Воспитывать и присмирять
«Сначала я училась в подготовительной школе при [Воскресенском] Новодевичьем монастыре [в Петербурге], потом кто-то посоветовал моей бабушке православную гимназию “Горница”. Моя бабушка очень религиозный человек, и она считала, что обязательно должно быть образование в православной в школе», — так начинает свой рассказ об учебе в «Горнице» Катя. Сейчас ей 18 лет, она живет вместе со своим мужем Колей, который учился с ней в одном классе.
В детстве Катя часто болела и пропускала уроки, иногда ей приходилось ходить в маске, чтобы не заразиться. У нее было аутоиммунное заболевание и артрит, из-за которого часто болели суставы. Одноклассницы считали, что таким образом Катя привлекает к себе внимание, поэтому всячески над ней издевались.
«Один раз, когда я опять пришла на костылях, я случайно ударилась головой о шкафчик и упала. [Сидевшая рядом] одноклассница посмотрела на меня, посмеялась и даже не помогла встать», — приводит Катя пример типичного отношения к ней. Над ней могли издеваться из-за выпавшей из сумки прокладки, волос на теле или слишком большой груди — и иногда даже заставляли ее раздеваться и показывать волосы и грудь.
При этом, по ее словам, учителя не пытались объяснить остальным детям, что Катя болеет. Скорее, наоборот, некоторые из них даже подначивали их буллить девочку.
Например, учительница физкультуры заставляла ее писать конспекты по физкультуре и повторять их после уроков. Пока Катя выполняла задание, другие девочки могли швырнуть в нее чем-то из предметов одежды или задеть как-то еще, не получив никакого наказания.
После уроков учительница не только требовала обязательно проговорить весь материал устно, но и хотела, чтобы больная девочка образно показывала выполненные упражнения.
В «Горнице» к девочкам в целом относились строже и жестче, чем к мальчикам. Они должны были ходить в платках и носить длинные и тяжелые сарафаны, которые отшивались на заказ. Учителя постоянно нравоучали родителей, что те должны воспитывать девочек и в случае чего «присмирять».
Когда Катя обращалась к учителям за помощью, то также сталкивалась с унижениями.
«У меня были моменты, когда я подходила к ним и говорила, что у меня болит живот, спрашивала, можно ли мне пойти посидеть, выпить таблетку. А учительница могла демонстративно уйти в сторону, сесть в кресло и громко спросить у класса: “Как вы думаете, мы отпустим Катю пойти выпить таблетку, потому что у нее месячные? Мы отпустим Катю в туалет, потому что она не успела сходить на перемене?”».
В «Горнице», рассказывает Катя, как и во многих российских школах, не было никакого сексуального просвещения — никто не говорил с девочками о менструации и половом созревании, но тут эта проблема чувствовалась острее. Когда заходили разговоры про отношения, учителя говорили девочкам, что до брака заводить их нельзя, иначе ни один мужчина их не полюбит и на них вечно будет клеймо «грязной женщины». Девочкам запрещали общаться с мальчиками, ходить к ним на этаж. Когда Катя познакомилась с Колей, они стали болтать на территории школы. Об этом быстро узнали учителя, и всему классу запретили выходить на переменах куда-либо кроме туалета, за девочками стали следить.
Немногим позже, когда у другой ученицы нашли в телефоне переписку с мальчиком из другой школы, учителя потребовали от всех родителей забрать у своих детей телефоны, прочитать все переписки и заставить их удалить все страницы в соцсетях.
«Бабушке затирали, что меня надо наказывать, она меня избивала до переломов»
Школьников в «Горнице» постоянно добровольно-принудительно привлекали к работам на территории монастыря: девочки должны были размешивать навоз с водой для удобрений, мальчики —– развозить его на тележках. Однажды, в шестом классе, Катя ослушалась дресс-кода и пришла в школу в толстовке поверх сарафана — в школе было прохладно. Одна из учительниц заставила ее мыть школьные унитазы ледяной водой.
«После этого у меня опухли руки, и очень болели суставы. Мы пошли разбираться с бабушкой к женщине, которая заставила меня мыть унитазы. Бабушка спросила: “Вот у нее артрит, серьезное заболевание, вы чем вообще думаете, когда говорите ребенку с таким заболеванием [мыть унитазы]?”. Но никаких извинений не было, только новые обвинения, что я все выдумываю», — вспоминает Катя.
Бабушка Кати работала бесплатно в школьной столовой. Ей говорили, что ребенка никогда нельзя отпускать из-под своего контроля. До 14 лет Катю водили в школу за ручку, из класса ее тоже забирала бабушка.
«Бабушке затирали, что меня надо наказывать, она меня избивала до переломов, — вспоминает девушка. — Если у меня тройка или я сделала ошибку в домашке, она вставала, брала меня за шкирку и била головой об стул, или роняла со стула». Катя пробовала обращаться по этому поводу к учителям, умоляла их не ставить ей плохие оценки, чтобы это насилие прекратилось — но они восприняли это как знак того, что девушка не хочет учиться, и посоветовали бабушке «ругать ее побольше».
Когда Катя просила перевести ее в другую школу, бабушка ее игнорировала. Она говорила, что в других школах будет только хуже, что это все урок Божий, что Бог посылает только тот крест, который человек может вынести. А если ропщешь на Бога – будет еще хуже.
В «Горнице» каждый день перед уроками проводили молебен. Он длился около 30 минут и был обязательным для посещения. Прогульщиков отлавливали и вели на разговор с директором или священником. На определенных молебнах детям нужно было стоять на коленях — и если кто-то делал что-то не так, например, не подпевал, учитель мог подойти и дать подзатыльник, утверждает Катя. Монахи мужского монастыря еженедельно проводили в школе уроки основ православной культуры. Катя перестала посещать их после того, как монах настроил против нее одноклассников.
«Я пришла туда и лежала на парте и плакала весь урок, потому что у папы была операция, он был в больнице. У меня просто уже не было сил, и тут монах начинает меня демонстративно поливать гадостями, что вот, я лежу на уроке, не уважаю монаха, не уважаю Бога, вот посмотрите, как не нужно делать, кем вы станете, если будете такой, как она. Вдруг кто-то хлопает меня по плечу, я поднимаю голову, а моя парта изрисована всякими гадостями, вокруг моей головы нарисованы слова “плакса”, “нытик”» — рассказывает девушка.
Под конец своего обучения Катя хотела отомстить своим обидчикам. Она стала записывать все, что происходит в «Горнице» — в заметках телефона, на диктофон и видеокамеру. Катя мечтала подать заявление в полицию со всеми доказательствами, которые она собрала. Девушка обратилась за помощью к маме, которая сначала поддержала дочь, а потом рассказала все ее бабушке. Та заставила удалить все «улики» с телефона, и Катя так и не смогла рассказать всю правду о том, что происходило с ней все эти восемь лет.
Мучения Кати закончились, когда она перевелась в школу при санатории по состоянию здоровья. Оказалось, что в других школах не так уж страшно и плохо, как им ранее внушали в «Горнице». В своем новом классе девочка, наконец, обрела настоящих друзей и поддержку.
«Постигать христианский смысл»
У «Горницы» богатая история. В 1990-х директор гимназии Галина Стремякова основала православную школу «Золотое крыльцо», которая несколько лет работала при подростковом клубе «Меридиан» в Петергофе. Затем школа переезжала в храм Серафима Саровского, находящийся неподалеку. А в итоге обосновалась на территории Свято-Троицкой Сергиевой Приморской Пустыни — уже с новым названием.
Как юридическое лицо «Горница» была зарегистрирована в 2008 году. Школа никак не помечена на карте, ее адрес не указан ни в соцсетях, ни на сайте учреждения. Официально гимназия зарегистрирована в помещении одного из жилых домов Санкт-Петербурга, где помимо нее отметились еще около 320 различных организаций.
В православном журнале «Русская линия» Стремякова в 2006 году подробно описывала, как тогда проходило обучение в школе. Она критиковала постсоветское образование и «информационный подход», который, по ее мнению, только вредит ученикам — второстепенная и «ложная» информация лишь «вводит детей в состояние скрытой депрессии, выход из которой подростки находят в алкоголе, агрессии, сексе, наркотиках». Поэтому, по ее словам, с первого класса ученики изучают произведения русского народного творчества, «мальчики мастерят, девочки занимаются рукоделием».
Также Стремякова ставила под сомнение учебные курсы по истории и биологии. «На уроках биологии дети должны познавать красоту и мудрость творения Божьего мира, взаимопомощи зверушек и растений, а не то, что усиленно пропагандируется нынче: сплошное поедание друг друга и размножение. На уроках истории необходимо постигать ее христианский смысл, героическое начало жизни нашего Отечества», — писала она директору. С досадой Стремякова говорила о том, что в «Золотом крыльце» не удалось ввести раздельное обучение для мальчиков и девочек.
У школы нет образовательной лицензии, на ее сайте указан лишь телефонный номер и ссылка на закрытую группу «ВКонтакте». Ни адреса, ни списка педагогов, ни каких-либо документов и разрешений у школы найти не удалось.
Как утверждает Коля, выпускник «Горницы», официально все ученики числятся в другом частном учреждении — Новой классической школе имени Александра Невского. Сотрудница этой школы Светлана Васильевна в разговоре с «Чертой» это подтвердила. Старший юрист «Трансперенси Интернешнл» Григорий Машанов говорит, что, согласно федеральному закону «Об образовании», все школы обязаны размещать на своем сайте информацию об учредителях, фактический адрес, образовательную программу и педагогический состав с указанием квалификации и опыта работы — и «Горница» эти требования нарушает.
Глава профсоюза «Альянс Учителей» Даниил Кен изучил данные о школе на сайте «Контур.Фокус». По его словам, информации о школе очень мало — нет результатов проверок за много лет, что очень необычно. Единственная проверка, инициированная управлением МЧС России по Петербургу, должна была пройти в январе 2019 года, но была отменена по неизвестным причинам.
Поскольку у «Горницы» нет лицензии, ее не могут проверять на соблюдение законодательства об образовании — объясняет юрист Григорий Машанов. Как юридическое лицо гимназию может проверить, например, МЧС. Однако, по словам Машанова, из-за введенного моратория, сейчас проверки проводятся только после жалоб самих клиентов или если есть «исключительные основания».
Удивляет Машанова и то, как вообще налоговая служба зарегистрировала «Горницу». Возможно, предполагает он, налоговая рассчитывала, что школа все же получит лицензию, но за 14 лет существования организации этого так и не случилось. «Горница» не публикует информацию об образовательном процессе в публичном пространстве. В официальной группе «ВКонтакте» можно найти лишь фотографии и видео с различных мероприятий, а также узнать, где купить форму и когда у детей планируются выходные. После того, как «Черта» попыталась связаться с другими учениками школы через эту группу, администратор сообщества и учитель школы Николай Евтин добавил корреспондента в черный список.
По телефону информацию о школе рассказывают тоже неохотно. Перед разговором сотрудница гимназии заранее уточнила: «Откуда вы узнали о нашей школе?». Но затем все же сообщила, что обучение в «Горнице» сейчас стоит 100 тысяч рублей в год. Попасть туда можно только после подготовительного года — каждый месяц подготовки стоит 8 тысяч рублей.
После официального запроса администратор группы в «ВКонтакте» и учитель школы Николай Евтин согласился дать письменный ответ, но впоследствии передумал, сказав, что «сейчас не до этого». По другому телефону, который указан на сайте, сотрудники также отказались отвечать на вопросы. Одна из них, не представившись, криком попросила приехать и лично побеседовать с администрацией школы.
В 2016 году в «Горницу» поступила старшая дочка депутата Виталия Милонова — Марфа. Об этом написала петербургская «Комсомольская правда» и рассказали бывшие ученики школы, с которыми поговорила «Черта». В статье КП приводятся слова жены депутата, которая сопровождала дочь в первый день обучения.
«К сожалению, в обычных школах нет такого упора на духовное образование, а зря, — говорила мать девочки. — Когда дети ближе к Богу, у них и лица светлые».
Бывшие ученики именно покровительством Милонова объясняют то, как школа столько лет существует в полулегальном статусе.
«Мальчики так играют»
Коля тоже попал в «Горницу» по советам знакомых его родителей. Из-за полулегального статуса школы ученики проходили аттестацию в Новой классической школе имени Александра Невского, у которой есть лицензия на образовательную деятельность. И если в «Горнице» Коля справлялся с контрольными на отлично, то в школе Невского он получал более низкие оценки.
С похожей проблемой столкнулся не только он: на форуме Babyblog мама ученика «Горницы» объясняет, как там работает система оценивания. По ее словам, оценки, которые ребенок получает в «Горнице», не идут в итоговую ведомость при аттестации.
«Мой ребенок учился в «Горнице» на 5 и 4, прекрасно сдавал тесты и контрольные, а в ведомости при переводе в другую школу мы обнаружили тройки, потому что итоговые оценки ставит только та школа, к которой вы прикреплены» — пишет пользовательница Юлия Еремеева.
Сотрудница школы имени Невского Светлана Васильевна подтвердила «Черте», что ее школа выдает аттестаты ученикам «Горницы» и присылает в гимназию свои контрольные. Однако за выставление оценок в аттестат, по ее словам, отвечают только педагоги «Горницы».
Как утверждает Коля, стоимость обучения в школе никак не регламентируется, «берется с потолка». Никаким договором это не оформлено, о чем пишет и пользовательница форума Babyblog.
В школе нет медпункта, а когда кто-то из учеников получает травму, учителя отказываются вызывать скорую помощь.
«Конкретный пример: сын учительницы школы решил испробовать приемы дзюдо на своем однокласснике, у избиваемого пошла кровь горлом, в это время администрация вызывает родителей избитого мальчика и рассказывает о том, что «мальчики так играют»… Ни полиции, ни скорой помощи. И такое решение проблемы — норма», — пишет отец одного из учеников под обсуждением школы в группе «Жители Петергофа» во «ВКонтакте».
Коля ушел из школы после 9 класса и поступил в хороший колледж. Желания оставаться в «Горнице» у него так же, как у Кати, не было. В последние годы своего обучения он старался ходить в школу как можно меньше и прогуливал уроки. Коля говорит о некомпетентности многих учителей. Например, в начальной школе учительница английского заставляла детей петь иностранные песни, при этом не обучив их алфавиту, произношению и переводу — сказала, что «английский и русский очень похожи» и дети должны «на слух понимать, что это значит», вспоминает Коля.
Но больше всех из педагогов отличился физрук — Владимир Киреев.
«Девочек он мучал так, только когда под руку попадались. В основном он занимался парнями. Ему лет 65 было, сейчас уже, наверное, под 70. Невысокого роста, лысенький, седой, на обеих руках целых пальцев, дай бог, два, — описывает Коля. — Он все пальцы в молодости пьяным где-то потерял. Он обожает Советский Союз, при это обожает монархию, царя, он обожает, естественно, Путина, ходит в храм. У человека каша в голове — коммунист, монархист, все вместе».
С первых классов ученики выслушивали монологи Киреева. «Мы стояли в рядочек в актовом зале вместо собственно физкультуры, и он полтора-два урока рассказывал, какие мы все бездарные, неправославные, какие нас ждут проблемы из-за этого, какие раньше были люди, а мы вообще не люди», — рассказывает Коля.
По его словам, при любом удобном случае другие учителя угрожали детям позвать физрука, чтобы он с ними разобрался: «Сейчас он придет и всех выпорет».
Физрук был «повернут» на казачестве, приходил в школу ряженый в форму и выдуманные ордена, носил с собой нагайку, говорит Коля. Если ему что-то не нравилось, он мог отхлестать ей учеников. Не нравилось ему многое: громкие крики, неправильные бег или молитва.
«Черта» попыталась связаться с Владимиром Киреевым через его сына Григория, который тоже посещал казачий лагерь и выпустился из «Горницы» в 2020 году. По его словам, отец отказался давать комментарии, так как «не видит смысла обсуждать то, чего не было». Сам Григорий тоже отказался от комментариев, потому что «Черта», по его мнению, придерживается «откровенно антироссийской позиции» и перепечатывает «фейки».
Порка, ледяная вода и дежурства на кладбище
Самое тесное знакомство с Михалычем, как его называет Коля, случилось у парня в конце 4 класса, когда мать отправила его в казачий лагерь. Туда могли попасть не только ученики «Горницы», но и другие дети, чьи родители как-то о нем узнали. В первый же день Коля потерял ножик, который родители купили специально для лагеря. Физрук нашел его и прилюдно выпорол мальчика на линейке нагайкой. Мужчина обливал детей ледяной водой и заставлял спать в палатках раздетыми, несмотря на холод.
В лагере был мальчик одного возраста с Колей, которой делал мелкие пакости и не слушался физрука. За это его пороли почти каждый день. Когда его в очередной раз вызвали на линейке, чтобы наказать, он начал плакать и убежал в лес. Киреев приказал найти его и поймать. По словам Коли, когда мальчика привели, его раздели до трусов и избили крапивой.
Еще в лагере мальчиков заставляли маршировать. Им запрещали носить носки – надо было обматывать ноги портянками, правда, как это делать – никто не объяснил. По словам Коли, все ноги были в крови, гное и грязи, потому что они стирались от бесконечных маршировок и пробежек. Кроме того, в лагере царила полная антисанитария: у детей не было возможности помыться или почистить зубы. Иногда в наказание мальчиков заставляли рыть котлован, который никак не использовался.
Через две недели Колю забрали домой. После этого он вспоминал о лагере как о страшном сне и начал прогуливать уроки Михалыча.
На вопрос о том, возможно ли было кому-то пожаловаться на происходящее в школе, Коля отвечает так: «Ни родители, ни учителя не объясняли, что у тебя есть какие-то права, что бить ребенка, мягко говоря, нехорошо».
Одноклассник Коли, Михаил, тоже побывал в казачьем лагере в отряде Владимира Киреева. Ему было тогда примерно 11 лет. Михаил подтвердил: на утренних и вечерних построениях Киреев наказывал провинившихся и бил их нагайкой. А иногда, по его словам, заставлял детей дежурить ночью и ходить на кладбище.
«Ночью нас поднимали и говорили: “Пойдем”. Потом оказывалось, что мы идем на кладбище, и надо по нему пройти какой-то маршрут. Ты идешь по нему, и там сидят несколько человек, которые пугают тебя, пока ты идешь. Это было максимально странно и непонятно», — вспоминает мальчик.
Но самое яркое воспоминание, которое навсегда отпечаталось в голове у мальчика, — это рассказ физрука о войне.
«Однажды он стал говорить то ли про Чеченскую войну, то ли про какую-то другую войну на Среднем Востоке. Я был классе во втором примерно, и он тогда на уроке очень ярко, в красках, стал говорить, мол, вот, молодые парни идут как барашки, встают на колени и потом им отрезают головы, как барашкам. И с вами произойдет подобное — вы будете так же стоять, ничего не делать», — рассказывает Михаил.
«Ты плачешь, потому что ты жалкая или жизнь жалкая?»
Похожую картину описывает и другая ученица «Горницы», ее тоже зовут Катя. Она пошла в школу в пять лет. Православную гимназию выбрали ее религиозные родители. В школе Кате постоянно внушали, что внешний мир очень враждебен, что только в «Горнице» их по-настоящему любят и принимают, а за стенами Свято-Троицкой Сергиевой Приморской пустыни «все от дьявола и от лукавого».
Первые годы обучения она называет «вполне приличными». Учителя могли немного перейти границы, пристыдить при всем классе, сказать что-то личное, неприятное, но хороший классный руководитель сдерживал эти моменты. В средней школе Катю начала травить одноклассница — и настраивать учителей против нее.
«Я лесбиянка, и так получилось, что в пятом классе мне понравилась одна девочка, — говорит Катя. — Из-за этого другая одноклассница начала меня буллить, травить, настраивать против меня класс, рассказывать небылицы. Я помню, как она зашла на мою страницу «ВКонтакте» — там раньше были приложения «Проанализируй свою аватарку», и я проанализировала свою аватарку, и там было слово сексуальность. И она это сфотографировала с папиной страницы на телефон и показала это в школе. Меня потом вызывали на разговор, и девочки ко мне плохо относились из-за этого. Это было как преступление. Учителя никак не помогали, они об этом знали, но никаких усилий не прикладывали к тому, чтобы в классе была спокойная добрая атмосфера».
Как и другие ребята, Катя описывает школьное время как нечто гнетущее. Посещать ее было настоящим испытанием.
«Я помню один случай, который очень сильно на мне отразился. Я была в 5-6 классе, у нас был урок «Основы православной культуры», его вели монахи мужского монастыря. Я тогда неправильно заполнила тетрадку, что-то такое мелкое было не так. И на меня начался какой-то негатив с стороны [одного из монахов], он что-то сказал, я заплакала, и была такая фраза: «Ты плачешь, потому что ты жалкая или жизнь жалкая?». И меня это так обидело, так задело, что я вышла из кабинета, не могла больше там находиться».
Катя подтверждает рассказы Коли о физруке и о том, что тот бил учеников нагайкой. Насколько ей известно, родители детей знали об этом, но ничего с этим не делали, так как сами в основном довольно «специфичные люди».
Катя ушла из «Горницы» после 8 класса, «через очень большое количество слез» ей удалось уговорить родителей перевести ее в другую школу. После перехода в обычную общеобразовательную школу Катя поняла, что ее знания не дотягивают до уровня других учеников. В «Горнице» она была почти круглой отличницей, а в новой школе у нее появились тройки. Сейчас она понимает, что в православной гимназии была слабая программа, которая не дотягивала до принятых стандартов образования.
Отражение Русской православной церкви
Журналистка, автор телеграм-канала «Православие и зомби» Ксения Лученко в разговоре с «Чертой» рассказывает, что в православных школах, действительно, встречается эмоциональный абьюз. Часто (но не всегда и везде) в них морально калечат детей из-за странного представления о воспитании и педагогики.
Многие православные школы в России не аккредитованы, но это, отмечает Лученко, не всегда свидетельствует о чем-то ужасном. Среди них бывают частные школы, которые помогают нестандартным детям, и они также оформляются как учреждение дополнительного образования, например, кружок. При этом дети фактически приписаны к какой-то дружественной школе в экстернат и регулярно сдают там экзамены. Кроме того, по словам журналистки, в некоторых случаях именно православные школы становились оплотом качественного образования. Например, в маленьких городах, где остальные учреждения были на более низком уровне.
«Нет прямой зависимости, что православная школа обязательно должна быть такой, [как «Горница»]. То, что они во многих случаях получаются такими, это часть того, как развивалась церковь с того момента, как получила свободу в годы после тысячелетия Крещения Руси, развала СССР, отмены совета по делам религии и появления религиозной свободы. Почему православные школы стали выглядеть сразу так — большой вопрос», — отмечает Лученко.
По ее мнению, положение православных школ неразрывно связано с общим состоянием Русской православной церкви. «В начале 90-х, когда толпы людей пришли в церковь, ничего не понимая, не зная и пытаясь ее как-то под себя подстроить, ища там Россию, которую мы потеряли, и какую-то историческую русскую мистичность, стали появляться энтузиасты и открывать эти школы, где стали подгонять абсолютно все по лекалу какого-то воображаемого образа православия. Сначала это был какой-то антисоветский местами даже симпатичный пафос, но постепенно все пришло к игре в традиционность».
В таких школах, отмечает журналистка, учителя пытаются «оградить детей от большого страшного мира, думая, что в этом поможет повязанный на голову платок». По мнению Лученко, такие школы существуют исключительно благодаря спросу участников этой «игры в традиционность» — православных родителей, желающих «сдать ребенка в стерильную, как они думают, обстановку», и не задумывающихся о том, как происходящее там скажется на психике и, собственно, образовании ребенка.
