В конце лета директор Центра НАСИЛИЮ.НЕТ Анна Ривина встретилась с актрисой Ириной Горбачевой, чтобы поговорить о проблеме домашнего насилия и обсудить планы Иры на ближайший год в роли амбассадора Центра.
Записала разговор Елизавета Смородина || Фото: Сева Мар
Отдельная благодарность за гостеприимство гастрономическому бару Тильда и Валерию Абелю
В последнее время всё чаще появляются флешмобы о проблеме насилия: «Я не боюсь сказать», «Me too». Как ты считаешь, проблема небезопасности женщин стала очевиднее?
Самое главное, что благодаря этим флешмобам мы понимаем, в какой заднице мы находимся. У нас просто не защищают права женщин и мужчин, пострадавших от насилия. Многие мои знакомые удивляются: «У нас, оказывается, декриминализация [домашнего насилия]». Они просто не понимают, насколько эта проблема глобальна. Что насилие касается чуть ли ни каждой третьей женщины.
Первый опыт насилия мы часто получаем в детстве: ты кого-то пугаешь, жестоко разыгрываешь, и это может казаться веселым. С этим багажом ты растёшь и иногда он проявляется в моментах агрессии.
Однажды я решила по приколу пихнуть подругу, а она упала и порвала связки. Я думала, что умру в этот момент. Я себя возненавидела. Почему я вообще позволяю себе, даже в шутку, применять физическое насилие по отношению к человеку.
Откуда во мне эти жестокие шутки: пихнуть, ударить, дать подзатыльник? Думаю, они родом из моего детства — это все те непроработанные истории.
Сегодня мы последняя страна в Европе без закона против домашнего насилия. Как ты считаешь, все эти действия, разговоры, обсуждения, помогут депутатам, судьям и полицейским видеть проблему не только с точки зрения права, но и с точки зрения сознания?
Это очень большая и сложная задача. Без просвещения органов власти мы не получим их поддержки. Какие права я защищаю? Почему я их защищаю?
Мы очень рады, что в этом году ты становишься амбассадором нашего Центра. Почему для тебя это важно? Как ты видишь свои возможности на этом поприще?
Я сама прошла абсолютно все стадии эмоционального насилия и физического насилия. Меня и моих братьев в детстве пороли. Мы с братьями дрались — это было абсолютной нормой для всех. Сейчас люди говорят:
“Меня в детстве пороли, но ничего, нормальным человеком вырос”. А ты уверен, что ты нормальный человек? Ты уверен, что не занимаешься тем же самым насилием, физическим или психологическим?
Две недели назад я зашла ночью в цветочную лавку, решила купить цветов домой. В магазине не было людей, только две кассирши и охранник. И вдруг заходит огромный мужчина. Он был, видимо, пьян, начал материться, злиться и морально прессинговать людей. Я говорила себе: «Ира, не подходи, Ира, не подходи». А он все продолжал и продолжал изгаляться, он оскорблял девушек на кассе. В итоге я сказала ему, что он не в праве вести себя как быдло и животные. На что, естественно, услышала в свой адрес еще больше оскорблений. После этого я начала кричать на него: «Не смей со мной разговаривать и не смей ко мне приближаться». Мужик опешил и пожаловался охраннику: «Какого хрена она меня оскорбляет? Почему вы позволяете ей со мной так… Сделайте что-нибудь». В скором времени он свалил.
Самое дурацкое, что в этой ситуации я чувствовала себя неправой. Я пошла к агрессору, к человеку, который явно не услышит меня. А вдруг он совсем идиот? Может быть, он психически болен, он мог наброситься на меня, причинить мне физический вред. С другой стороны, я не могу притворяться овцой. Я не хочу быть тем человеком, которого прилюдно унижают за счет своей физической силы.
И здесь мы приходим к грустной очевидности. Домашнее насилие, сексуальное насилие происходит чаще по отношению к женщинам. Мужчины физически сильнее, что дает им возможность проявлять власть. Когда запустился флешмоб “Я не боюсь сказать” и многие женщины набрались смелости рассказать свои истории, о которых они молчали годами. Звучало и «сама виновата». Если женщину со всех сторон осуждают, как ей поступить?
Я была студенткой, когда пережила насилие со стороны молодого человека. . После долгой, вроде бы, совместной жизни человек впервые поднял на меня руку, потом — цикл насилия. На четвертый раз я поняла, что могу быть серьезно им искалечена, потому что человек уже не видел берегов. При этом, я никому ничего не рассказала, потому что мне было стыдно за него, мне было стыдно за себя: за то, что я находилась в отношениях с таким человеком и что я позволяла с собой так обходиться. Я жалела его, не хотела говорить ни его родителям, ни своим. Я понимала, что следующая девушка, которая будет у него, пройдет через точно то же самое. И когда я ее увидела, я не осмелилась к ней подойти и рассказать о его проблеме.
Что бы ты могла посоветовать себе той?
Бежать, чтобы пятки сверкали. Даже если бы мне сказали «сама виновата». Валить из города, копить деньги и валить. Я понимаю, что есть очень разные ситуации.
Я не знаю, что делать женщинам, которые нашли в себе смелость сказать, но их никто не поддерживает. Одно дело когда ты находишься в Европе, у тебя есть твои права, которые защищаются, есть центры, куда можно обратиться, есть горячие линии. Ты можешь почувствовать себя в безопасности. У нас же в этом плане каменный век. Работает не система, а единицы неравнодушных, информацию о них трудно найти.
У нас считается, что мужчина может ударить свою жену, чтобы не болтала лишнего. Я это знаю и из разговоров священнослужителей в том числе: “Да долбани ты ее один разочек, пусть усмирится, успокоится и станет как шелковая”.
Да, конечно, она станет как шелковая, она тебя бояться будет. Только она считает, что это любовь, а это просто болезнь. Что делать таким женщинам? Мы должны максимально громко и много об этом кричать, навязываться, лезть во все СМИ. Ребята, давайте, пожалуйста, не закрывать глаза и не делать вид, что проблемы не существует или что это нормально. Норма — это жить в мире, в согласии, в любви, в безопасности, в порядке. Насилие — не норма.
Я считаю, сейчас растет поколение, которое все-таки развивается, образовывается, выступает за права людей. Они отстаивают свои права у государства, которое их просто не дает.
А пока ты сам ходишь и клянчишь: “Защитите меня, дайте мне право. Чтобы, когда меня человек изобьет до полусмерти, он хотя бы понесет за это уголовную ответственность. Да, пускай изобьют до полусмерти, штраф в пять тысяч заплатит.
И снова возвращаемся к специальному закону против домашнего насилия. Сегодня он есть не только в Австралии или Швеции, такие законы есть на всем постсоветском пространстве, кроме России и Узбекистана, где и то президент обратился к Минюсту с указом разработать такой закон. Все наши соседи смогли обозначить проблему на государственном уровне. Почему мы остались последние, почему у нас так происходит?
Мы сейчас снимали в городе Прохладный. Это жесть. У медицинского работника зарплата 6 тысяч рублей. Если ты 10 тысяч имеешь — это очень хорошо. Если ты 15 где-то получаешь — вообще шоколад. Но я не знаю, что ты должен делать за 15 тысяч рублей в месяц. Какие там порядки, какие разные там народы, какие разные там национальности: и кавказцы, и турки, и русские вместе. Города там вымирают, люди спиваются, точка невозврата уже наступила.
Что ты можешь сказать той женщине, которая постоянно видит насилие и периодически его испытывает, а испытывают насилие там все. Любое застолье всегда заканчивается мордобоем: “Ты на меня не так посмотрел, ты к моей подошел, захотел потанцевать”.
Что это? Геноцид. Это геноцид. Такие законы [как декриминализация побоев], такое отношение и непросвещение людей — это геноцид по отношению к своему собственному народу. По-другому я это назвать не могу.
Вы не хотите нас защищать, вы не хотите нас образовывать, не хотите просвещать, не хотите поднимать эту проблему, и вообще говорить, что она существует. Это аморально.
Мы активно общаемся с разными СМИ, выступаем на разных площадках, но информация пока не доходит до нужного количества людей. Ты снимаешься в фильмах, которые смотрят миллионы людей по всей стране. Во всем мире за счёт кино, музыки, мультфильмов активно поднимается проблема насилия и способы ее решения. Недавно на Первом канале вышел сериал “Садовое кольцо”. В первой серии все в порядке, признается проблема насилия. По сути чуть ли не первый российский массовый проект, который поднимает тему домашнего насилия. Но в середине сериала говорится о том, что на самом деле женщины, пострадавшие от домашнего насилия, сами виноваты, проблема выдуманная. А кризисные центры нужны тем, у кого мало денег, чтобы могли снять себе койку и переночевать. То есть первый канал имел возможность затронуть тему и донести до огромной аудитории проблему, но в итоге сделали еще хуже.
Когда я посмотрю этот сериал, я задам вопрос режиссеру. Дуне (Смирновой, играет роль директора кризисного центра, — прим. ред.) я бы тоже задала вопрос, почему она согласилась и думают ли они о том, что делают на самом деле. Вы берете тему, которую люди только-только пытаются развивать в плане просвещения, и тут же ее на корню обесцениваете в сознании огромной части аудитории. Ну это же просто ****** [ужас].
Именно так. У нас женщины вообще не знают словосочетания «кризисные центры». Один из проектов нашего центра как раз состоял в сборе всей информации о кризисных центрах по всем субъектам России. Чтобы в любой точке РФ можно было найти ближайший и обратиться за помощью. А получается, что эти самые кризисные центры, которые существуют и так в очень малом количестве и сложных условиях, у многих теперь ассоциируются с образом из “Садового кольца”.
Это противно. Честно, я даже не была в курсе, но это звучит отвратительно.
Как ты думаешь, сколько нам придется потратить времени, чтобы наше массовое кино, музыка, искусство, могли так же смело говорить об этой теме, как это делают уже в других странах?
Это действительно та тема, которую начали сейчас поднимать по всему миру, вскрылась какая-то гноящаяся, больная рана. Без просвещения мы никуда не вылезем. Нужны программы по психологии в школах, нужно показывать фильмы про насилие, про то, как это ужасно, как это вредно и насколько это разрушает личность человека, что нужно делать, если ты с этим сталкиваешься. Просвещать хотя бы молодые поколения, чтобы они не думали, что насилие — это нормально.
Периодически я поднимаю тему домашнего насилия с продюсерами, со сценаристами, я говорю им: давайте, давайте, давайте, ребята, у нас тут просто непаханое поле. Можно столько историй рассказать разных, не обязательно жесткую социалку, иногда просто достаточно упомянуть эту тему, показать настоящие подводные камни, а не мнимые: про взятки в кризисных центрах.
Увы, мы знаем, что дети, которые видели насилие, имеют очень высокий риск повторить это в своей жизни. У тебя были возможности и попытки поговорить с папой о своих переживаниях или ты не видишь в этом смысла?
Возможность есть всегда, но не было понимания, что ты вообще можешь об этом говорить. Насилие было повсеместно.
А сейчас?
Мы поднимали эту тему, мы разговаривали о нашем детстве и он понимает, насколько был неправ. У него не было опыта, образования и времени, ведь встречаясь с проблемами, легче надавать за провинность детям по заднице и дальше уйти на заработки, не до психологических разборок. Нет, он с нами разговаривал, конечно, он говорил, как это плохо, но чип насилия уже был в нас. Все проблемы решали драками. Если ты не помахался, значит ты не решил проблему. И для меня это было нормой.
Сексуального насилия, слава богу, в моей жизни не было, но у меня был другой опыт. Я только недавно начала это озвучивать, потому что я уже этого не стыжусь.
Меня остановил мужчина в лесу и просто сказал: «смотри на мой член и не двигайся». И в пяти шагах от меня он просто закончил мастурбировать, кончил и сказал: «иди». Мне было 11-12 лет.
И ты никому не смогла об этом сказать.
Я никому не сказала об этом, но у меня было ощущение просто абсолютного насилия надо мной.
Мне было четырнадцать лет и я лежала в гинекологии матери и ребенка после операции. Я лежала на гинекологическом кресле, проходит обследование. Мне и так страшно физически открыть ноги перед человеком, и вдруг заходит толпа студентов. И на мне начинают показывать, как нужно правильно брать мазки и проводить обследования. Врач спрашивает: «Кто-нибудь хочет?». И подходит студент, делает проверку. Все это без моего согласия. Я не знаю, что было в головах у этих людей: что я из многодетной семьи? Что со мной можно делать все, что угодно?
Конечно, врачам нужно проходить практику. Но эта практика проходила не на взрослой женщине по договоренности, а на подростке с неокрепшей психикой.
Я рыдала потом днями. Я чувствовала, что меня изнасиловали прилюдно, никому не рассказывала об этом. Я не могла поверить в произошедшее и одновременно думала: «Ну значит это нормально, они взрослые, так происходит и с другими, наверное». Эта травма, которая со мной, в принципе, осталась на всю мою жизнь.
Недавно был громкий случай: девушка была на приеме у гинеколога, и доктор после осмотра сказал: «А сейчас сделаем тебе приятно». Девушка пошла к администрации учреждения, а в ответ она услышала: «Наверное, вам показалось, он пошутил, потому что мы до этого не получали жалоб». После чего ей еще хватило смелости написать об этом публично. И мы даже представить не можем масштабы подобного, но понятно, что такие истории не единичны .
Ты не рассказываешь, потому что ты считаешь, что это нормально. Мне было стыдно признаться, что со мной такое произошло. Почему стыдно? Надо об этом кричать и говорить: люди, остановитесь, что вы творите, какого хрена, какого черта вы делаете? Что в ваших головах? А вместо этого «не выноси сор из избы», привитая нашими предками история. Не рассказывай никому ничего, что происходит в твоей семье. Ты молчишь и несешь это через годы. Жесть.
У нас очень много табуированных тем, явлений. Люди только по чуть-чуть начинают дозревать до того, что психотерапия — это нормально. Очевидно, что выйти из цикла насилия без помощи профессионала категорически сложно. Здесь мы сталкиваемся с тем, что хочется попросить о помощи, но нет такой привычки в обществе. Ты прошла все эти осознания самостоятельно или ты в какой-то момент не постеснялась говорить об этом с людьми, которые профессионально смогли тебя услышать и помочь?
Я целиком и полностью за то, чтобы люди ходили к психологам. Люди ошибаются, когда думают, что не ходят к психологам каждый день. Когда ты разговариваешь со своей мамой и рассказываешь ей о своих проблемах, ты разговариваешь с психологом. Когда ты рассказываешь это своей сестре, ты разговариваешь с психологом. Когда рассказываешь своей подруге-начальнице, ты разговариваешь с психологом. Только вот психолог знает, как выйти из ситуации и дать правильный совет, а у твоей мамы свои тараканы и свое прошлое. Она тебе может сказать: “терпи и все пройдет”. Другая, наоборот, скажет: “Да нормально все это, ты с жиру бесишься”.
На ближайший год ты — самое узнаваемое лицо команды Центра «Насилию.нет». Что бы ты сказала тем, для кого мы все это делаем?
Девушки, милые, дорогие, прекрасные, не бойтесь рассказывать о том, что происходит с вами. Не бойтесь идти к психологам, потому что только психологи могут помогать правильно выйти из отношений, где есть насилие.
Вам нужна квалифицированная помощь. Огромное заблуждение — думать, что рассосется само или что ты сама найдешь ключ к тому, как вылезти из этой ситуации. Ничего подобного. Это тупик.
Не бойтесь и обращайтесь, и читайте больше литературы, «Женщины, которые любят слишком сильно» Робин Норвуд — это книга, которую должна прочитать каждая, потому что каждая по-своему созависима. Вот такое уже поколение выросло от людей, для которых насилие в норме.