Анонимно*
Психиатр, сексолог
Во всем мире медицина переходит из МКБ-10 в МКБ-11, где «транссексуализм» Сейчас врачи ставят такой диагноз людям, которые хотят совершить трансгендерный переход. С ним они могут получать гормональную терапию и менять документы в ЗАГСе. Этот диагноз был в МКБ-10, но его убрали из МКБ-11, переход на которую начался в России в 2022 году и должен завершиться в 2024 году. исключен из списка расстройств. Это хорошо для дестигматизации, [поскольку еще в 2019 году ВОЗ исключила «транссексуализм» из списка ментальных заболеваний]. С другой стороны, еще до законопроекта было не понятно, что будет с трансгендерными людьми в России из-за перехода на новую классификацию болезней. С диагнозом у них была хоть какая-то определенность, поскольку они могли получить лечение у врача.
В России трансгендерным людям сейчас прописаны консультации психиатра, сексолога, психотерапевта, эндокринолога, разрешено назначение гормональных препаратов. Про операции ничего не говорится — они не вменяются, как обязательные, но и не запрещены. Это хорошо, поскольку не все трансперсоны хотят менять гениталии. К тому же сами операции несовершенные, и их результаты не всегда удовлетворительные. Некоторым [трансперсонам] было достаточно изменений, которые происходили при гормональной терапии.
Сейчас есть только проект закона, из которого непонятно, что будет запрещено. Мы подчиняемся Минздраву, который должен расписать, что мы будем теперь делать с пациентами. Хоть и непонятно, останутся транслюди ими или нет.
Я, как врач-психиатр, понимаю, что трансперсоны испытывают жуткие депрессии и гендерную дисфорию Это расстройство, которое связано с несоответствием между ощущением своей гендерной идентичности и полом, приписанным при рождении., у них часты суицидальные попытки Согласно статистике, трансперсоны в десятки раз чаще совершают попытки суицида, чем гетеросексуальные люди., они очень страдают. Многие ждали 18 лет, чтобы официально изменить свою внешность, имя и достичь желаемого, — благодаря этому происходило улучшение психического состояния. Когда они начинали принимать гормональную терапию, надевать нравящуюся одежду, то становились счастливыми.
Если запрет введут, мы сможем лечить депрессии, но гендерную дисфорию не вылечить лекарствами. Мы смягчим состояние, чтобы человек не вышел в окно, но не сможем сделать так, чтобы он полноценно и комфортно себя чувствовал. Этому поможет только изменение внешности.
Транслюдям крайне необходима гормональная терапия: трансженщины находятся в более выгодном положении, поскольку эндокринологи могут рекомендовать эстрогены без рецепта. Трансмужчинам будет сложнее, так как тестостерон подлежит строгому учету и внесен в список сильнодействующих препаратов. Его выписывают на бланках строгой отчетности и не получится сделать это «незаметно» — врач рискует попасть под уголовную ответственность. Часть 1 статьи 226.1 УК РФ. Возможно, люди будут вынуждены покупать препарат на черном рынке и таким образом вступать в конфликт с законом.
Это очень тяжелая ситуация. Препараты нужно принимать пожизненно, иначе могут начаться обратимые процессы. Это сильно ухудшит самочувствие [трансперсон]: может появиться депрессия, слабость, потеряться работоспособность.
Если лечение уже было начато, то будут откаты. Когда люди уже сделали некоторые операции: например, удалили яички или матку, они не могут сами выделять половые гормоны и им нужна терапия. За эту категорию пациентов я беспокоюсь больше всего. Надеюсь, что можно будет как-то переквалифицировать тех, у кого уже прошли операции, чтобы они смогли получать терапию.
Медицинское сообщество очень неоднородное и только малая его часть понимает, что происходит с трансперсонами. Многие врачи — пожилые, и они вообще ничего об этом не знают и дремучи ровно так же, как и остальное население. Поэтому большая часть медицинского сообщества уверена, что государство поступает правильно и все это [желание изменить пол] — блажь, дурь Запада.
Психиатрам никогда не читали лекций о трансексуальности — государство не обеспечило никакого образовательного процесса. Только благодаря активистам единицы врачей получили знания из зарубежных курсов. Информация передается буквально из рук в руки.
Те, кто работает с трансперсонами, в шоке. Мы все сейчас мобилизовались, чтобы пока закон не принят, максимально помочь тому, кому можем помочь. Мы представляем тот поток людей, которые будет приходить к нам в депрессии. Когда были первые публикации [о законопроекте], несколько людей совершили попытки самоубийства. Практически каждый день кто-то из врачей [в нашей клинике] говорит о тяжелом состоянии пациентов, которые находятся в состоянии отчаяния. Это настолько тяжело морально видеть такое массовое страдание людей, что нам [врачам] самим сейчас нужна помощь.
Анонимно*
Врач-ординатор в психиатрической клинике
Любой человек с медицинским образованием прекрасно понимает, что отказ в оказании медпомощи противоречит любым принципам здравоохранения. Во всем мире принято, что гендерно-аффирмативная терапия — гуманный, эффективный и безопасный способ оказания помощи трансгендерным людям. Врач, как бы он лично не относился к вопросу, отлично понимает, что такое лечение — единственный способ помочь людям.
Я уверен, что трансфрендли специалисты все равно найдут способы поддерживать свое сообщество. Возможно при этом их число сократится, но это зависит от того, какой курс выберут преподаватели в вузах. Многие известные заведующие кафедр медицинских вузов выступают за права квир и транслюдей. Поэтому остается некоторая надежда, что подготовка специалистов сохранится.
К законопроекту привлечено большое общественное внимание, поскольку он позволяет «выиграть» политические очки. Поэтому многие [врачи] не решаются на активные высказывания, опасаясь любых последствий: как давления со стороны руководства, так и со стороны следственных структур.
Законопроект противоречит реальности: за ним не стоит научной, медицинской, социологической базы, которая бы доказывала точку зрения депутатов. Это лишь сформулированный юридическим языком предрассудок. В нем есть полное непонимание процессов с медицинской, социальной и законодательной точек зрения, которые касаются здоровья трансперсон. Также в документе я вижу абсолютное непонимание, как оказывается помощь таким людям.
Законопроект не ориентируется на последствия, которые он окажет на трансгендерных людей. Поэтому психиатры ожидают огромное количество суицидов, снижение продолжительности и качества жизни.
Горько и иронично, но законопроект, который декларирует защиту детского и подросткового здоровья, в первую очередь ударит по несовершеннолетним и тем, кто только достиг совершеннолетия. Взрослые люди, которые принадлежат к каким-то транссообществам, скорее всего смогут найти какие-то способы, чтобы продолжить терапию. У подростков перспективы достаточно безрадостные и это будет сильно влиять на их ментальное здоровье.
Трансгендерные люди никуда не исчезнут, они будут продолжать нуждаться в медицинской помощи, в том числе в гендерно-аффирмативной гормональной терапии. Но законопроект вынудит их получать ненадлежащую медицинскую помощь.
Анонимно*
Психиатр, сексолог и психотерапевт
Если закон будет опубликован в том виде, как он представлен сейчас, это будет запрет для врачей на конкретный вид оказания медицинской помощи людям с диагнозом. Государство обязано создать условия для оказания им терапии. Но если закон примут, то это нарушит конституционное право человека на получение квалифицированной медицинской помощи.
Медицинское сообщество, которое профессионально развивается в теме трансгендерности, — небольшое, так как в целом трансгендерных людей не больше 1% По данным программы ООН по ВИЧ/СПИД UNAIDS, трансгендерные люди составляют 0,1—1,1% от взрослого населения. Статистики, сколько таких людей живет в России, нет. от общей популяции. Специалисты, мягко говоря, не поддерживают предложения депутатов. Если закон примут, необходимость в медицинском лечении и помощи таким людям не исчезнет. Кроме юридических, появится много социальных вопросов: станет непонятно, что делать с трансгендерными людьми.
Мы со специалистами стараемся как-то повлиять [чтобы закон не приняли]: пишем в соцсетях, даем интервью. Если есть запросы со стороны правительственных организаций, отвечаем на них и объясняем последствия.
Ева-Лилит Цветкова
эндокринолог, член Всемирной профессиональной ассоциации по здоровью трансгендерных людей, WPATH
Этот законопроект — прямая угроза жизни и здоровью людей. Помимо перечисленных коллегами рисков, есть вероятность, что людям останется только самостоятельно принимать гормональную терапию — некоторые препараты можно покупать нелицензионно или по рецепту. В этом случае возрастет вероятность того, что люди будут сами назначать лекарства, возможно, не самые лучшие и безопасные для них. Это несет самые разные риски для здоровья, поскольку при приеме гормональных препаратов должен быть контроль врача и контроль анализов.
Гормональные препараты — например, тестостерон — подлежат учету и выписываются на учетных рецептурных бланках. Принятие закона может усложнить получение гормональных препаратов в том числе для цисгендерных людей. Например, для контрацепции или если у женщины наступила ранняя менопауза и ей требуется назначение гормональных препаратов для коррекции состояния. Также цисгендерные женщины могут принимать препараты тестостерона в небольших дозах: например, при вульво-вагинальной атрофии.
Поэтому по текущему законопроекту проблемы могут возникнуть у всех людей вне зависимости от их гендерной принадлежности, если им нужно принимать половые гормоны.
*Спикеры «Черты» попросили об анонимности, поскольку остаются в России и хотят иметь возможность продолжить оказывать помощь трансгендерным персонам.
