В октябре вышел доклад Human Rights Watch «Я могу тебя убить, и никто меня не остановит». Название – это цитата из интервью с одной из пострадавших, и, по сути, российское законодательство и практика полностью подтверждают неспособность государства бороться с домашним насилием.
Гнездилова Ольга, адвокат проекта «Правовая инициатива» рассказывает об основных тезисах недавнего доклада Human Rights Watch «Я могу тебя убить, и никто меня не остановит» и объясняет, как российские и зарубежные НКО влияют на проблему.
Основные выводы доклада
Авторы отмечают, что домашнее насилие происходит во всем мире, причем независимо от уровня достатка семьи. Если мы посмотрим на практику Европейского Суда по правам человека, то увидим нарушения прав женщин в разных странах, культурах и религиях.
Мы все привыкли к термину «домашнее насилие», хотя правильнее было бы называть его «партнерским». Многих женщин преследуют их бывшие, и расставанием не всегда удается решить проблему.
Здесь мы будем говорить о домашнем насилии как следствии конфликта мужчины и женщины, хотя согласно исследованиям (1) это явление, хотя и реже, но встречается и в однополых семьях – как мужских, так и женских, когда один из партнеров начинает стремиться к нездоровому доминированию и контролю. Тем не менее, по статистике подавляющее большинство пострадавших – женщины, а нападающих – мужчины.
Доклад содержит подробные рекомендации органам власти, часть из них требуют внесения изменений в законодательство, прежде всего – введения охранных ордеров и отнесения побоев к уголовному преступлению, часть – только организационных мер.
Исследование Human Rights Watch затрагивает такие аспекты как:
– Отказ властей признать существование проблемы домашнего насилия. Как следствие – нежелание с ней бороться, разработать и внедрить эффективные механизмы. Ситуация усугубляется «языком вражды», который исходит из уст некоторых политиков. Можно услышать, что женщины якобы устроены особым образом и не обижаются на побои (2). Все это дает обществу определенный сигнал;
– Низкий уровень профессионализма полиции, отсутствие специального обучения, коррупция. Одна из самых ярких иллюстраций в докладе – когда полицейский, приехавший на вызов женщины, смеялся вместе с нарушителем, назвав ее «тупой бабой». После такого визита полицейского муж еще раз ее избил;
– Отсутствие охранных ордеров, которые действуют в большинстве стран мира и позволяют защитить жизнь и здоровье «здесь и сейчас»;
недостаточное количество мест в убежищах, в частности в России их в 10 раз меньше, чем требуется по стандартам Совета Европы (3).
– Материальная зависимость от агрессора, которая вынуждает долго терпеть небольшие или нечастые побои. Проблема не частная, а социальная, вызванная и нехваткой мест в детских садах, вынуждающих женщину отказаться от карьеры; нежеланием работодателей брать на работу женщин, так как «она будет на больничных с детьми сидеть»; отсутствием равной оплаты за равный труд; мизерными зарплатами в профессиях, ставших по этой причине типично женскими. В то же время мы видим ранние, иногда даже детские браки, порожденные стереотипом, что «для женщины главное выйти замуж, родить детей», и оскорбительное «карьеристка» для тех, кто стремится к более устойчивому положению.
Центральное место в докладе занимает анализ законодательства. В сегодняшнем виде оно не дает пострадавшим возможности эффективно защищать их права. Бесплатная юридическая помощь от государства положена только подозреваемому, но не потерпевшей. А в делах о побоях, которые не привели к долгому пребыванию на больничном, – и вовсе нет уголовной ответственности.
О правоприменительной практике после декриминализации
В докладе HRW упомянуто, что глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин спустя год действия законодательства о декриминализации забил тревогу, указав на рост случаев насилия в семье (4).
Мы в Проекте «Правовая инициатива» ведем дела женщин, пострадавших от насилия, вплоть до ЕСПЧ. Наша практика последних полутора лет показала, что даже дело по ст. 6.1.1 КоАП РФ (побои) возбудить не так-то просто. Приведу в пример ситуацию двух наших недавних заявительниц.
Одну избил муж и оттолкнул к стене 6-летнего ребенка, вставшего между ними. Мать и сын получили телесные повреждения. Из травмпункта, куда они обратились, пришло сообщение в полицию. Женщину вызвали для опроса, но после этого составили протокол в отношении не того, кто наставил им синяки, а в отношении нее самой. Якобы она «кричала при детях». Мужа за побои так и не оштрафовали. Конечно, мы обжалуем это сейчас в судах, но разве может женщина справиться со всем этим без юридической помощи?
Второй пример – мы помогли женщине написать заявление о привлечении ее мужа к ответственности по ст. 6.1.1 КоАП РФ. В ответ полицейский по старинке прислал ей отказ в возбуждении уголовного дела по ст. 116 УК РФ и предложил обратиться к мировому судье. То есть он действует по шаблону 2016 г., никто ему не рассказал о декриминализации побоев, ст. 6.1.1. И это Московская область. Да, мы пройдем все круги обжалования, но тот же вопрос – будет ли когда-нибудь государство защищать женщину, ведь НКО не могут помочь всем.
Место НКО в законодательстве о домашнем насилии
Мы в Проекте «Правовая инициатива» каждый день занимаемся пострадавшими женщинами. Некоторые вынуждены переезжать из своего дома и даже города, но даже на этом преследование не останавливается. Им нужна защита, которую они не могут получить по сегодняшним законам. «Убьют – тогда приходите». Но сколько уже убито. В деле одной из наших заявительниц ЕСПЧ поднимает вопрос о дискриминации женщин со стороны государства в связи с отсутствием специального законодательства против домашнего насилия. Поэтому необходимо скорейшее принятие специализированного законодательства. Но важно сделать это не «для галочки», а при тесном взаимодействии с профильными НКО, которые знают, какие именно меры сработают.
Проект федерального закона «О профилактике семейно-бытового насилия» отводит НКО серьезную роль в работе с пострадавшими – это и организация психологических программ, и социальная помощь. Это неплохая модель, действующая во многих странах мира, так как государство часто слишком «неповоротливо» для того, чтобы быстро и по-человечески помочь конкретной пострадавшей.
В докладе упомянуты случаи отказов принять женщину в государственное убежище из-за отсутствия «прописки», а также о том, что сбор документов занимает так много времени, что не решает проблему. НКО при оказании помощи способно действовать более гибко, быстрее и индивидуально.
Такой взвешенный и эффективный законопроект, разработанный Мари Давтян, уже больше двух лет лежит в Госдуме.
То, что работа с пострадавшими от домашнего насилия большей частью лежит на плечах НКО, – общемировая практика. Если бы только НКО в нашей стране сами не находились под давлением. Вопрос, будут ли НКО существовать хотя бы через год, смогут ли поддерживать финансирование на том же уровне, постоянно остается открытым.
Если посмотреть законодательство «об агентах» и другие профильные законы, мы увидим, что у НКО чаще проверки, больше штрафы и выше риск закрытия, чем у коммерческих организаций.
Кстати, ЕСПЧ при коммуникации жалоб 49 НКО, внесенных в реестр «иностранных агентов», поставил перед Правительством России вопрос о дискриминационном характере законодательства «об агентах».
Проблема комплексная, поэтому и решать ее нужно на стыке разных отраслей права и социальных вопросов. Дело же не только в наказании, но, прежде всего, в понимании причин и условий, а затем – профилактике и еще раз профилактике.
Что необходимо сделать еще?
Приоритеты в решении проблемы домашнего насилия, на мой взгляд, должны быть расставлены следующим образом: 1) введение системы охранных ордеров; 2) полномасштабные исследования и разработка эффективных механизмов; 3) реализация этих механизмов.
Я ставлю охранные ордера на первое место, поскольку сначала нужно обеспечить безопасность тем, кому угрожают прямо сейчас, а затем разрабатывать долгосрочные психологические и социальные программы.
Даже криминализация носит скорее второстепенный характер, так как практика до 2016 г. показывала, что возбуждение уголовного дела без системы охранных ордеров останавливало далеко не каждого нападавшего.
Пока государство не осудит насилие, решение проблемы не сдвинется с мертвой точки. Недопустимы высказывания депутатов о том, что женщины «так устроены» и могут перетерпеть побои.
Ученые отмечают связь между дискриминацией какой-либо группы в обществе и насилием. Казалось бы, это не очевидно, но чем меньше дискриминационных ограничений в законодательстве, практике, в сфере труда, в речах священнослужителей, тем меньше и насилия в семьях.
Отдельно хотелось бы затронуть тему убежищ. Мое мнение – это только промежуточная мера и не к ней нужно стремиться.
В законодательстве ряда стран пострадавшая женщина имеет возможность остаться в своем доме, а не переезжать в убежище с детьми, которым придется менять школу и всю привычную обстановку. Покинуть общий дом должен, наоборот, нападавший.
Тут возможен юридический конфликт между правом собственности (или правом проживать в жилом помещении в случае регистрации) и правом на жизнь и здоровье. Какое из них может быть ограничено по Конституции РФ? Конечно, право собственности – в интересах здоровья, прав и законных интересов других лиц. При этом вполне реально избежать и возможных злоупотреблений. Охранный ордер, запрещающий насильнику приближаться к пострадавшей, в том числе проживать в их общем жилище, выдается на ограниченный срок и может быть обжалован в суд. В случае если информация окажется «ложным доносом», материальный и моральный ущерб должен быть компенсирован.
Еще один вопрос, который предстоит решить, – это право полицейского войти в дом в случае сообщения о насилии. С одной стороны, уровень доверия к полицейским крайне низок, и мы знаем случаи злоупотребления. С другой – мы работали над делом, где женщина во время ссоры с мужем успела позвонить сестре. Сестра вызвала полицию, но муж не впустил их в дом. Пройти силой по закону они не имели права. С тех пор женщина исчезла, расследование дела об убийстве не дало никаких результатов, во дворе нашли только сожженное женское белье. Поэтому надо решать и вопрос о доверии к полиции.
В заключение отмечу, что одних только законодательных реформ недостаточно. Нужна и просветительская работа. К сожалению, уже «на уровне телевизора». Потому что никакие информационные кампании НКО не смогут перекричать то насилие и стереотипы, которые мы видим каждый день. Но и закон нужно принимать как можно скорее. И это не пафосное заявление, он действительно поможет спасти конкретные жизни.
1 Joanna Bunker Rohrbaugh. Domestic Violence in Same-Gender Relationships (англ.) // Family Court Review. – 2006. – April (vol. 44, no. 2). – P. 287−299. – DOI:10.1111/j.1744-1617.2006.00086.x.
2 «Елена Мизулина: «Даже когда мужчина бьет свою жену, все равно нет такой обиды, как если унизить мужчину». Дождь, 28 сентября 2016 г.
3 Council of Europe, “Combating Violence against Women: Minimum Standards for Support Services,” Directorate General of Human Rights and Legal Affairs, Strasbourg, 2008, p. 38.
4 «В России зафиксирован всплеск домашнего насилия». Lenta.ru, 28 мая 2018 г.
