25 сентября Совет Федерации одобрил принятый Госдумой законопроект, который позволяет подсудимым по уголовным делам заключать контракт с Минобороны.
Зачем нужны эти поправки, в документе объясняется так: чтобы уравнять подсудимых с подследственными и осужденными и дать им право участвовать в войне с Украиной. Таким образом авторы документа хотят «заполнить пробел в законодательстве», которое уже позволяет отправлять на войну подозреваемых, подследственных и осужденных. Предыдущие поправки приняли в России 23 марта 2024 года.
Чем отличаются эти статусы?
- подозреваемый — человек, которого подозревают в совершении преступления, но обвинения ему еще не предъявлены;
- подследственный — обвиняемый, по делу которого ведется следствие, но судебный процесс еще не начался;
- подсудимый — обвиняемый в совершении преступления, по делу которого начался судебный процесс, но приговор еще не вынесен;
- осужденный — человек, которого суд признал виновным.
На первый взгляд неискушенному в юриспруденции человеку поправки могут показаться незначительными бюрократическими изменениями. Но в реальности — это завершило колоссальную трансформацию в системе права.
«Новация этого законопроекта в том, что теперь с заключением контракта о прохождении военной службы можно прекратить дело на любой стадии — в том числе, когда дело уже в суде», — объясняет юрист проекта сознательного отказа от военной службы «Призыв к совести».
То есть буквально у каждого человека появится возможность избежать наказания за уголовное преступление в любой момент.
Из СИЗО на войну. Процесс
Как это может происходить, рассказывает пресс-секретарь проекта, помогающего не попасть на войну, «Идите лесом» Иван Чувиляев. Например, есть подсудимый, который сидит в СИЗО по ст. 228 УК РФ (приобретение, хранение, перевозка, изготовление наркотиков). Идет следствие, происходят допросы, другие мероприятия, а потом к человеку внезапно приходит следователь и предлагает подписать контракт взамен на закрытие дела.
Юристы из «Призыва к совести» также признают, что «использовать уголовное дело для склонения человека к заключению контракта удобно, и власти точно будут пользоваться таким инструментом». При этом на данный момент юристам неизвестно о случаях прямого давления со стороны следователей.
Если подсудимый решает подписать военный контракт, то в СИЗО, как правило, приезжает сотрудник пункта отбора на военную службу и там происходит подписание контракта.
Некоторые сотрудники МВД говорят, что перед подписанием контракта задержанный должен признать вину, но в федеральном законодательстве такой нормы нет, об этом рассказали правоохранители журналистам «Новой газеты. Европа». Контракт можно подписать в любом регионе России, вне зависимости от того, где рассматривается уголовное дело.
После того, как человек подписывает контракт, следователь выносит постановление о приостановлении уголовного дела.
«Это значит буквально следующее: “Извините, мы вас случайно задержали, вы зря просидели два месяца в СИЗО. Сейчас мы вас отпустим”. После того, как ходатайство следователя удовлетворено, человек формально свободен. На самом деле его, конечно, никуда не отпускают, а прямо из СИЗО под конвоем грузят в автобус и доставляют в военкомат, а оттуда — в военную часть», — добавляет Иван Чувиляев.
Чаще всего подозреваемые и обвиняемые, подписавшие военные контракты, попадают в штурмовые отряды «Шторм Z» или «Шторм V». Эти отряды в основном формируются из бывших заключенных, проштрафившихся или отказывающихся воевать солдат. В таких подразделениях огромные потери, их отправляют в самые опасные штурмы.
Опрошенные «Чертой» юристы подчеркивают, что подписание контракта — добровольное, и его лучше не заключать: «Из СИЗО вы можете вернуться живым, с войны — это практически нереально».
Кроме того, контракт с Минобороны сейчас де-факто бессрочный: его нельзя расторгнуть до тех пор, пока не будет подписан указ об окончании мобилизации. А полное освобождение от уголовной ответственности с погашением судимости может произойти в нескольких случаях: если военнослужащий получит государственную награду, уволится по достижении предельного возраста, его признают негодным к службе или будет подписан указ об окончании мобилизации.
Тюрьма стала тоже ненастоящей
Кроме потенциального принуждения или запугивания со стороны следствия, чтобы человек пополнил ряды воюющих в Украине, подписание контракта может быть и добровольным желанием, чтобы избежать ответственность за преступление.
«Теперь любой судебный приговор становится понарошку, любая работа следствия становится ненастоящей. У нас был несокрушимый институт: тюрьма — место, куда человек не хотел попасть. Она служила сдерживающим фактором для людей, которые размышляли, не подраться ли им с соседом. Теперь тюрьма стала тоже ненастоящей. Вам говорят, что вас обвиняют, вам назначают какое-то наказание — но все это мы можете отменить своей волей. Вы избегаете приговора, судимости. <…> Это смелый социально-правовой эксперимент», — отмечала политолог Екатерина Шульман в эфире передачи «Статус» на YouTube-каналах «Живой гвоздь» и Bild на русском.
Избежать уголовного наказания, отправившись на войну, могут не все — есть статьи-исключения. Не могут подписывать контракты подозреваемые или обвиняемые по статьям, связанным с экстремизмом, терроризмом, шпионажем, угрозой разглашения гостайны, незаконным обращением с ядерными материалами, а также преступлениями против половой неприкосновенности несовершеннолетних. Полный список этих статей здесь.
Иван Чувиляев уверен, что «все исключения — сугубо формальность» и можно ожидать, что военные контракты «подписывают люди, обвиняемые по самым разным статьям».
Известны случаи, когда люди, совершившие преступления, пытаются подписать контракт и затеряться на войне. Так было с 40-летним Владимиром Александровым, про которого рассказывала «Черта». Вернувшись домой в Нижний Тагил после службы в ЧВК «Вагнер», он убил ребенка и решил скрыться, снова поехав на войну. Его задержали в московском аэропорту, откуда он планировал отправиться на фронт. Российские военные, вернувшиеся с войны в Украине, уверены: если бы мужчина «уехал за ленту», его бы не нашли: «На передок военная полиция не ездит».
В исключительных случаях подозреваемого или обвиняемого все-таки можно вернуть с фронта, как, например, бывшего мэра Сочи Алексея Копайгородского. Мужчину задержали 25 сентября в аннексированной ЛНР и арестовали по делу о растрате — после отставки он ушел добровольцем на войну, якобы рассчитывая избежать уголовного преследования. Однако Иван Чувиляев подчеркивает: «Все эти мэры, адвокат Пашаев, муж Блиновской — вовсе не показательные случаи. Они служат в частных военных компаниях, а не в структурах Минобороны».
«Человек, совершивший преступление, будет считаться невиновным». Последствия
Принятые поправки нужны, чтобы увеличить количество людей в российской армии — в этом мнении сходятся юристы правозащитных проектов. И об этом прямо заявляет глава комитета Госдумы по обороне Андрей Картаполов. По его словам, это «позволит расширить базу комплектования наших вооруженных сил военнослужащими по контракту как в условиях СВО, так и в других условиях».
«Поправки нужны, чтобы залатать дыры и где-то набрать контрактников. Зэков [на войне] не хватает — они идут в СИЗО. Логика тут простая до невозможности», — считает Иван Чувиляев.
В пояснительной записке к законопроекту говорится, что он «не повлечет негативных социально-экономических последствий» — на самом деле это не так, уверены эксперты. Адвокат, руководительница Центра защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских НПО Мари Давтян называет поправки «полным сломом всех правовых и уголовных механизмов».
«Такое беззаконие, когда можно не судить и освобождать от ответственности человека, совершающего насильственные преступления — это, конечно, мировой прецедент», — уверена Давтян.
Центр защиты пострадавших от домашнего насилия занимается делом 44-летней Ирины из Стерлитамака. Ее бывший сожитель Альберт Алиев избежал наказания благодаря тому, что ушел на войну. Юристам с третьей попытки удалось добиться возбуждения уголовного дела, но в октябре 2022 года, когда шло следствие, Алиев ушел на войну по мобилизации. Дело приостановили.
«Когда Алиев вернулся в отпуск, нам удалось провести все следственные действия и направить дело в суд. Он находился под подпиской о невыезде, но спокойно вернулся на СВО и дело снова приостановили. Несмотря на то, что норма закона еще не была принятаРечь о принятом летом 2023 года законе «Об особенностях уголовной ответственности лиц, привлекаемых к участию в СВО», суд указал, что есть объективная причина для неучастия подсудимого в процессе», — рассказывает Давтян.
45-летнего Алиева обвиняют по трем насильственным статьям: ч. 2 ст. 115 («Умышленное причинение легкого вреда здоровью с применением оружия»), ст. 119 («Угроза убийством или причинение тяжкого вреда здоровью»), ч. 2 ст. 112 («Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью»).
В ноябре 2021 года Алиев, напившись водки, напал на Ирину в своей квартире и сильно ее избил — якобы женщина ему изменяла. «Я думала, он меня забьет. У меня перед глазами пролетело, как меня хоронят», — вспоминает Ирина. Несовершеннолетнему сыну Ирины Алиев порезал фаланги пальцев — они до сих пор не работают. Соседи, считает Ирина, все слышали, но Алиев «их запугал»: когда пришла полиция, люди сказали, что ничего не знают.
Когда Ирина обратилась в суд, мужчина, по ее словам, говорил: «Вы зря стараетесь, я избегу наказания и ничего мне за это не будет». А еще угрожал, что не даст женщине оставаться в городе и «все равно ее найдет».
Ирина надеялась, что Алиева посадят. «Где гарантия, что он оттуда [с войны] придет и не будет опять такие действия совершать?» — недоумевает она. В ситуации домашнего насилия риск совершения повторных преступлений действительно очень высок, отмечает Мари Давтян. Но теперь из-за поправок пострадавшие, в том числе Ирина, «никак не защищены».
«Если Алиев получит награду, уволится по состоянию здоровья или возрасту или в связи с окончанием СВО, он будет освобожден от ответственности и наказания. Человек, совершивший преступление, будет считаться невиновным, несудимым — и сможет устраиваться везде на работу, а потерпевшие не получат никакого возмещения вреда. Мы считаем, что это серьезное нарушение права потерпевших на расследование преступления, совершенного против них», — говорит Давтян.
После угроз Алиева Ирина с детьми переехала в другой регион страны. Женщина долго восстанавливалась после избиения: «Вместо лица у меня было кровавое месиво, синяки не сходили. Я долго ходила к косметологу, делала инъекции и массажи, чтобы восстановить структуру лица». Сейчас она боится, что ее новый адрес «где-то высветится» и Алиев ее найдет.
Дело против Альберта Алиева по-прежнему приостановлено. Адвокаты Центра пострадавших от домашнего насилия обжалуют это решение в кассационном суде: суды первой и второй инстанции сочли приостановление дела законным.
«Поправки обесценивают работу и адвокатов, и следователей. Следователи, особенно в регионах, говорили мне, что это очень опасная ситуация, когда они не могут привлечь к ответственности людей, которые очевидно склонны к совершению преступлений: они много лет знают некоторых своих обвиняемых, которые имеют ряд судимостей», — говорит Давтян.
Криминальный иммунитет для людей, совершающих насильственные преступления, по ее мнению, «чреват очень серьезными социальными последствиями — не говоря уже о правах потерпевших на расследование и на защиту от повторных преступлений».
