25 ноября – Международный день борьбы за ликвидацию насилия над женщинами. Насколько актуальна эта проблема для России, почему у нас нет системной помощи пострадавшим и зачем нужны волонтеры, Русфонд обсудил с директором центра «Насилию.нет» Анной Ривиной.
«Насилию.нет» родился в конце 2015 года как волонтерский проект против домашнего насилия. В 2016 году появилось мобильное приложение с информацией о кризисных центрах и кнопкой SOS, в случае опасности рассылающей SMS близким. Потом – сайт с тематическими новостями и историями пострадавших женщин. По словам создателя проекта, юриста Анны Ривиной, главное – информирование: пострадавших, чтобы они знали, куда обращаться, и общества, чтобы люди перестали обвинять в произошедшем жертв. Рост обращений от потерпевших и желающих помочь заставил Ривину задуматься о более глобальном подходе. В 2018 году она зарегистрировала автономную некоммерческую организацию «Насилию.нет» и теперь планирует открыть офис, чтобы помогать жертвам и обучать волонтеров.
– Кто аудитория проекта? Молодежь, раз первым амбассадором «Насилию.нет» недавно стала актриса Ирина Горбачева?
– Нет, конечно. Мы общаемся со всеми, кто хочет нас услышать. Другое дело, что молодежи для этого не приходится ломать стереотипы. Несмотря на то, что Россия сегодня живет в каком-то особом режиме, мировые тенденции просачиваются с кино, музыкой. Молодые люди понимают, что можно строить партнерские отношения, что можно воспитывать детей, не применяя насилия. Хотя во время чемпионата мира по футболу, когда были разговоры о сексе россиянок с иностранцами, меня шокировал как раз молодой телеведущий. Я спрашиваю: «Вы понимаете, что мы живем в мире, где женщину с ребенком до сих пор называют разведенкой с прицепом?» А он в прямом эфире отвечает: «А вы представляете, если у нее прицеп еще и черный будет?»
Что говорить о людях, чья молодость пришлась на перестройку (и старше). Им нужно потратить много сил, чтобы сменить парадигму. Женщины месяцами, годами живут в ситуации насилия и не знают, что через дорогу есть кризисный центр. Женщина думает, это ее личная проблема из-за того, что она готовит невкусные голубцы, например, и не понимает, что систематическому насилию подвергается много женщин, это серьезная проблема общества. Я выступаю везде, куда меня зовут. И ценю, даже если всего один человек из зала подойдет ко мне после эфира на телеканале «Спас» и скажет: «Спасибо, оказывается, все не так, как я думал».
– Что же все-таки не так?
– У нас нет системы защиты. Обращается женщина в полицию с жалобой на мужа – и ничего не происходит. Не потому, что полицейские и судьи – плохие люди. Они просто искренне считают, что домашнее насилие – это семейные разборки, в которые не нужно встревать. Вот если ее совсем поломают или убьют – другое дело.
В Израиле, где я училась в магистратуре, в любом больничном туалете есть информация, куда обратиться в случае насилия, какие службы чем помогут. В большинстве стран можно позвонить в службу вроде 911 или 112 и быть уверенным, что они приедут. Когда мы разрабатывали свое мобильное приложение, стало ясно, что кнопку SOS надежнее всего привязать к телефонам родственников и друзей.
– Может, полицейские не рвутся защищать, потому что заявления о побоях женщины часто забирают, помирившись с мужем?
– В том-то и проблема, что у нас в случае домашнего насилия пострадавшая сторона должна сама доказывать вину обидчика. Если у человека украли кошелек, то государство берет гражданина под свою защиту. В случае домашнего насилия, когда у жертвы разрушена самооценка и она видит ситуацию глазами обидчика, государство не берет ответственности и возвращает ее в ад. Муж обещает больше не бить – и жертва ему верит. Мать или свекровь говорит: «Нужен твоим детям отец-уголовник? Забери заявление». В России многие женщины готовы терпеть до последнего, лишь бы не уходить из семьи. А если бы обидчиком занималось государство, он вел бы себя по-другому.
Россия – последнее европейское государство, в котором не принят закон против домашнего насилия. У нас даже нет такого юридического понятия. Тематические законопроекты не раз вносились в Госдуму. Сейчас лежит очередной. И у него мало шансов, пока глава комитета по делам семьи Тамара Плетнева считает, что эта тема не волнует российских женщин. Зато в 2017 году произошла декриминализация домашнего насилия (за первые побои без отягчающих обстоятельств теперь предусмотрена лишь административная, а не уголовная, как раньше, ответственность, и это сразу сказалось на их количестве: по данным Верховного суда, в 2016 году за это осуждены 17,8 тыс., а в 2017 году – сразу 113,4 тыс. человек, причем 90 тыс. из них обязаны просто заплатить штраф от 5 тыс. до 30 тыс. руб. – Русфонд).
– Так кто помогает жертвам?
– Уже есть адвокаты, например, из юридического «Центра защиты пострадавших от домашнего насилия». Есть всероссийский бесплатный телефон доверия. На нашей «Карте помощи» можно найти кризисные центры в разных городах России. Среди них много государственных. Правда, они не всем помогают. Так, в уважаемом столичном центре на улице Дубки бесплатно оказывают услуги только москвичам, а ВИЧ-положительных вообще не принимают.
Не все центры мы включаем в карту. Пишет, например, недавно женщина: «Мы православные, давайте вместе бороться против абортов». Я совершенно не против православных – специалистам из московского «Китежа» как себе доверяю. Но я не могу рекомендовать пострадавшим женщинам центр, сотрудники которого будут настроены скорее на промывание мозгов, чем на заботу о здоровье.
Некоторых направлений явно не хватает. Я, например, очень хочу организовать группы взаимопомощи, где женщины, пережившие насилие, поддерживают друг друга.
– Таких групп еще нет? Хотя бы в соцсетях.
– В закрытых онлайн-группах женщины делятся историями, но там поддержка из разряда «ты не одна», не более. А хотелось бы и практических советов от прошедших суды, и психологической поддержки. К нам, кстати, обращается много психологов и юристов в качестве волонтеров. Вот откроем офис, пригласим всех, обучим, кого надо. Хорошо бы создать волонтерскую сеть по всей России.
– Зачем такую большую?
– Мне пишут отовсюду. Недавно, например, написали из Крыма: мальчика избивают дома, у него ножевые ранения в живот, он заперт, что делать? Я из Москвы пытаюсь найти кого-то в Крыму. Если б был свой волонтер на месте, лучше бы он пошел и выяснил, что творится с мальчиком.
Или звонит женщина, рассказывает, что ее подругу с Рублевки избил бывший, боксер. Подруга пришла в полицию, а участковый отфутболил ее, сказав, что все равно за это штраф 500 руб. Во-первых, «от 5000 руб.». Во-вторых, это не обязательно штраф. Если бы рядом с женщиной стоял спокойный и знающий волонтер, он помог бы ей пройти все этапы и в полиции, и в больнице. А сейчас, если нет кризисного центра поблизости – беги три дня с половником по России от мужа с топором, и больше ничего.
Интервью: Дина Юсупова, фотографии Даниила Нагорнова.
