«В отряде живет 58 человек. Одна раковина на всех. Горячей воды нет. Он кипятильничком нагревает водичку, становится ногами в детскую ванночку и промывает этой водичкой себе трубку», — так описывает адвокат Мария Бонцлер ежедневную рутину своего подзащитного Игоря Барышникова, антивоенного активиста и политзаключенного. Барышникову 65 лет, у него гиперплазия предстательной железы. Трубка, которую он промывает, — временная и нужна для отвода мочи, пока мужчине не проведут срочную операцию.
Барышников — первый в Калининградской области осужденный по делу о «фейках» про российскую армию. Весной 2022 года пенсионер разместил в своем фейсбуке несколько антивоенных постов: об убийствах в Буче, обстреле роддома в Мариуполе и крейсере «Москва». Тот факт, что Барышников был единственным опекуном 97-летней парализованной матери, а также его заболевание не помешали арестовать активиста. Через полтора месяца после оглашения приговора мать Игоря скончалась. Сына на похороны не пустили.
Во время следствия Барышников был под подпиской о невыезде. В феврале 2023 года он застудился, и у него обострилась аденома простаты. Тогда же его положили в больницу, поставили временную эпицистостому, чтобы потом сделать операцию.
В середине мая пенсионера увезли на скорой в городскую больницу города Советска. Его лечащий врач хирург-уролог Вадим Епифанцев сказал, что возможно у Барышникова рак, но пока операбельный, а чтобы провести операцию, необходимо взять сложные анализы. Но сделать этого ему не дали: главврач выписал Барышникова раньше времени, так как тот «преступник».
Другой уролог был готов прооперировать Игоря в Санкт-Петербурге, рассказывает адвокат Бонцлер. Но для того, чтобы страховая оплатила операцию, необходимо было открепиться от поликлиники по месту регистрации в Советске. Но тут опять вмешалась администрация больницы.
«Мы были уже счастливы, готовились его везти, но тут на нашем пути встал начмед городской больницыЗаместитель главного врача по медицинской части Стрелецкий Владимир Владимирович., который сказал: “Он преступник, вы пытаетесь отмазать его от ответственности, я такой справки не дам”. И все наши усилия разбились. Как мы только не старались ее получить, но нет, нам ее не дали», — вспоминает защитница.
Последней надеждой на операцию стал отец Григорий Михнов-Вайтенко, он пообещал, что его фонд оплатит лечение активиста, осталось только получить разрешение от судьи. Но в день операции суд не разрешил Барышникову покидать область, а еще через несколько дней — 22 июня 2023 года — вынес обвинительный приговор, семь с половиной лет колонии. «Его сразу арестовали, и он пошел туда с этой своей трубкой», — говорит Мария Бонцлер.
Эпицистостому нужно промывать каждый день, менять — раз в месяц. Если ее перегреть или туда попадет инфекция, возможен летальный исход. Независимая экспертиза показала, что Барышникову нельзя находиться в местах лишения свободы. Судья приобщила ее к делу, но в приговоре об этом — ни слова. В актированииСогласно 81 статье УК РФ, лицо, заболевшее после совершения преступления иной тяжелой болезнью, препятствующей отбыванию наказания, может быть освобождено судом от отбывания наказания. В народе эта процедура называется «актировкой».— освобождении по болезни — судья тоже отказала.
«Пока он сидел в колонии, ему несколько раз становилось плохо. Вместо того, чтобы возить его в больницу и там в стационарных условиях менять эту трубку, [сотрудники колонии] просто ее выдергивают, как живодеры, и вставляют назад наживую. Это очень опасно, потому что может быть сепсис, все что угодно может быть. И чем дольше он ходит с этой трубкой, тем больше риск, что он уже никогда не сможет справлять свои естественные надобности как положено. То есть это все атрофируется. Мы говорим, что нужна операция, что нужно срочно убрать трубку, убрать эту опухоль», — возмущается адвокат.
По ее словам, операцию ФСИН проводить отказывается и всячески ее задерживает. В колонии нет врачей и условий для ее проведения, поэтому адвокат нашла хирурга-онколога. В феврале Барышникову сделали последнюю биопсию, после нее перед операцией должно пройти три месяца. 5 мая сотрудники ФСИН заявили, что операцию проведут после праздников. Когда праздники закончились, никто ничего так и не предпринял.
Барышникову нужна бессолевая диета, так как у него проблемы с почками. Тюремная еда вся пересолена, а магазин в колонии не работает. Передачки от друзей и родственников часто приходили испорченными, на досмотре фрукты и овощи кромсали и резали в кашу. По сути все, что делает колония для здоровья Барышникова, — иногда кладет его в больницу, когда ему становится совсем плохо.
«Вот у него один раз был случай, когда они неправильно поставили эту трубку. Он весь почернел. У него вся эта гадость пошла в почку, ему стало плохо. Тогда эту трубку убрали и правильно поставили, ему легче стало. Вот и всё. То есть кроме того, как выдернуть эту трубку и опять её засунуть, они ничего не делают», — говорит Мария Бонцлер.
Защитница описывает Игоря как очень доброго и скромного человека, который никогда не жалуется и старается помогать другим. По ее словам, за него переживают все сокамерники и стараются его поддерживать.
«Для ФСИН нет понятия пенсионер»
Возраст — не помеха дать реальный срок человеку, особенно если речь идет о политических заключенных, говорит адвокат Ирина Бирюкова. Более того, вне зависимости от возраста у них выше вероятность того, что их права будут нарушать. Например, шантажировать возможностью получить лекарства или купить продукты в тюремном ларьке, рассказали в ОВД-Инфо.
По их данным, около 17% всех фигурантов антивоенных уголовных дел — почти каждый пятый — люди зрелого и пожилого возраста: от 51 года и до 70+. И сотрудники ФСИН относятся к престарелым и пенсионерам точно так же, как и к любому другому заключенному. Этот тезис подтверждает и благотворительный фонд помощи осужденным и их семьям «Русь Сидящая».
«Для ФСИН нет понятия пенсионер. Для системы, в любом случае, это зэк, поэтому никаких особых скидок на возраст там не делают. С болячками то же самое. Будь ты молодая, у тебя куча болячек, будь ты старая, у тебя куча болячек, тебе будет доступна так называемая ФСИН-медицина. Или недоступна в зависимости от колонии», — рассказали в фонде.
Чаще всего за пожилыми ухаживают сокамерники. Они могут защищать стариков от администрации, заботиться о них в случае болезней. Например, в колонии могут специально подселять пенсионеров к молодым, чтобы за ними присматривали. Но бывает и обратная ситуация — когда всех инвалидов и стариков селят в один барак.
«Иногда они сами себя не могут обслуживать, или это дается им тяжело, — приводит пример Ирина Бирюкова. — Помогают осужденные из отряда или камеры. Я знаю случай, когда один осужденный полностью брал на себя повседневную заботу о пожилом осужденном. Внутри колоний действует нормальная такая система поддержки».
Отношение к заключенным зависит от самого учреждения
Александр Мартынов и Людмила Разумова — пара из Тверской области, ему 65 лет, ей — 57. Сразу после начала войны они стали публиковать новости о происходящем в Украине в «Одноклассниках», а также разрисовывали здания поселка, в котором живут, антивоенными граффити. Например, на стене магазина «Конфетка» Мартынов и Разумова написали «Украина, прости нас». Их же работа — граффити с Путиным и Гитлером с надписью «Путлер капут».
В марте 2022 года пару обвинили в распространении «фейков» о российской армии и вандализме. Спустя год им вынесли приговор — Людмила получила семь лет колонии, Александр — шесть с половиной. Заключение они переживают по-разному: в ИК-8 Ярославской области у Мартынова практически нет жалоб — только проблемы с магазином, а Людмилу несколько раз отправляли в ШИЗО и нагружали работой.
«Мне кажется, в этом плане ему сильно повезло. По крайней мере, мой контакт со всеми сотрудниками в учреждении был достаточно дружелюбный. Как адвокат ты постоянно сталкиваешься с одним негативом. Все на тебя гавкают, ругаются. А тут хотя бы нормально разговаривают. Поэтому, мне кажется, отношение к заключенным зависит от самого учреждения», — рассказывает адвокат Мартынова Мария Вараева.
По ее словам, у Александра были нарушения и взыскания, но его не отправляли за это в ШИЗО, в отличие от Людмилы. Сейчас Мартынов пытается договориться о лечении зубов в больнице колонии. И как говорит адвокат, ее участие в этом процессе «пока что не нужно». Главная проблема — Александр тяжело переживает разлуку с Людмилой и такой строгий приговор, часто он в подавленном настроении. Но его спасет переписка и чтение: не так давно ему написал Борис Гребенщиков, чему он был очень рад.
У Людмилы же обратная ситуация. Ее дважды отправляли в ШИЗО на 15 суток, после чего у нее сильно ухудшилось состояние здоровья.
«Очень высокое давление (до 220 ммрт), онемение рук, ног, как предвестники инсульта. Я знаю, у нас это семейное. А ещё вены взбухли на ногах ужасно, и несмотря на жалобы врачу, меня всё равно гнали на работу прямо там, в ШИЗО», — приводят слова Людмилы ее группа поддержки.
Свою работу Разумова описывает так: 8 часов на табуретке в комнате без вентиляции, с заложенным окном. Также в ее колонии перестали выдавать письма — в колониях, где сидят политзаключенные, такое происходит часто.
«Понятно, что там никакой адекватной медицинской помощи не оказывают. Там даже гинеколога нет. Хотя это чисто женская колония. И в целом Людмила рассказывала, что медицинская помощь там для галочки. Если стало плохо, то конечно тебе не повезло», — говорит адвокат Разумовой Андрей Донской.
По его словам, женщине было нелегко адаптироваться к тюремному быту, и она пыталась бороться с несправедливым обращением сотрудников колонии. В ответ они, наоборот, старались ее «приучить к порядку» и отправляли в качестве наказаний за незначительные нарушения в ШИЗО. 7 августа стало известно, что Людмилу в очередной раз поместили в изолятор. Адвокат связывает это с тем, что в ИК должна была приехать проверка, и женщина хотела пожаловаться им на условия содержания. Скорее всего, предполагает Донской, таким образом ее решили «превентивно» устранить.
Как рассказывают адвокаты, совсем недавно у пары сгорел дом, который они вместе обустраивали с 2018 года — в официальном отчете написано, что замкнуло проводку. Куда теперь возвращаться Александру и Людмиле после тюрьмы, непонятно.
Чем больше пожилых заключенных, тем лучше для системы
По данным Росстата за 2020 годПосле 2020 года Росстат перестал публиковать данные о количестве заключенных и их возрасте., в ИК находилось более 524 тысяч заключенных, из них почти 29 тысяч человек (5%) в возрасте от 56 до 60 лет, еще 9 тысяч — старше 60 лет (1,7%). Причем доля пожилых заключенных растет с каждым годом. Например в 2010 году заключенных такого возраста было 19,6 (2,2%) тысяч и 6,6 тысяч соответственно (0,7%).
Официальной статистики за последние четыре года нет, но очевидно, что процент пожилых заключенных вырос еще больше. Как объясняют в фонде «Русь Сидящая», в российских тюрьмах сейчас действительно растет доля пожилых заключенных — ведь всех «молодых и дееспособных» активно вербуют на войнуCогласно исследованию «Важных историй», только ЧВК «Вагнер» завербовала на войну как минимум 48 тысяч заключенных..
И если с точки зрения заботы и особых условий содержания и лечения для системы ФСИН действительно нет понятия пенсионер, то с корыстной точки зрения — пенсионеры значимая и «удобная» категория осужденных.
Эксперт «Русь Сидящей» объясняет, что колонии выгодны престарелые заключенные, так как у них есть постоянный доход в виде пенсии, на котором сотрудники ФСИН могут заработать. Согласно 107 статье УИК РФ, из пенсий по старости или инвалидности администрация вправе вычитать до 50%.
«Поскольку пенсия приходит на лицевой счет, то оттуда можно хорошо поживиться. С тех заработков, которые получают зэки, понятно, что там поживиться нечем. А вот пенсии — это гарантированно, это государство платит. И это представляет, так скажем, корыстный интерес администрации», — объясняют в фонде «Русь Сидящая»
Поэтому пенсионеров очень редко освобождают по УДО. Колониям выгодно оставлять у себя заключенных, которые дают постоянный доход. А ослабленное здоровье пожилых людей еще один плюс: их легче запугивать и шантажировать.
После тюрьмы
Программ по реабилитации и ресоциализации заключенных в России фактически нет. Неважно пенсионер ты или нет — тебя выпускают в никуда, дают 860 рублей на руки и личные вещи в пакете. Более того, порой заключенным некуда возвращаться — за долгое время отбывания наказания они могут лишиться дома, как это произошло в случае Людмилы Разумовой и Александра Мартынова.
«Иногда они пишут письма нам, в благотворительные фонды — пришлите вещи на освобождение. А бывает и так: два или три года назад выпустили одного заключенного, он шел летом через весь город в тюремной робе и тапочках на босу ногу», — рассказывают в «Руси сидящей».
Из-за отсутствия реабилитации заключенных многие пенсионеры возвращаются в тюрьмы намеренно — потому что не смогли справиться с жизнью на свободе. У кого-то родственники могут отобрать квартиру во время заключения, кто-то не может найти работу после судимости, у многих нет близких и друзей, готовых поддержать и помочь.
«Сейчас очень высокий общий уровень озлобленности, ненависти в обществе. Были случаи, когда заключенный пишет [нам], что сестра попросила его выписаться из квартиры, потому что коммуналка большая. Он, дурачок, дал ей доверенность, сестра выписывает его — по концу срока ему некуда возвращаться, он бомж. И таких историй очень много. Он выходит, ему возвращаться некуда», — говорит эксперт «Русь сидящей»
В феврале президент Владимир Путин подписал закон «О пробации» — об адаптации заключенных как во время отбытия срока наказания, так и после этого. Ее цели — «коррекция социального поведения, ресоциализация, социальная адаптация и социальная реабилитация лиц, <…> предупреждение совершения ими новых преступлений». Закон вступил в силу 1 января 2024 года. Чиновники утверждают, что речь идет о помощи в трудоустройстве, медицинском обеспечении, получении необходимого образования, восстановлении утраченных связей с родственниками, документов и прав на имущество.
Однако правозащитники не питают особых надежд на улучшение положения пожилых людей.
«Сейчас пытаются раскрутить закон о пробации, но на практике он не работает. Пожилым возвращаться очень сложно в нормальную жизнь, но немного проще чем остальным. У них хотя бы есть пенсия», — говорит адвокат Ирина Бирюкова.
В пояснительной записке к закону говорится, что для его реализации не понадобится дополнительного финансирования и штата. Вопрос комплектования уголовно-исполнительных инспекций будет решен за счет «перераспределения штатной численности между исправительными учреждениями и уголовно-исправительными инспекциями», говорится в документе.
Однако, как говорит адвокат, для адаптации заключенных нужны и новые кадры, и строительство специальных центров, и материально-техническая база, а денег у ФСИН и так нет. Также неясно, как именно будет приниматься решение о том, оказывать осужденному помощь в ресоциализации или нет. «То есть, это будет только добрая воля начальника учреждения, что осужденного ставит в зависимое положение», — объясняет Бирюкова.
Система не способна отдавать тех, кто в нее попал
Давлетбердин Умутбай работал водителем в Башкортостане. Вместе с женой он занимался личным подсобным хозяйством и разводил скот в деревне. Летом заготавливал для животных сено, зимой — продавал мясо. Но все изменилось в феврале 2024 года: 59-летнего мужчину, который только что переболел туберкулезом, задержали за участие в Баймакских протестахВ январе в Башкортостане прошли самые массовые протесты России последних лет. Поводом для них стал суд над местным активистом Фаилем Алсыновым. Несогласные с его преследованием жители несколько раз выходили на акции в городе Баймак, где проходил суд, а затем — в Уфе, столице республики. За жестким разгоном народных сходов последовали уголовные дела.
Умутбаю вменяют участие в массовых беспорядках и применение насилия к представителю власти за то, что он кинул снежок в полицейского. Насколько строгим будет приговор, адвокату Сергею Подольскому неясно. Пока что большинству фигурантов Баймакского дела продлевают меры пресечения. Но в июне первый обвиняемый по делу о протестах в Башкирии, 50-летний Илшат Ульябаев, получил пять лет колонии.
Семья Умутбая до сих пор не может оправиться после ареста кормильца. Его старшему сыну Ялилю пришлось вернуться в Башкортостан из Москвы и уволиться с работы. Теперь по выходным он помогает матери с хозяйством.
«3 февраля мне позвонила мама и сказала, что за отцом приехали следователи. Папы в этот момент не было дома, так как он рано утром уехал в гости к своей старшей сестре. Поскольку правоохранители явились без всяких ордеров, повесток, то я маме сказал ссылаться на 51 статьюНикто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом.[Конституции]. В итоге два дня его искали по всей деревне. Я прилетел только 5 февраля. Пока я был дома, никто не приходил. А на следующий день приехали следователи и сообщили, что отца задержали», — рассказывает Ялиль.
После туберкулеза у Умутбая начались проблемы с грудной клеткой и дыханием: ему необходимо регулярно посещать врача и делать флюорографию. Еще у него больные спина и суставы из-за тяжелой работы в деревне. Но в СИЗО ему не оказывают медицинской помощи, несмотря на предписание врачей, рассказывает адвокат Сергей Подольский. Несколько месяцев мужчина сидел в одной камере с курящими, из-за чего его состояние ухудшилось. «По сути три месяца его просто травили. Он еще [спит] на верхней шконке, так совсем дышать невозможно», — говорит адвокат.
По словам опрошенных «Чертой» правозащитников и адвокатов, болезни и возраст не влияют ни на приговор, ни на освобождение. «Система не способна отдавать тех, кто в нее попал», — говорит Ирина Бирюкова. Пожилых людей судят по самым разным статьям, например, пенсионера могут лишить свободы за то, что он прописывал в своей квартире мигрантов или подрался в бытовом конфликте.
Актируют осужденных только перед самой смертью, чтобы не испортить статистику колонии. И крайне редко это происходит при других обстоятельствах.
«Умирают все обычным порядком. Они не выделяют пенсионеров. Не выделяют никак. Помрешь и помрешь. Одним меньше. Неважно какого-то возраста зэк, даже если тебе 35, у тебя туберкулез с ВИЧем, и ты умираешь, то актируют только тогда, когда знают, что осталось 2-3 дня до смерти. Просто на носилках выносят за стены колонии, чтобы заключенный не портил статистику, и оставляют там», — рассказали в «Руси Сидящей».
Адекватного лечения в тюрьме фактически никто не получает. Если на воле здравоохранение в критическом состоянии, то в тюрьме медицина превратилась в «откровенный фарс», говорят эксперты. В системе острая нехватка лекарств, специалистов, в том числе даже обычных терапевтов, и процветает коррупция.
Как подсчитали «Если быть точным», в 2020 году в 37 регионах России отсутствовали лечебные исправительные учреждения, при это в 35 из них на тот момент были случаи заболевания туберкулезом среди заключенных. В медчатсях внутри ИК работают только фельдшеры, нет оборудования и нет возможности провести хирургическую операцию.
«Тюрьма — это же слепок общества. Если никому обычный человек не нужен, то зэк тем более», — заключают в фонде «Русь Сидящая».
