Рустам
Я родился в Таджикистане семимесячным «нежильцом»: врачи говорили, что не проживу и недели, но природа решила иначе.
Мне было три года, когда мама ушла от моего отца-алкоголика обратно к родителям. Прожив короткую, полную унижений, побоев и слёз семейную жизнь с абьюзером-неудачником, она вернулась в родной дом с сыном-инвалидом на руках и вместо сочувствия получила упреки и тотальное непонимание родственников.
Помню, как однажды к нам пришли братья и сестры мамы, чтобы отругать ее за разрушенный брак. Они говорили, что раз ушла от мужа, значит, не справилась с ролью жены, значит, сама виновата во всём. Один из братьев взял несколько тарелок и разбил их о голову мамы у меня на глазах.
Несмотря на ДЦП, я всё же начал ходить с большим трудом преодолевая небольшие расстояния. Мне было шесть лет, когда мама уехала в Россию на заработки. Это был вынужденный шаг, так как у нас накопилось много долгов: мама покупала для меня молочную смесь, а тогда это было в новинку и стоило дорого.
Она рассчитывала, что семья пойдет навстречу и поддержит её в вопросе ухода за ребёнком, но вышло иначе: моя бабушка прямо заявляла, что других внуков она любит больше, а многие близкие говорили, что я ничего в жизни не добьюсь и останусь у «разбитого корыта». Они не приняли меня, и маме пришлось оставить меня у отца.
За это время я очень быстро повзрослел. Отец работал в типографии, зарплату задерживали, а когда выдавали — он всё подчистую пропивал. Мне даже пришлось придумать бизнес, чтобы хоть как-то себя прокормить: я вычистил во дворе общественный туалет и брал с людей по 10 рублей за вход.
Я часто таскал пьяного стокилограммового мужика на себе, когда он падал во дворе и разбивал лицо в кровь. Я умывал его, укладывал спать, готовил себе скудный ужин и верил, что однажды мама меня заберёт, что всё это закончится.
Она приехала за мной через год. Нашла хорошую работу в Подмосковье в столовой, чуть позже познакомилась с мужчиной и стала его второй женой. Первая жена жила в Таджикистане, а он — в Одинцовском районе Москвы. У него было 11 детей, с нами жили его старшие сыновья от первого брака.
Мне тяжело вспоминать те два года, которые я провел в доме отчима. Они сделали из меня замкнутого, никому не доверяющего человека. Я боюсь громких звуков и до сих пор вздрагиваю, если кто-то рядом громко чихнет или сильно хлопнет дверью. За это меня прозвали «Рустам-воробьиное сердце».
Отчим и мама много работали, поэтому в безопасности я был только но ночам, когда мама оставалась дома. Всё остальное время я жил под гнетом ежедневных издевательств и унижений домашних тиранов — моих сводных братьев.
Они заставляли меня убирать дом, мыть полы, посуду, стирать вещи, сопровождая свои приказы побоями и оскорблениями. «Эй, кривоногий, иди быстро вымой под нами пол», — пожалуй, самое нежное, что я слышал от них в свой адрес.
Старший сын отчима — Шамсиддин — был самым отъявленным садистом. Он любил класть меня на диван и прыгать на моих искривленных болезнью ногах, смеясь и угрожая убить, если я кому-нибудь об этом расскажу. Я ужасно боялся признаться во всем маме.
Однажды я заплакал, когда она уходила на работу. Она не поняла, почему я просил ее забрать меня с собой, но позвонила начальнику и уговорила его разрешить привезти меня — это был один из самых счастливых дней в моей жизни. В другой раз я убежал от очередных побоев на станцию, чтобы сесть на электричку и добраться до маминой работы. Там меня поймал отчим, который случайно увидел, как я бегу к вагону. Он вернул меня домой и избил и меня, и маму.
К своим детям отчим никогда не проявлял насилия, а к маме очень часто. Один раз он ей дал такую пощечину, что она потеряла сознание. Я так испугался — вроде бы дышит, но не открывает глаза. Её отвезли в больницу и нашатырным спиртом привели в сознание, но она не помнила, каким образом все случилось. Он был жестким, ревнивым и требовательным и не любил, когда ему перечат.
Для меня ад закончился, когда в один из дней к нам зашёл знакомый старших сыновей и увидел, как мои сводные братья издеваются надо мной. Он рассказал обо всем моей маме. На следующий день, сделав вид, что ушла на работу, она спряталась в подвале и слушала, как со мной обращаются. В тот же вечер мы собрали вещи и ушли из этого чудовищного дома навсегда — переехали в другой. У мамы были накопленные сбережения и ее все знали в поселке, поэтому она легко нашла работу. В начале нулевых мигрантам вообще было легко найти работу — не как сейчас.
Мама до сих пор себя чувствует виноватой передо мной, потому что она себя и меня подвергла опасности каждый день, оставляя меня с ними. А я ей всегда говорю, что каждая беда, которая с нами случилась, закалила нас и сделала сильнее.
Когда мне исполнилось десять лет, я, наконец, пошел в школу. Там на мою инвалидность практически никто не обращал внимания — только в начальных классах замечали разницу в возрасте, поскольку моим одноклассникам было по семь. В целом, в школе была дружественная обстановка. Наверное, только тогда я начал жить по-человечески и впервые осознал, что люди не всегда опасны, что можно говорить с кем-то на равных, не пряча глаз, что я кому-то, кроме мамы, нужен и важен.
Медленно и робко я впускал в свою жизнь новых людей, которые относились ко мне с большим теплом. У меня появились знакомые и приятели, интересы и увлечения, я впервые запечатлевал в своей памяти светлые моменты.
Сейчас мне 22. Я живу в Таджикистане вместе с мамой, учусь на втором курсе колледжа на юриста. Параллельно работаю волонтером в организации, помогающей людям с инвалидностью. У меня много знакомых, но мой единственный друг — мама. Мы прошли с ней огонь и воду, поэтому никого ближе быть не может. Ведь только мы двое знаем, каково это — вырваться из ада и начать жить заново.
Сейчас я могу сказать, что переступил через прошлое и не ищу причин, почему это случилось именно со мной. Не желаю своим обидчикам зла, ведь они, по сути своей, — тяжелобольные люди. Только нездоровый человек может получать удовольствие причиняя боль другим. Зла на судьбу не держу и не хочу больше считать себя жертвой.
Единственное, о чём я жалею, так это о друзьях, которых у меня пока что нет: я так и не научился открываться людям. Возможно, прямо сейчас я делаю шаг вперед, рассказывая свою историю. И я надеюсь, что смогу встретить надежных и верных друзей, любимого человека и создать свою семью, где будет царить только любовь.
Автор: Алина Грановская