На прошлой неделе PR-менеджер из Москвы Ирина Живова написала, что ее бывший муж, член правления УК «Альфа-Капитал» Евгений Живов, пытается отобрать у нее детей, а недавно пришел к ним домой и применил силу — у нее и дочерей остались ушибы и ссадины. Спустя несколько дней стало известно, что Евгений лишился работы; в пресс-службе компании отметили, что она «разделяет семейные ценности и считает насилие неприемлемым в любом его проявлении». Мы записали историю Ирины.
«Он был человеком, за которого я выходила замуж на всю жизнь»
— Мы с Женей почти ровесники. Выпустились из одной школы, только я на год позже. У нас была общая компания. Мы много лет встречались на днях рождения, и он проявлял интерес, но в школьные годы ничего не было.
Когда я уже училась в университете, подрабатывала в компании, которая сотрудничала с одним кинотеатром. Тогда вышла первая часть «Гарри Поттера», и я взяла бесплатные билеты как сотрудник. Это было после учебы и рабочей смены, и я раздумывала, идти или нет. Тут звонит Женя: «Давай куда-нибудь сходим?». И мы пошли в кино. Так начались мои первые серьезные отношения.
До свадьбы мы не жили вместе, только иногда ночевали. Поздно вечером тайком пробирались в комнату, а утром потихоньку уходили, чтобы не заметили родители. Тогда нам было где-то чуть больше двадцати лет.
Мы поженились через четыре года после того, как начали встречаться, в 2005-м. Свадьба была замечательная, очень красивая. Мы готовились к ней полгода, гордились, что не взяли денег у родителей, организовали все сами, сделали праздник для кучи гостей, порадовали всех. Мне нужно было оплатить только платье — чтобы Женя его не увидел. Остальные расходы он взял на себя, это не обсуждалось.
Тогда у нас был равный доход. Я работала специалистом по маркетинговым коммуникациям в крупной компании, создала там отдел пиара. У меня была хорошая зарплата, я крепко стояла на ногах. У Жени тоже начиналась карьера. После работы в небольшой частной компании и нескольких банках он устроился в «Альфа-Капитал».
Женя был человеком, за которого я выходила замуж на всю жизнь. Я его любила и видела в нем отца своих детей. Он был моей опорой и защитой, давал мне нежность и заботу, у нас был классный секс, страсть. Это были очень доверительные отношения: мы ничего не скрывали, все обсуждали, даже то, что касается его работы. Мы были равноправными партнерами. При этом мне казалось, что Женя опытнее, умнее, у него шире кругозор, и он делает меня лучше.
https://www.facebook.com/irina.zhivova.1/posts/2630581863675991
«Чем больше был его доход, тем меньше он был готов потратить на меня»
После свадьбы мы около месяца жили у его родителей, а потом сняли квартиру в соседнем доме. Мне предложили хорошую должность в более крупной компании, и я ушла туда. Тогда же мы с Женей вместе купили квартиру в ипотеку.
Через два года мы решили, что готовы к детям. Оба подошли к этому серьезно — месяц не пили алкоголь, не ели ничего вредного, потом перестали предохраняться. Мы поехали в отпуск и там узнали, что я беременна. Безусловно, мы волновались, но это был прекрасный период, потому что в нем было много любви и нежности. Алиса (первая дочь, сейчас ей 11 лет — «Насилию.нет») — долгожданный и очень любимый ребенок.
Женя был идеальным отцом для нее. Он каждый вечер приходил с работы, чтобы ее искупать. Ничего не боялся, только поддерживал и успокаивал меня. До этого Женя ходил со мной на курсы подготовки к родам. Все было так, как мечтается, — идеально. Я чувствовала себя абсолютно любимой и защищенной.
В декретный отпуск я ушла с довольно большим пособием. Понимала, что беру на себя обязанности по организации нашего досуга и быта, каким-то документам, дому. Я делала это сознательно и не боялась, что упускаю что-то в карьере. Тем не менее, когда Алисе исполнился год, я стала как фрилансер делать проекты, сотрудничать с агентствами. Заработанные деньги отдавала в семейный бюджет. Когда мне были нужны деньги на детей или на себя — я ему сообщала об этом.
Его доходы, конечно, превышали мои, особенно, когда я была в декрете — в это время его карьера шла в гору. Но мы ничего не делили, я абсолютно полагалась на него в вопросе распределения и контроля финансов, кредитов. И это была самая страшная ошибка.
Все это потихоньку привело к тому, что у меня не было ничего своего. Все карточки, которыми я пользовалась, были привязаны к его счету. Чтобы потратить деньги, мне нужно было спрашивать разрешения. Со временем мне разрешалось все меньше и меньше. Чем больше был его доход, тем меньше он был готов потратить на меня. Даже траты на детей мне приходилось обосновывать. Был период, когда я писала ему еженедельные отчеты о расходах в мессенджере. Каждый раз я получала претензии. То есть доверие и партнерство переросли в контроль.
Однажды Жене пришло сообщение от банка о моей трате; его коллега и наша общая подруга Алина, сидевшая за соседним столом, рассказывала мне, как он возмущался: «Двуха! Куда она потратила двуху!» А я заказала в интернет-магазине швабру и тряпочки, которыми можно убираться без химии. Когда он узнал об этом, начал кричать на весь офис: «Эта заказала на две тысячи каких-то тряпочек!» Алина говорила ему: «Живов, у тебя жена беременная (я тогда носила нашего второго ребенка, Варю), она „гнездуется“. Ну что ты, блин, нужны ей тряпочки. Ну заказала она тряпочек, что тебе, за две тысячи тряпочки что ли жизнь попортят?» И так было во всем.
Сам он начал одеваться в ЦУМе. Уехать в Мюнхен, чтобы пробежать марафон, а заодно пройтись по брендовым магазинам и вернуться с гардеробом — это нормально для него. А я, когда съехала в отдельную квартиру, поняла, что развешиваю вещи, которые купила до рождения Алисы — десять лет назад. Кстати, сейчас Женя мне твердит, что я безвкусно одеваюсь и так же плохо одеваю детей.
«Для этих „сюси-пуси“ найди себе кого-то другого»
Перед рождением Вари у Жени появился чат друзей, с которыми он ежегодно ездил в Таиланд заниматься фитнесом и тайским боксом. Конечно, без жен. Если раньше меня даже в такие поездки брали, то в этот раз я не поехала: мне скоро рожать.
Однажды Женя сказал: «Слушай, ты если в моем телефоне будешь, в этот чат не ходи, там такая грязь, тебе будет неприятно, не травмируй себя». Я ответила: «Окей». В остальном преград не было: мы не прятали телефоны друг от друга, не копались в переписках, чтобы найти что-то плохое, Женя мог попросить меня написать от его имени письмо.
Сейчас я понимаю, что все поломалось практически сразу после рождения Вари, то есть почти восемь лет назад. У меня уже было чувство, что я бесполезное несостоятельное существо, которому благодетельствовал этот прекрасный человек гораздо мудрее, умнее и успешнее меня.
Замуж я выходила совершенно другой. Я с детства была самостоятельной: например, выбирала себе школу, приносила туда документы, сдавала экзамены и только потом сообщала об этом родителям. Я была активной, решительной, успешной. А спустя пять лет брака я чувствовала, что якобы не могу делать то, что может он. Если бы не он, я бы влачила жалкое существование — так мне казалось. Я понимаю, что ежедневно на протяжении очень долгого времени мне внушали, что я не очень умна, несостоятельна, но это выглядело как забота: «Ты не сможешь, я сделаю это сам».
Когда Варе было девять месяцев, я попала в больницу из-за смещения межпозвоночной грыжи. За сутки меня парализовало от ног до груди. Операцию делать было слишком опасно, поэтому я месяц провела в горизонтальном положении. Я не могла ничего сделать сама, даже сходить в туалет.
На третий день Женя пришел в больницу. Мне было страшно, я сказала ему: «Возьми меня за руку, поцелуй, скажи, что все будет хорошо». Он ответил: «Слушай, я оплачиваю этот твой курорт (так он говорил о больнице) и занимаюсь детьми (то есть развозит их в сад и по бабушкам, укладывает спать). А вот для „сюси-пуси“ найди себе кого-то другого. Это не моя мужская задача». После этого нужно было подать на развод. Я же просто нашла этому оправдание в том, что на него из-за моего состояния свалилось много непривычных бытовых забот.
«А дальше начался ад»
В 2016 году Женя снова пригласил меня поехать с ним и его друзьями в Таиланд. Там он стал настаивать на третьем ребенке, а я чувствовала, что у нас в последние месяцы все не так. Я ему говорила: «Женя, я не уверена, что мы готовы завести еще одного ребенка, потому что я сомневаюсь, что от тебя будет идти та же поддержка, какая была с Алисой. Ее и с Варей стало меньше, и я боюсь, что останусь с этим одна». Он ответил: «Ты считаешь, что я плохой отец?» Возмущался, что я не хочу от него детей.
В той же поездке был эпизод, который потом многое объяснил. Я взяла телефон Жени, чтобы узнать время, и увидела, что ему приходят сообщения от девушки, которую я не знаю. Это было странно, потому что у нас действительно все было общее: косметолог, парикмахер, я знала всех его сотрудников. После десяти лет совместной жизни вдруг появляется незнакомый человек. Это могла быть какая-то журналистка, но сообщения были личными — о плохой погоде, о выборе книжки. Я не стала придавать значения и открывать приложение.
Через день он сам дал мне телефон и сказал: «Напиши в чат, спроси, куда мы идем ужинать». Я открыла приложение и увидела, что той переписки нет, он ее удалил. Весь день я ужасно переживала. И в конце концов решила, что не нужно ничего скрывать и додумывать, можно просто поговорить. За ужином я сказала: «Если у тебя появился кто-то, кто тебе близок и более интересен, это не проблема. Давай по-честному это обсудим и поймем, что будем делать дальше». Женя ответил, что любовницы и прятки — это не его мир, что я его жена и мать его детей, и он любит нас, что это просто флирт, потому что ему как мужчине нужно чувствовать себя интересным, и это для него энергетическая подпитка. А удалил он, чтобы я случайно не увидела и не испытала боли от этого. Меня этот ответ устроил. Мы перестали предохраняться, и из Таиланда я вернулась беременная.
На двенадцатой неделе беременность замерла. Сразу после операции и чистки я стала заказывать билеты в Мюнхен, потому Женя с детьми были там на отдыхе. Когда я приехала и села к ним в машину, увидела, что дети все в соплях, и с улыбкой сказала об этом. Женя начал орать: «Ты ******* [надоела] со своими соплями и аптечками, нахрена ты вообще приехала, без тебя нам было так хорошо». Я только что потеряла нашего ребенка и прилетела за поддержкой к семье, а на меня орут и говорят, что без меня было лучше. Я даже не нашла, что ответить. Подумала, что он с двумя детьми ехал двое суток за рулем и, конечно, устал. В общем, опять нашла оправдание.
А дальше начался ад. Он не обращал на меня внимания. Когда я начинала об этом говорить, он отвечал: «У тебя гормоны, тебе кажется».
Мы поехали кататься на лыжах, и я раздробила себе колено. Женя повез меня в больницу и сказал: «Ты же понимаешь, что ты сама себе это устроила своими истериками?». Мне было больно, а он спрашивал: «Что ты кривишь лицо?»
«Папа, не обижай маму!»
О том, что он мне изменяет, я узнала случайно. Мы были в ресторане, Женя в очередной раз высказывал мне претензии по какой-то мелочи. Его придирки и дурное настроение за последние пару месяцев стали уже привычными. Я прошла за его спиной, чтобы сесть за столик, и увидела знакомую аватарку — он опять переписывался с ней. Вечером того же дня я взяла его телефон и прочитала все их сообщения за два месяца.
Сказала Жене: «Мы расстаемся, давай обсуждать, как это будет». Он ответил: «Подожди, я не готов к этому. Я вышел под дождь и намок, это же не специально произошло. Я не могу выключить дождь, но, может быть, он пройдет сам, я высохну, и все будет нормально. Ты и дети — моя семья. Я вас очень люблю. Я всегда буду о вас заботиться. Но сейчас я запутался».
Слава богу, я тогда пошла работать с психологом. Женя меня отговаривал, но мне удалось его убедить. Уверена, он сильно жалеет, что за этого психолога заплатил, потому что специалист на многое открыл мне глаза.
Дальше Женя уже не оправдывался, когда приходил домой поздно. Потом он, видимо, устал, встречаться с любовницей в отелях и снял для нее квартиру в соседнем доме. Я заметила и догадалась об этом почти сразу. Женя все отрицал, пока однажды он не привел туда дочь и не сказал ей: «Вот наш новый дом, мы тут скоро будем жить». Варечка тем же вечером перед сном сказала мне: «Мама, папа показывал мне наш новый дом. Когда мы переезжаем?»
Когда я поняла, что мы не сможем сохранить отношения, то переехала в съемную квартиру. До этого изо дня в день Женя кричал на меня, отбирал мой телефон, мог применить силу. Серьезных побоев не было, но Женя меня сильно толкал, в том числе в стенку, тряс, кидал на кровать. Все это происходило при детях, они плакали и кричали: «Папа, не обижай маму! Папа, не ругай маму!»
Я старалась вести себя цивилизованно, но он так не мог. Когда мы встречались, чтобы передать друг другу детей, Женя при виде меня впадал в истерики, грубил. Следил за тем, чтобы дети ехали к нему в тех вещах, которые купил он. Один раз Алиса вышла в шапке, которую купила я, и Женя сказал: «Ты почему в этой шапке как чухонь? Иди меняй!». Машина тогда была вся грязная из-за слякоти, и Варя случайно испачкала белую курточку о дверцу. Женя вытащил дочь за шкирку и сильно бил по ней, отряхивая куртку.
Тогда я не сомневалась, что такое происходит только при мне, потому что я своим видом заставляю его нервничать, но сейчас я в этом не уверена. Нет никакой гарантии, что он не будет смотреть на них, видеть в них меня и раздражаться.
«Суд почему-то встал на его сторону»
Когда дело дошло до развода, Женя настоял на подписании четырех нотариальных соглашений: договор о разделе имущества, то есть брачный договор, соглашение об определении места жительства детей и порядке общения с ними, соглашение об алиментах на детей и соглашение об алиментах на меня. Решили, что его машина и мотоцикл останутся с ним, а моя — со мной. Одна квартира, купленная в браке, должна была достаться ему, а вторая — детям, он был не против. Кредит за оставшуюся ему квартиру Женя обещал погасить сам, потому что таких денег у меня не было.
Сначала соглашения исполнялись, затем — лишь частично, а потом какие-то Женя перестал выполнять совсем. Мы с адвокатом подали иски о взыскании задолженности, но получили ряд ответных исков, в том числе о взыскании кредита за шесть прошлых лет, который он уже выплатил, когда мы были в браке, то есть из совместных средств, еще до заключения брачного договора. Суд почему-то встал на сторону Жени, и теперь я должна ему больше пяти миллионов рублей, несмотря на то, что в том договоре мы прописали, что он не имеет права регресса ко мне. В решении о взыскании кредита об этом условии не говорится.
Кроме того, суд решил, что дети должны остаться с отцом, а со мной проводить только четыре дня в месяц, хотя девочки сказали органам опеки, что хотят жить с мамой. Опросить девочек суд отказался.
Алиментное соглашение на меня суд расторгнул, а те деньги, что он не доплатил нам, взыскать отказался. Получается, что Женя мне ничего уже не должен, только я ему должна.
Забавно, что когда мы были в браке, Женя запрещал мне вести соцсети. Он считал, что нельзя выставлять себя и семью на обозрение, потому что это может быть использовано против нас. Страницы у меня были, но семейные фото с Женей там публиковать было нельзя. В итоге мои социальные сети стали объектом пристального внимания в суде. Представители Жени — сестра и подруга его новой девушки, которые ходили на заседания вместо него, искали компрометирующие фотографии, смотрели, на сколько пуговиц расстегнута моя рубашка, обсуждала ли я грудное вскармливание публично, фотографировалась ли в купальнике на пляже. В общем, они анализировали мой интернет-образ с точки зрения нравственности, пытаясь доказать, что я плохая мать. Информацию в интернете действительно пытались использовать против меня, правда, довольно неуклюже.
«Он схватил меня за плечи и швырнул в стену»
Мы уже два с половиной года не живем с Женей. Девочки все это время жили со мной в съемной квартире в Митино, рядом со школой, детским садом и кружками. Решение о том, где будут жить дети, мы с Женей принимали вместе. Принадлежащая детям квартира сдается. Для Жени это не новость, он был согласен на это с самого начала, сам лично регистрировал в ней жильцов по месту временного пребывания. Деньги за аренду не покрывают стоимость квартиры в Митино, разницу я доплачиваю сама.
На прошлой неделе Женя и его женщина, к которой он ушел от меня, встретили старшую дочку выходящей из бассейна недалеко от нашего дома. Алиса испугалась. Потом она говорила, что хотела позвонить мне, но не успела. Женя и Света заставили Алису проводить их к нам домой, где мы с Варей в это время делали уроки. Я подошла к двери, чтобы встретить Алису, и увидела, как она забегает в квартиру, а на пороге — Женю со Светой. Он сказал, что пришел забрать детей домой. Я возразила — у нас занятия, и вообще их дом здесь. Женя ответил: «Да, конечно. Дети, идите, я вас обниму». Алиса сказала, что не хочет. Варя, которая выбежала встречать сестру и удивилась, увидев папу, к нему вышла. Они пообнимались, я отправила ее в комнату, вышла к Жене и закрыла дверь.
Я сказала: «Женя, мы взрослые люди, давай не будем так при детях. У нас скоро художественная школа, еще уроки доделывать. О таких визитах хорошо бы заранее договариваться». Он ответил, что я нарушаю соглашение, хотя сам до этого не приходил четыре месяца. Света невпопад повторяла: «Ирина, что вы делаете? Ирина, что вы делаете? Ирина, вы сошли с ума?». Было ощущение, что они записывают все на диктофон.
Я достала телефон, чтобы позвонить адвокату. Женя выхватил его и швырнул в стену, а Света подобрала и отдала ему. Затем Женя попытался войти в квартиру, крича: «Дети идите сюда! Идите к папе!». Алиса кричала: «Папа, нет, мне страшно!». Я преградила ему путь и попросила Алису вызвать полицию. Варя забежала на кухню и села к старшей на руки. Алиса растерялась. Света все талдычила: «Ирина, вы сошли с ума. Что вы делаете? Подумайте о детях, вы их травмируете». Женя все-таки вошел внутрь, схватил меня за плечи, закричал: «Какая полиция?!»,— и швырнул меня в стену. Девочки визжали от ужаса. Женя выхватывал телефон из рук Алисы, а она даже не поняла, что их надо разжать. Женя дергал ее и ободрал локоть Варе, сидевшей у нее на руках.
Я стала звонить соседям. Одна женщина открыла дверь, но на площадку выходить не стала, потому что у нее самой дома был ребенок. Я попросила ее вызвать полицию, сказала, что у нас отбирают телефоны и пытаются забрать детей. Женя со Светой оттеснили меня от двери и стали объяснять ей, что я сумасшедшая. Света сказала Жене вернуть телефоны, и он отдал. Я побежала обратно в квартиру. Хотела закрыть дверь на замок, но Женя не давал мне этого сделать. Стоя в коридоре, он начал требовать, чтобы дети вышли к нему. Повторял, что не уйдет, если не обнимет детей. Варя пошла, а чуть позже вышла Алиса, хотя ей было страшно. Когда эта сцена кончилась, Женя и Света ушли.
Изданию Baza Евгений Живов сказал, что «никого не бил». По его словам, последние четыре месяца он не знал, где живут дети, потому что Ирина скрывала место их жительства, а в гости дочка позвала его сама.
Позже я все-таки позвонила в полицию, приехали два сотрудника и приняли заявление от меня. На следующий день участковый пригласил меня с детьми для дачи объяснений и составления протокола. Подойдя к опорному пункту, дети увидели Свету, которая курила на крыльце. Они сильно испугались. Варя сказала: «Мамочка, мы туда не пойдем». Девочки развернулись и побежали к дому. Я настояла на том, чтобы участковый вместе с инспектором по делам несовершеннолетних пришел к нам домой. Они пришли, составили протокол, опросили детей, все зафиксировали. Есть справка, что у меня и у Вари были ушибы и ссадины (документ есть в распоряжении редакции — «Насилию.нет»).
Комментарий адвоката Ирины Виктории Дергуновой:
— Юридически значимых доказательств, что Ирина — плохая мать, и детей у нее надо отобрать, нет. Почему суд так постановил, я пока не знаю, но мы это решение будем обжаловать. У нас есть опасения, что детей не просто заберут, а еще и встанет вопрос о лишении родительских прав на том основании, что Ирина якобы не в себе (через несколько дней после беседы Ирина написала, что Евгений все-таки подал иск о лишении ее родительских прав — «Насилию.нет»). Мы готовы остановиться: отказаться от всех материальных претензий, чтобы сохранить детям привычный образ жизни. Для Ирины сейчас важнее всего их психическое здоровье и благополучие, и никакие деньги не стоят того, чтобы калечить их жизнь. Если обе стороны не отступят, девочки лишатся детства. Готов ли Евгений Борисович остановиться вместе с нами?
Редакторы: Евгения Офицерова, Мария Твардовская.
Расшифровщики: Татьяна Линд, Ольга Щипунова.