Рассылка Черты
«Черта» — медиа про насилие и неравенство в России. Рассказываем интересные, важные, глубокие, драматичные и вдохновляющие истории. Изучаем важные проблемы, которые могут коснуться каждого.

На Северном Кавказе, в республике Дагестан правозащитники Аида Мирмаксумова и Светлана Анохина запустили проект «Отцы и дочки».

Читайте нас в Телеграме
ПО МНЕНИЮ РОСКОМНАДЗОРА, «УТОПИЯ» ЯВЛЯЕТСЯ ПРОЕКТОМ ЦЕНТРА «НАСИЛИЮ.НЕТ», КОТОРЫЙ, ПО МНЕНИЮ МИНЮСТА, ВЫПОЛНЯЕТ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА
Почему это не так?

На Кавказе нет традиции доверительных разговоров между старшими и младшими, а тем более – между дочерью и отцом. Получается, что одни никогда не говорят, а вторые никогда не слышат. И то, что могло решиться пусть даже через спор и ссору, иногда оборачивается бедой. Своими мыслями и соображениями с нами поделились создатели проекта, решившие установить и наладить диалог между поколениями в семье.

Светлана Анохина (журналист и правозащитник):

Были истории, которые мне очень хотелось рассказать, мы даже рубрику на Даптаре придумали, суть историй проста: они про мужчин, которые встали на защиту женщины, дочки, сестры, матери, племянницы, ограждая ее от нападок злобного мира, от строгих требований патриархального строя. Историй становилось все больше, а я совершенно не понимала, как их рассказать, в каком формате, но точно знала, что истории должны были быть рассказаны, и рассказаны от лица женщины.

Сейчас в дагестанском обществе доминирует модель «идеального отца», когда он в первую очередь строгий. Такой, которого уважают, боятся и из-под воли которого не выходят. Он может позволить или запретить дочери выбрать друзей, институт, работу, мужа, хиджаб или мини-юбку. Это непререкаемый авторитет и человек, который имеет право распоряжаться твоей жизнью. И, по мнению общественности, он не только может, но и обязан контролировать дочь, наказывать, а в случае чего и убить ее. На мой взгляд, – это чудовищно: происходит подмена понятий: отец-защитник меняется на отца-карателя. И именно этого требует общество. И мы хотим как-то этот крен выровнять, рассказывая о тех случаях, когда мужская честь подтверждается не наказанием «оступившейся», а ее защитой, сколько бы общество ни скулило и ни требовало крови.

И такие случаи есть. И много. Но и СМИ, и обыватель требует историй сумасшедших, чтоб побольше жестокости, кровищи и ужасов, и те, кто на самом деле повел себя как мужчина, из поля зрения газетчиков выпадает.

Перед тем, как взяться за проект, мы проводили своего рода анкетирование, в разговоре по душам пытались понять, что из себя представляет та самая «идеальная дочь». И если на вопросы анонимной анкеты наши респонденты отвечали, что они хотели бы видеть дочку образованной, порядочной, успешной, то в беседе неформальной результаты были совсем иными. Больше всего, к примеру, осуждалось непослушание, неблагодарность, и непорядочность, последнее, разумеется, относилось к праву женщины распоряжаться своим телом по своему усмотрению. И никто не говорил о самостоятельности, такое впечатление, что дагестанские родители стараются вырастить большого и послушного ребенка.

Ну, так вот, эти все истории бродили-бродили во мне, пока не увидела мультфильмы, которые делает Таня Зеленская, и тут я поняла, что это работает: страшная история, рассказанная «детскими» средствами – это то, что нужно. Все делается острее, пронзительнее и при этом исчезает надрыв. Я нашла Таню в Фейсбуке, написала, что мультики произвели на меня огромное впечатление, попросила поддержки. Она согласилась. И мы с Аидой стали подавать на гранты и выиграли один.

Ну вот, значит, грант нам дали, но сразу сказали, что наши 5 мультиков – это хорошо, но мало. И тут-то я вспомнила другую свою задумку – взрослые и не очень дочери пишут письмо отцу. На Кавказе, к сожалению, нет практики разговора: не положено дочери откровенничать с родителями. Она должна слушать, что они говорят и послушно выполнять. И в результате, если что стряслось, то девчонке просто некуда с этим идти. И она идет куда угодно, только не домой, потому что там мама. Потому что там ПАПА! Тот, от которого все скрывается, тот самый непререкаемый папа, которому дано казнить и миловать. Но ведь дом должен быть местом, куда ты идешь со своими вопросами, с тревогами, куда, в конце концов, можешь прибежать со своим ужасом! И тебя там обнимут, утешат и постараются тебе помочь. Разве нет? Но если не говоришь никогда, если в твоей культуре это просто не принято, как быть? Есть прекрасная фраза – заговори, и я тебя увижу. В смысле, увижу тебя сложного, подлинного, живого. Но как увидеть того, кто молчит?

Меня это давно мучает. Мой папа умер и хотя семья наша была далеко не патриархальная, я не сумела многое ему сказать и о многом спросить. Это невысказанное болтается во мне и мешает, царапает. Сначала я думала ограничиться роликами, где письмо зачитывают на камеру. А поговорив, с Борей Войцеховским, поняла, что это может быть спектаклем.

Мужчины (то есть часть нашей целевой аудитории) возмутились еще до того, как мы сняли первый ролик.
Сказали, что от проекта «попахивает феминизмом». Хотя где феминизм, а где разговор с папой? Да и письма-то в основном о детстве, о периоде взросления. А там роли распределены четко – есть ребенок и есть родитель, на ком бОльшая ответственность, если что-то пошло не так? Но видимо, сама мысль, что женщина, оказывается, может сказать «папа, вот в той истории ты был неправ и я до сих пор не могу изжить эту боль», показалась многим покушением на святое и разгибанием скреп.

Реакция, в принципе, была предсказуемой, но мы не ожидали, что они просто не захотят слушать. У нас есть и светлые письма, написанные с любовью и нежностью к отцу, но они воспринимались как норма и потому внимания особого не привлекли. Нам говорили, что мы собрали одних «недовольных», «неблагодарных…». Ведь дочка должна быть какой? Благодарной. Вне зависимости от того, хороший был у нее папа или сволочь последняя.

Мы решили сузить рамки, сначала задание для тех, кто хотел принять участие в проекте, было таким: напишите, скажите то, что не успели сказать, то, что мучает. А второй вариант звучит иначе - «Папа, я такая, благодаря тебе». Это такая удачная формулировка, мне кажется. Допускает разные трактовки и предлагает рассмотреть не столько поступки отца, сколько то, как они повлияли на выстраивание личности. Это может быть «благодаря тебе я до сих пор не верю в себя». А может – «благодаря тебе я сильная и ничего не боюсь».

Аида Мирмаксумова (журналист и правозащитник):

Лично для меня, проект – это своего рода отдушина. А еще я оглянулась и увидела, что я не одна. Вокруг много женщин с такой же проблемой: когда не можешь сказать что-то важное.

Мы получаем несколько писем в неделю. В них много всего: безграничная любовь и равнодушие, детские воспоминания и мысли взрослого человека. А еще мы слышим разные истории. Порой, очень тяжелые. Недавно разговорилась со знакомой о проекте, и она мне поведала историю из своего детства, я два дня работать не могла. Не думаю, что это выльется в письмо.

Пока мы получаем письма только от женщин. Меня это вообще не удивляет, женщины ведь более общительные, дай волю поговорить. Они чаще всего легко откликаются на наш проект. А вот до мужчин еще достучаться надо.

Что говорят мужчины? «Девочки, мне не нравится ваш проект. Что это такое? Обиженные на жизнь женщины жалуются на своих отцов!», - сказал один, например. А другой, что ему нравится наш проект, и он с интересом за ним наблюдает. А еще сказал, что проект заставил его задуматься над отношениями мужчин и женщин, отцов и дочерей.

Правда, не все зрители наших роликов понимают, что девушка в кадре не является автором письма. Звоню, например, знакомой, предлагаю начитать письмо на камеру, а она отказывается. Говорит, что люди думают, что в кадре сидит автор.
Ну, как так, народ? Во-первых, мы всегда и везде говорим: письма анонимные! Их читают совершенно другие люди! Во-вторых, в видеоролике вначале идут титры, на них написано «Письмо А.А. (инициалы тоже выдуманные) читает Аида Мирмаксумова». Ну, понятно же, что читается чужое письмо! Нет, мне потом говорят: «Как же мог тебя твой папа так бить в детстве?»
Но пусть это будет комплиментом для всех тех, кто читает чужие письма. Такая реакция говорит о том, что девушки очень искренне читают письма, и зрители не видят грани между автором и чтецом.

Думаем запустить ветку «Письма отцов к дочерям», но на активность особо не рассчитываем. Мужчины у нас эмоционально более сдержанны, чем женщины. Они и сказать-то не всегда умеют, а написать – тем более.

Откуда деньги? «Мемориал» дал. Спасибо им. Более ста заявок рассматривали на конкурс проекта Human Rights Incubator. Выбрали только 12. Но мы первоначально в заявке только социальную анимацию заявляли. Идея с письмами пришла позже, когда координаторы порекомендовали расширить концепцию.

Наш первый мультфильм называется «Выше неба». Он про отношения папы и дочки, конечно. Не буду рассказывать сюжет. Мы надеемся, что сможем презентовать его уже в этом месяце. Наш аниматор Ася уже закончила работу над мультфильмом, только озвучка осталась. Ой, мне уже не терпится всё это скорее вам показать!

Автор: Анна Ромащенко