мы уходим от диалога с ними. Я занимаюсь этим шесть лет, Мари [Давтян] — 12 лет, до этого 30 лет наши коллеги пытались ввести такой же вариант законопроекта на слушания. Мы пытаемся с ними разговаривать, но смотрим на одну стену, и для них она черная, а дня нас белая».
«Кастрированный проект»
Осенью 2019 года законопроектом были заняты сразу три рабочие группы — в Совете Федерации, Госдуме и Совете по правам человека при президенте.
В думскую группу, помимо Пушкиной, вошли депутаты Татьяна Касаева и Валентина Кулиева, а также судьи Конституционного суда, представители Следственного комитета и правозащитники. Среди привлеченных экспертов-общественников — Мари Давтян и Алена Попова. Именно последние считают, что проект могут принять со значительными исправлениями.
«Из идеального проекта сделали кастрированную версию — объясняет Попова. — Ее мы тотально не поддерживаем и свои поправки отправили в первый же день». Замечания, о которых говорит Попова, опубликованы на сайте «Ты не одна». Активисты направили и описали 17 претензий к обновленному законопроекту.
Больше всего Попову возмущает, что теперь «закон направлен на сохранение семьи»: «Такого и быть не может, потому что, если жертва хочет развестись с насильником, то выходит, что цель закона — убедить ее остаться жить с ним же. Это противоречит конституционному праву граждан России на защиту».
Правозащитник Алексей Козлов считает, что предложенный Советом Федерации вариант закона не содержит катастрофических моментов, но зависит от практики применения: «В Российской Федерации любой закон можно использовать в репрессивных целях. Если вчитаться в текст, предложенный законодательной властью, то можно увидеть, что основной момент, связанный с защитными предписаниями, отдается на усмотрение федерального органа — вероятно, МВД. То есть вообще не прописан как следует в этом законе».
Козлов симпатизирует проекту, который опубликовали активисты. По его словам, их версия документа учитывает гораздо больше нюансов, поскольку проект готовился и обсуждался детально. Тем не менее, говорит правозащитник, возможность даже частичного его использования в «реальной законодательной процедуре» минимальна: «В этом состоит особенность Российской Федерации, которая не учитывает мнение просвещенных граждан».
Авторы законопроекта опасаются, что хотя он и будет принят, его смысл значительно исказится, поскольку в Совете Федерации просто не обратят внимания на их поправки: «У нас представительная демократия, и она устроена таким образом, что мы, как эксперты, не обладаем правом законодательной инициативы, — говорит Попова. — Мы делегируем свое право вносить и разрабатывать законы. Фактически, авторами закона будут депутаты и сенаторы. Уверена, что закон будет принят, но в одной из худших редакций».
Попова считает, что «аппендикс закона» будет поддержан поправками, например, от сенатора Елены Мизулиной, которая активнее других выступала за частичную декриминализацию побоев:
«Она либо внесет свои правки, либо возьмет закон под активное лоббирование внутри Совета Федерации, — предполагает создательница сети взаимопомощи для женщин. — Мы хотим бороться за проект, но повлиять на то, что пройдет именно он, никак не сможем. К сожалению, существенных поправок стоит ожидать в угоду фундаменталистам».
22 ноября 2019 года закон о домашнем насилии впервые прокомментировал Кремль. Пресс-секретарь президента рассказал, что «такая проблема есть, но она не стоит на повестке дня администрации президента». В начале декабря председатель Правительства России Дмитрий Медведев заявил, что «в XXI веке никого не может утешить формула „бьет - значит любит“, это вряд ли выглядит серьезно в нынешнем мире, на это нужно как-то реагировать», но не сказал ничего конкретного. Наконец, Владимир Путин во время итоговой пресс-конференции признался, что еще не читал закон, но рассказал, что необходимость нового нужно обсуждать спокойно.
Сторонники закона также говорят, что смогут внести проект через Государственную думу, поскольку у них есть субъект законодательной инициативы — депутат Оксана Пушкина.
Как в других странах
На начало 2020 года закон о домашнем насилии принят в 127 странах, а Стамбульскую конвенцию подписали 46 государств. Но так было не всегда. С 1970-х годов с домашним насилием в семьях борются активисты во всем мире и тоже сталкиваются с консервативными силами.
В Австралии первые центры помощи пострадавшим открылись уже в 1970-е годы, а закон о семье был принят в 1975 году. Он гарантировал жертвам полную защиту от агрессора. С марта 2019 года австралийские власти запретили въезд на территорию страны людям, осужденным за домашнее насилие.
В Соединенных Штатах Америки закон о домашнем насилии подписал Билл Клинтон в 1994 году. В соответствии с ним была учреждена национальная «горячая линия» по проблемам бытового насилия и выделено 1,6 миллиардов долларов на программы по борьбы с насилием, включая финансирование шелтеров и кризисных центров для жертв. С 2011 года демократы пытались расширить действие закона для однополых пар, иммигрантов и племенного населения США, но сталкивались с сопротивлением республиканцев. В 2013 году это удалось сделать Бараку Обаме.
В Германии с 1990-х годов работают службы психологической поддержки для жертв семейного насилия и сотни центров социальной помощи, где пострадавшим помогают оформить документы на государственное пособие, найти юриста, работу и новую квартиру. Насильников наказывают реальными тюремными сроками: от года до десяти лет в зависимости от тяжести нанесенного вреда здоровью.
Британия, как и Россия, также не ратифицировала Стамбульскую конвенцию, но государственная политика здесь прогрессивнее. Законодательство поясняет, что преступление, совершенное в отношении близкого человека в стенах дома, ничем не отличается от обычной уголовной практики. Полиция может забрать агрессора из семьи на 48 часов или выдать жертве охранный ордер, при наличии которого насильник не сможет вернуться домой 28 дней. За это время пострадавшие успевают обратиться за дополнительной помощью и защитой.
В январе 2019 года в Украине вступили в силу поправки в Уголовный кодекс. Власти страны признали системное домашнее насилие уголовно наказуемым преступлением. Теперь после первого обращения жертвы в полицию в отношении насильника заведут административное дело, за последующие — уголовное, что грозит лишением свободы на срок до двух лет. Суд также может ограничить доступ обидчика к жертве: запретить находиться с ним в одном помещении, приближаться к месту работы или вести переписку.
В 2018 году в Беларуси тоже подготовили законопроект о профилактике домашнего насилия. Однако проект раскритиковал президент страны Александр Лукашенко, заявив, что «все это дурь, взятая прежде всего с Запада […] Мы будем исходить исключительно из собственных интересов, наших белорусских, славянских традиций и нашего жизненного опыта».
Алексей Юртаев, openDemocracy
