Российская пропаганда больше 10 лет рассказывала, что Америка — извечный враг России, что в основе американской политики — ненависть к нашей стране и страх перед ней. Но стоило президенту Трампу сказать какие-то хорошие слова про Путина, телевизор вдруг напрочь забыл про экзистенциальное противостояние и стал с восторгом рассказывать про этого «чудесного человека» и Америку, которая вот-вот станет великой снова. Тебя удивил такой поворот?
Честно говоря, я не знаю, чему я способен еще удивляться. И это моя очень большая профессиональная проблема. Когда я впервые начал делать программу «Fake News» на «Дожде», то вместе со зрителями офигевал от того, что один и тот же человек в кадре говорит сегодня одно, а завтра совершенно противоположное. И эту эмоцию мне, наверное, уже не вернуть. Потому что за годы работы я очень хорошо понял, что телевизионная пропаганда — это просто инструмент, который обслуживает повестку. И у нее нет никакого идейного хребта, который может как-то мешать говорить сегодня одно, а завтра совершенно другое.
Так что удивляться тому, что российская пропаганда вдруг начала петь дифирамбы Америке, у меня не получается. Тем более, что сама политика Трампа близка логике в которой работает российская пропаганда. Его самого не смущают никакие очевидные противоречия. Он легко пишет пост, что Зеленский — диктатор с рейтингом 4%, а через неделю в разговоре с журналистом заявляет, что ничего такого не говорил и не думает.
Российская пропаганда сейчас сама имеет дело с очень непредсказуемым президентом другой страны и она точно так же каждый раз будет вилять в ту или иную сторону, реагируя на непредсказуемость Трампа. Впрочем, если быть точным, я бы назвал такое виляние как раз предсказуемым.
Почему? Если нет идейного хребта, то что тогда делает пропаганду предсказуемой?
Механизм прямой и гипертрофированной эмоции прежде всего. Тот же, что у футбольных болельщиков. Если происходит что-то хорошее, например, Трамп говорит, что Путин хороший парень и вообще один из величайших правителей, то мы радуемся и восторженно хвалим президента США. Когда Трамп решает, что он продлит санкции, принятые еще при прошлом президенте, — все, тут же начинаем рвать на себе волосы и срывать плакаты с Трампом, которые только что повесили у себя над кроватью. То есть это всегда реакция на конкретное событие, когда тебе не важно, что было до этого и что будет после.
Любая новость должна вызывать либо всплеск восторга и гордости, либо ненависть к врагам. Нюансов просто не должно быть. Всякий раз должен быть либо максимальный негатив, который выдавливает из людей ненависть, либо полный позитив, который впрочем тоже должен выдавливать ненависть. Потому что хорошие новости для нас должны быть очень плохими для наших врагов.
Можно ли сказать, что основа современной российской пропаганды — ненависть? Что цель пропаганды — вызывать ненависть к врагам, а кто именно окажется этими врагами, уже не так важно, и их можно менять в зависимости от повестки?
Я думаю, что главная эмоция, на которую работает пропаганда, не ненависть, а злорадство. Посмотреть, как «блядей корежит». Это развлечение, которое не только в этой среде распространено, но здесь его пестует государственное телевидение: «Мы же говорили, что они моральные банкроты и вот смотрите! Мы оказались правы, мы все делали правильно! И теперь посмотрите, что с лицом у наших так называемых партнеров, оппонентов и так далее».
Злорадство нам всем знакомо. И это не обязательно касается только тех, кто продавливает диваны перед телевизором. Но если говорить про пропагандистов„ то злорадство для них — самая приятная эмоция и самая востребованная для их аудитории.
Сейчас злорадство — главный источник дофамина. Нет большей радости, чем смотреть, как твоего врага затаптывает кто-то в грязь. И поэтому российская пропаганда здесь на передовых позициях. Добрые вещи вообще сложно продать аудитории, тем более с помощью них кого-то мобилизовать.
Проще всего продается страх и злорадство. Поэтому пропаганда и строится вокруг двух нарративов: сначала рассказываешь, что Россия окружена страшными и непримиримыми врагами — «западными странами», а потом — про то, какие эти страны никчемные и беспомощные. Описание войны в Украине строится по похожей схеме: в ней соединяются эмоции страха и злорадства. С одной стороны, мы уже раздавили Украину, ее практически не существует, да и не существовало никогда. С другой, мы с кем-то ведем изнурительную войну, цена которой — само существование России.
Судя по опросам населения, да и просто по ощущениям, люди в России в массе своей готовы мириться с войной, но никакого сплочения не было ни в 2022 году, ни тем более сейчас. У пропаганды вообще не было задачи мобилизации или она с ней просто не справилась?
Мне кажется, не стоит совсем пренебрегать ядерной провоенной аудиторией. Да, это не большинство населения, но эти 10-15% тоже важны для государства. И государство заботится, чтобы такие люди были и чувствовали себя единым целым со страной. На эту группу всегда можно ссылаться как на волю народа. Пример: все эти разговоры про уехавших артистов и про народ, который их не простит. И ведь такой народ действительно же есть. Вот он — сидит перед телевизором. Когда большая часть населения либо запугана, либо хочет, чтобы от нее просто отстали, — единственной видимой группой оказывается это ядерное меньшинство.
Для остальных важна не тотальная мобилизация, а создание примиряющих нарративов. Вот посмотрите, во всем мире государственные деятели ведут себя лицемерно, а это ведь еще хуже, чем Путин. Потому что Путин это делает для России, а эти против нее только злоумышляют.
Таким образом российская пропаганда так же добирается и до основной массы населения, которая апатична и разочарована во всем. Им не надо большую часть людей все время пугать, остаточно вкинуть набор тезисов, которые примиряют людей с действительностью. Вот идет война, но все же остальные страны тоже воюют. Все большие страны потому и стали большими, что вели войны. Вот посмотрите, всегда все так делали, а нам почему-то запрещают.
Война с Украиной подается как глобальное противостояние огромной и великой России с силами мирового Зла, где на кону стоят ценности исторической и космической значимости. Об этом все время говорят во всех передачах по телевизору, ну и Путин об этом постоянно говорит. При этом настоящие бои идут за села с никому ничего не говорящими названиями. Когда все эти названия слышишь, трудно отделаться от ощущения, что их кто-то специально выдумывает: Веселое, Клещеевка, Гигант, Лобковое или вот те же села с названием Константинополь и Нью-Йорк. Все это воспринимается как постмодернистская пародия. Как все это у них сочетается? Как получается у пропаганды эти «местечковые» события масштабировать?
Масштабирование здесь очень важное слово. Как в телевизоре показывают карты боевых действий за села какого-то района Донецкой области? Их показывают так, будто это карту Европы растянули на экран. Ты просто увеличиваешь карту, и создается впечатление, что речь не о квадратных километрах, а о сотнях и тысячах квадратных километров. О событиях мирового масштаба. О грандиозных завоеваниях.
К тому же все эти квадратные километры для пропаганды не так важны. Важно, что армия постоянно, каждый день продвигается куда-то вперед, а враг все время позорно бежит, сдавая одно село за другим. А чтобы все это все не казалось игрушкой, купленной на AliExpress, нам все время показывают наших солдат, которые там героически сражаются и погибают.
Погибают. Цифры потерь огромные. Как пропаганде удается снимать напряжение, связанное с гибелью уже даже не десятков, а сотен тысяч людей?
А про количество потерь никогда не говорят по телевизору. Последняя официальная цифра, которую называло Минобороны, кажется, пять тысяч человек. По телевизору все время говорят про сотни и тысячи погибших вражеских солдат. И видео постоянно крутят, как вражеские солдаты погибают. А если рассказывают про погибших героев, то только единично, причем перед гибелью они либо спасли 20 человек, либо убили 140 врагов.
И это создает не только ощущение, что мы выигрываем в этой войне, но и что наши потери минимальны, особенно в сравнении с колоссальными потерями у врага.
А общество? Как оно не замечает такого количества погибших?
В Российском обществе очень сильная атомизация. Люди, которые воюют и умирают, пошли туда добровольно, за деньги, которые для большинства населения страны непредставимо огромные. И это снимает ощущение сопричастности личным трагедиям погибших. Это воспринимается как плата за риск.
Возвращаясь к пропаганде, а есть какая-то разница между всеми этими Соловьевым, Скабеевой, Киселевым и прочими и прочими… Они чем-то существенным отличаются друг от друга или это просто единый поток, в котором нет смысла искать отличия?
Есть, разумеется, но это как в сортах экскрементов разбираться. Я как человек, который за всем этим следит, разницу вижу. Но существенной я бы ее не назвал.
А из этих пропагандистских передач, каналов, людей, хедлайнеров, есть кто-то, кто точнее или быстрее выражает интенции Кремля? Есть кто-то, кто лучше других понимает, чего хочет Путин?
Понимать там ничего не надо, указания им всем приходят одни и те же. Если вы хотите узнать главную методичку, то надо смотреть вечерние новости «Первого канала». Если нужно увидеть картину целиком, то это «Вести недели» Дмитрия Киселева. Он уже не на таком пике славы, как когда-то, когда призывал сжигать сердца геев и первым заговорил про ядерный пепел. Сейчас ядерным пеплом никого уже не удивишь. Но если говорить, что ближе всего лично Владимиру Путину, и что, возможно, он сам смотрит, — это именно «Вести недели» Дмитрия Киселева. Это не значит, что он что-то знает, чего другим не говорят, или понимает ситуацию особым образом.
То есть можно предположить, что Киселев получает указания не через методичку администрации президента, а через кого-то, кто выходит прямо из кабинета Путина?
Вполне возможно. Иногда, кстати, и Путин повторяет какие-то вещи вслед за «Вестями недели». Например, на каком-то форуме он пересказывал сюжет «Вестей недели» о том, как в Англиканской церкви идет дискуссия, что Бог не может быть женского или мужского пола. И Путин, повторяя за Киселевым, резюмировал, что из Бога хотят сделать трансгендера.
И это важный момент. Пропаганда вроде бы существует, чтобы правящая верхушка манипулировала населением. Но так как в правящей верхушке тоже люди сидят, они сами становятся объектом воздействия этой дубинки, созданной вроде бы для отупления других. Потому что им самим очень приятно слышать, как они все время правы и каждый день побеждают.
Как могут повлиять на пропагандистскую машину мирные переговоры? Как они объяснят всем, что Россия победила если результаты не будут соответствовать той картине победы, которую пропаганда рисовала все эти годы?
Начну с истории про любимого генерала Гурулева — это такой персонаж, от которого через экран портянками пахнет и он бухой все время. Он бывший генерал армии, сейчас депутат Госдумы. И он все время говорит безумные вещи:, что надо сбросить ядерную бомбу на Британию или уничтожить четверть населения России, потому что это все агенты Запада. И вдруг такой человек оказался в черных списках на федеральных каналах. Он пропал из эфира после того, как обозвал Трампа козырным быком и бандитом, с которым нельзя садиться за один стол. А Трамп к тому времени уже начал говорить хорошие слова про Путина.
И вот ему сейчас приходится по региональным каким-то каналам шататься, на «Царьград» ходить. И очень хорошо видно, как у него изменилась риторика. Теперь он говорит: «Ну, понятно, что мы все хотим победы, но сейчас запрос на урегулирование у США, и когда США признают наши условия — это и будет победой».
То есть достаточно человека лишить выхода в федеральный эфир, и его восприятие победы моментально меняется. Еще недавно он требовал Одессы и Киева, а сейчас счастлив признанию со стороны США.
С победой вообще нет никакой проблемы. Чего достигнут на переговорах, то и объяснят как победу.
