Уже больше недели идут бои на территории Курской области. И за это время в эпицентре войны оказались десятки российских сел и деревень. Война, развязанная в 2022 году Россией, пришла на ее территорию, туда, где люди даже и мысли не допускали, что что-то может нарушить их спокойную мирную жизнь.
И если на прошлой неделе зона боев охватывала только Рыльский и Суджанский районы, то с воскресенья под угрозой вторжения оказались Белевский район Курской области и Краснояружский район Белгородской области.
Утром 13 августа губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков заявил, что почти все жители приграничного Краснояружского района покинули свои дома. Уехало более 11 тысяч человек. «Они обеспечены питанием, обеспечены постелью и предметами первой необходимости, надеюсь, оперативная обстановка как можно быстрее позволит вернуться им в свои родные дома», — рассказал губернатор в своем телеграм-канале.
Всего эвакуации подлежат 181 тысяча человек, из них эвакуированы 121 тысяча. Около двух тысяч человек оказались на захваченных ВСУ территориях — их судьба неизвестна. В местных пабликах во «ВКонтакте» ежедневно появляются объявления о пропавших без вести. Родственники ищут своих престарелых родителей в селах и деревнях.
В Курской, Брянской и Белгородской областях введен режим контртеррористической операции (КТО). Точное число погибших и раненых пока неизвестно.
Это не первая эвакуация людей на территории России. Еще осенью 2022 года прошла эвакуация из приграничных сел Шебекинского района Белгородской области. Этот район с лета 2022 года, во время боев в Харьковской области, подвергался массированным обстрелам: там находился логистический центр российской армии. В итоге Шебекино покинули 50-70% жителей, а приграничные села практически 100% жителей.
Но там эвакуация не была экстренной. Люди чувствовали себя в опасности, но не в эпицентре боев. Беженцев сначала вывозили в пункты временного размещения (ПВР) в отдаленные от границы районы Белгородской области, а потом и в другие регионы России. У людей было время собраться, подготовится, выбрать место, договориться об условиях. «Черта» писала о том, как в одном из ПВР в центральной части страны живут беженцы из шебекинского района.
Теперь же люди оказались в ситуации, которая стремительно превратилась из мирной в трагическую. У большинства просто не было какого-то выбора и времени на сборы.
Только самое необходимое
«Это очень сложно, 30 лет жизни оставлять невероятно сложно, столько воспоминаний, это вся жизнь, а не дом. Никто не же не знал, что все вот так выйдет и когда-то получится так, что ты покинешь свой дом и поедешь в неизвестность. Это самое тяжелое, я до сих пор не верю в то, что происходит и что сейчас мы без крыши над головой. В ПВР с животными нельзя, да и транспорта не было, чтобы их вывезти. Сейчас надежда только на то, что наших животных будут кормить и в скором времени мы сможем их забрать», — так описывает свои эмоции Елена Егорова* из Краснояружского района.
Про саму эвакуацию она говорит уже более сдержано. «Эвакуация в Краснояружском районе проводится организованно, но времени было крайне мало, многие взяли только самые необходимые вещи, документы и все. На сборы дали 5-10 минут». Елена рассказывает сдержанно, но постоянно возвращается к своим животным, сильно переживает за них: у нее три собаки, пять котов и овцы. «Обстановка непростая, враг не спит» — зачем-то добавляет она.
Проблема животных, которых бросили люди при эвакуации — одна из самых острых. Люди пишут, что перед эвакуацией надо хотя бы выпустить их и не запирать дома, но и это делать они тоже боятся — пропадут, сгинут, покалечатся. Те, кого эвакуировали несколько дней назад, пытаются проведать их, покормить, даже рискуя попасть под обстрел или в зону боев.
У тех, кто эвакуировался заранее и сам, часто все-таки получалось забрать животных:
«Я работала в Рыльске, вечером поехала в Степановку к маме, в 12 часов начали слышать многократные взрывы. Сумки у нас уже были собраны, хотели поехать через Хомутовку, но из-за произошедшего в Октябрьском не было возможности проезда. Схватили все, что могли, котов засунули в домик мягкий и поехали. Эвакуацию объявили добровольную только на следующий день. И то узнали об этом из групп [в соцсетях], а так нигде ничего не сообщалось. Разместились сами» — говорит Екатерина*. Она не стала ждать экстренной эвакуации и сама организовала переезд семьи и животных.
Ответьте! Как мне забрать моего отца?
Особенно тяжело покинуть опасные районы пожилым людям. Многие из них живут в отдаленных деревнях и поселках и у них нет личного транспорта, чтобы добраться до пунктов сбора для эвакуации. Сейчас паблики полны самых драматичных и тревожных сообщений о поиске родных, оказавшихся в зоне боевых действий.
Бабушка Анны Михайловой* до сих пор остается в Беловском районе — пожилая женщина не могла самостоятельно добраться до пункта сбора. В комментариях под постом главы района Волобуева женщина писала, что ее бабушку не эвакуировали, несмотря на то, что родственники оставили заявку. Родные хотели забрать женщину самостоятельно, но сделать это невозможно из-за режима КТО.
Девушка даже связалась напрямую с главой района Николаем Волобуевым и рассказала ему о проблеме. На ее жалобы чиновник ответил только: «Не пишите, а приедьте, помогите».
Еще один важный фактор — отсутствие связи. В зоне боевых действий глушат сотовую связь, а в результате боев во многих местах нет электричества. В итоге люди, оставшиеся в деревнях, просто не могут связаться ни с родными, ни с властями. У них нет физической возможности позвонить по экстренному номеру.
Война и мир
Ситуация в приграничных районах Белгородской области тоже предельно тревожная. Там еще нет крупномасштабных боевых действий, но обстрелы происходят регулярно. И уже очень давно, и не только в Шебекинском районе. Фактически по всей границе с Украиной.
Семья Ивана Ткаченко* жила в Новопетровке — это граничащее с Украиной село в Валуйском районе Белгородской области. По его словам, жена и ребенок очень хотели эвакуироваться «поскольку прилетало каждый день», но им предложили только ПВР «казарменного типа».
«Жителям села Журавлевка Белгородского района и жилье дали, и компенсации выплатили, а в остальных районах что, не люди живут? Или им не положено? Это беспредел!», — возмущается Иван.
Ткаченко 32 года, он служит по контракту на войне в Украине и недавно получил ранение. Он сначала снимал жене квартиру подальше от границы, а теперь все полученные деньги и выплаты за ранение потратил на покупку нового дома «там где спокойно».
«Если нет связей, каких-либо знакомых, ничего не добьешься. Прямо на всю страну бы рассказать, какой хаос творится в области! Когда сообщил что участник СВО, попросили номер телефона оставить под предлогом, что мне в первую очередь будет оказана помощь. Жду с марта месяца, позор! Вот так и служи, бомжом останешься на своей же земле, благодаря нашему правительству, — сетует Ткаченко. — Позорище такому правительству, весь отпуск на костылях пороги обивал, и все без толку, одни обещания, какое отношение после таких событий должно быть? Когда воевал молодец, а потом ничего не дождешься и не добьешься это просто ужас».
Иван думает, что его старый дом в Новопетровке либо разбомбили, либо «разворовали». Сейчас он лечится в госпитале. По его словам, сначала врачи заключили, что его ранение «легкое», и его хромого вернули на фронт. После жалоб в прокуратуру его снова отправили в госпиталь «долечиваться». Главное — подальше от войны.
*имена героев изменены для их безопасности
