Еще год назад почти никто в России специально не занимался помощью взрослым людям, пережившим сексуальное насилие в детстве. «Новая» рассказывает, как петербургский проект «Тебе поверят» меняет отношение к одной из самых табуированных тем в обществе.
«Не хватает того, кто вышел бы на трибуну»
В конце 2018 года основательница сети благотворительных магазинов «Спасибо» Юлия Кулешова призналась, что с пяти лет подвергалась сексуальному насилию со стороны отчима. Ее монолог, опубликованный на сайте «Такие дела», назывался «Тебе никто не поверит» и завершался призывом ко всем, кто пережил похожий опыт, рассказывать об этом.
«Я принципиально не думала, что буду делать дальше, — рассказывает Юля. — Сначала просто хотела оценить масштаб проблемы. Внезапно то, что представлялось мне частным тяжелым случаем в моей семье, оказалось системой».
На указанный ею адрес посыпались сотни писем.
«Целыми днями я отвечала на сообщения, мы вступали в переписку, люди плакали в трубку, записывали аудио, — продолжает Юля. — Было тяжело справляться с таким объемом человеческого горя. Я предложила всем, кто был из Петербурга, встретиться, посмотреть друг другу в глаза и поговорить».
В декабре 2018-го на первую очную встречу собралось 25 человек — те, кто хотел получить помощь и готов был помогать другим: «Пришли те, у кого был внутренний ресурс. Встретиться с незнакомыми людьми и сказать — да, со мной это тоже было — это безумно страшно».
Меньше чем через месяц удалось собрать вместе и специалистов, которые тоже откликнулись на призыв Юлии Кулешовой. Это были психологи и психотерапевты с разным опытом работы и профессиональными интересами. Их объединило желание разобраться в теме и начать помогать.
«Я думала, у Юли есть конкретные наработки, но оказалось, что она пока что в одиночку разбирает сотни чужих историй, — говорит психолог Ксения Шашунова, много лет работающая с семьями, оказавшимися в тяжелой жизненной ситуации. — Я сама не представляла, насколько это широко распространено, для меня это стало шоком».
В январе 2019-го Ксения уже работала с первой клиенткой в рамках некоммерческого проекта помощи пострадавшим от сексуального насилия в детстве, который получил название «Тебе поверят». Официально проект запустился только весной, но первую помощь пришлось оказывать практически сразу.
«Мне писали сообщения вроде „как раз думала покончить с собой“, — рассказывает Юля. — И невозможно было ничего не делать».
***
Когда речь заходит о масштабах проблемы, уместно привести статистику, но данных, на которые можно был бы опереться, нет, говорят собеседники «Новой». По мнению МВД, сексуальному насилию в детстве подвергаются от 10 до 30% детей. Депутат Госдумы Ирина Яровая (один из авторов законопроекта о пожизненном заключении для педофилов) утверждает, что в 2017 году в России от подобных действий пострадали 4245 несовершеннолетних. При этом большинство из тех, кто обратился в «Тебе поверят», рассказали о своем опыте впервые. Но в одном эксперты уверены: до 90% сексуальных преступлений в отношении детей совершают близкие родственники или друзья семьи. То есть те, от кого насилия ожидаешь меньше всего.
«В России проблема крайне мало осмыслена, и вместо образования, профилактики и поддержки речь ведется только о наказаниях, — говорит Юлия Кулешова. — Не хватает того, кто вышел бы на трибуну и сказал: „Проблема существует, и не только, как многие считают, в среде мигрантов или откровенных извращенцев, — это обычное явление в обычных семьях. В школах, в спортивных школах и кружках. Давайте вместе придумывать, что с этим делать“. Тогда это и станет началом перемен».
Не совпадения, а факты
Одной их первых на призыв Юлии Кулешовой откликнулась Светлана Маркова — практикующий в США клинический психолог. В клинике города Атланта она помогает людям с эмоциональными и поведенческими нарушениями, жертвам сексуального насилия и тем, кто это насилие совершает.
Психолог признается: трудно посчитать, сколько подобных случаев ей не удалось выявить пять лет назад, во время практики в России: «Тогда я много работала с подростками, и все, кто рассказывал о насилии, решился на это сам. Остальные просто промолчали».
Сегодня вопросы о сексуальном насилии вошли у специалиста в привычку.
«О насилии я спрашиваю абсолютно всех [клиентов], — говорит Светлана. — Спрашиваю, и многие начинают рассказывать, с виду спокойно, как будто уже говорили об этом многократно. При этом выясняется, что с другим психологом ребенок работал давно, но вопросов о насилии ему никто не задавал».
***
Психолог Надежда Храмова консультирует женщин в немецком городе Билефельд. Она рассказывает, что в Германии организации, которые занимаются проблемой сексуального насилия, возникли в конце 70-х из феминистских групп поддержки: «Студентки помогали друг другу в своем кругу, а потом подумали: почему бы нам не поддержать и остальных?»
«История проекта „Тебе поверят“ напоминает мне этот путь», — говорит Надежда, вызвавшаяся консультировать создательниц проекта дистанционно.
Сегодня в Германии работает сеть консультационных служб, которые финансируются государством. В них пострадавшие от сексуального насилия могут получить бесплатную психологическую помощь.
«Бесплатная терапия положена по немецкому закону, — рассказывает Надежда. — Считается, что если государство не смогло защитить, то оно обязано поддержать пострадавших».
***
В России специального образования по работе с последствиями пережитого в детском и подростковом возрасте сексуального насилия никто не дает. На первом этапе психологов проекта вызвались обучить и поддержать специалисты петербургского кризисного центра для женщин ИНГО, имеющего похожий опыт работы. Директор центра Елена Болюбах объясняет, что работать с травмами, которые были спрятаны, особенно трудно: «Мы концентрируемся на экстренной помощи и практически никогда не беремся за то, что было в прошлом, это очень длительная история. В „Тебе поверят“ максимально сужена, конкретизирована и четко оформлена целевая аудитория. Это хорошо и эргономично».
Но в проект сегодня обращаются те, кто, условно говоря, «выжил», — люди социально включенные. Для многих же, с кем вовремя не поработали психологи, насилие может стать фатальным, говорят специалисты.
«Раньше то, что практически у всех моих клиенток с диагностированным психическим расстройством есть сексуальное насилие в анамнезе, казалось мне совпадением, — говорит Ксения Шашунова. — Сейчас это уже не совпадения, а факты, причем в некоторых случаях научно доказанные: до 86% людей с некоторыми расстройствами, например пограничным расстройством личности, пережили сексуальное насилие в детстве».
«Пришли бы с вилами»
В начале сентября «Левада-центр» изучил общественное мнение об уголовном деле сестер Хачатурян (за убийство отца-насильника Крестине, Ангелине и Марии Хачатурян грозит до 20 лет лишения свободы. — Ред.). В результате опроса выяснилось, что 41% россиян оправдывают действия сестер. Много это или мало — вопрос отдельный, но очевидно, что на полярность мнений повлиял громкий судебный процесс, в рамках которого продолжают всплывать все новые подробности отношений в семье Хачатурян.
Предъявление сестрам окончательного обвинения вызвало волну протестных акций в их поддержку по всей России, и вновь сделало актуальным разговор о необходимости криминализировать домашнее насилие. Большой митинг 4 августа прошел в Петербурге, на сцену поднялась и Ксения Шашунова. «Нам важно распространять информацию о проблеме на разных уровнях и через разные каналы, — объясняет она. — Мы выступаем и на митингах, и на научных конференциях».
В сентябре 2019 г. более 70 правозащитных и благотворительных организаций подписали письмо с требованием принять закон о домашнем насилии. Подписали его и специалистки проекта «Тебе поверят». Авторы письма ссылаются на решение Европейского суда по правам человека, который в июле 2019 г. постановил, что существующие в России уголовно-правовые нормы не способны адекватно защитить пострадавших от насилия в семье (дело «Володина против России». — Ред.).
***
В 2018 году в Госдуме начали разрабатывать законопроект, который увеличивает тюремный срок за сексуальное насилие над несовершеннолетним вплоть до пожизненного. Депутаты также предложили дополнить статью 78 УК РФ, чтобы сроки давности по невыявленным преступлениям в отношении детей не истекали в момент достижения жертвой совершеннолетия, как это происходит сегодня.
В сексуальных преступлениях срок давности — один из ключевых вопросов, считает адвокат по проблемам домашнего насилия Мари Давтян: «Дети, подвергшиеся насилию, начинают об этом рассказывать, когда вырастают и обретают определенную независимость, и в этот момент выясняется, что сроки давности преступления вышли».
Что же касается наказания, то его суровость — не главное, что ограждает детей, отмечают собеседники «Новой».
«Необходимо думать прежде всего о механизмах выявления, о системных факторах, которые способствуют преступлению, — считает Анна Раскина, председатель правления благотворительной организации помощи детям и подросткам „Улица Мира“. — Сексуальное насилие в отношении детей распространено в России потому, что оно в большинстве случаев не выявляется, а жертвы насилия, особенно сексуального, стигматизированы».
Это мнение поддерживает и Мари Давтян: «Не стоит думать, что если по ряду преступлений введут пожизненное наказание, они прекратятся, — говорит она. — «Значительно более важно иметь надлежащую подготовку правоохранительных органов».
Cледователи, обращает внимание юрист, часто не имеют должной квалификации: они подвержены стереотипам, что дети лгут и что совершить сексуальное преступление в отношении ребенка может только психически больной человек, а психически здоровый не может.
***
Светлана Маркова рассказывает, как устроено американское законодательство в области сексуального насилия: «В тюрьму сажают надолго, а если потом отпускают, то с обязательным посещением терапии и прохождением детектора лжи каждые шесть месяцев».
Светлана, часто сопровождающая жертв сексуального насилия в американских судах, объясняет, что для доказательства подобных преступлений над детьми в США существуют хорошо отработанные процедуры. Если насилие действительно было, подтверждения этому найдутся, даже если вначале есть только слова ребенка.
«То, насколько история логичная и детальная, порой не оставляет никаких сомнений, — рассказывает психолог. — Если пятилетний ребенок в подробностях рассказывает, какие действия совершает взрослый во время полового акта, возникает резонный вопрос: откуда он это знает, если только с ним такое не произошло?»
В Германии срок исковой давности начинает отсчитываться, только когда пострадавшему исполняется 30 лет. Однако судебную систему, как и законодательную, Надежда Храмова характеризует как медленную: «Обратная сторона уважения прав человека — сложно доказать вину насильника. Зато здесь можно давать показания против показаний. Если женщина приходит в полицию без следов насилия, ей никогда не скажут: идите отсюда, у вас нет доказательств. В то же время на суде к ее показаниям будут предъявляться более высокие требования».
***
Насколько зарубежный законодательный опыт применим в России? По мнению собеседников «Новой», изучать его нужно, но не слепо копировать, делая поправки на менталитет и культурные особенности.
Лидер общественного движения «Сдай педофила» Анна Левченко приводит пример США, где данные насильников находятся в общем открытом доступе.
«Освободился, допустим, американский педофил, переехал жить в новый район — он обязан по закону пешком обойти всех соседей, рассказать им, за что он сидел, а соседи имеют право расклеить по всему району объявление об этом с его фотографией, — рассказывает Левченко. — Если такое сделали бы у нас, то реакция общественности могла быть крайне неоднозначной: по указанному адресу просто пришли бы с вилами».
Все очень запуганы
К августу 2019 г. на встречах «Тебе поверят» в Петербурге перестало хватать мест. Через страницу «ВКонтакте» организаторы объявили, что с сентября собрания будут проходить два раза в месяц. В проекте подчеркивают: встречи — это не глубинная терапия, а место, где можно послушать других и рассказать о себе. Каждая из таких встреч, как правило, посвящена отдельной теме — например, понятию личных границ или восприятию собственного тела.
Сегодня спецалисты «Тебе поверят» уже проводят около 100 индивидуальных консультаций в месяц и (вместе с проектом «Теплица социальных технологий») готовят к запуску веб-платформу, где общение станет проще. Среди ближаших планов — документальный спектакль, подать заявку на участие в котором может любой заинтересованный темой человек.
В «Тебе поверят» уже консультируют и родителей, которые знают или подозревают, что их ребенок подвергся насилию, или хотят этого избежать. Для этих же целей разрабатывается родительский онлайн-курс по детской сексуальной безопасности.
***
Специалисты единодушны: нет лучшего способа оградить детей от сексуального насилия или минимизировать его возможный ущерб, чем просвещение. Но любые разговоры о важности подобного образования в России неизбежно упираются в «скрепы». Так, еще в 2014 году уполномоченный по правам ребенка в РФ Павел Астахов заявлял, что такие занятия в школах неизбежно приведут к разврату. Позиция омбудсмена Анны Кузнецовой по вопросу традиционных семейных ценностей выглядит еще более консервативной.
«Во многих семьях, где произошло насилие, дети находились «в самом низу иерархии, — рассуждает Юлия Кулешова. — Им не давали права на свой голос и мнение. Принуждали во всем «слушаться взрослых». И, как правило, дети не слышали ни слова, о том, что у них есть личные границы. В историях наших клиенток постоянно звучит: «я просто не знала, что со мной так нельзя».
«Все очень запуганы, помимо прочего, историями про сексуальное просвещение, — говорит лидер движения „Сдай педофила“ Анна Левченко. — Не дай бог кто-то придет в нашу школу и будет презервативы на банан натягивать! Родители, как и учителя, заранее блокируют любую информацию по этой теме: „Все плохое пусть происходит в телевизоре, а с моим ребенком — никогда!“»
Наводящие ужас на многих россиян «уроки здоровья» — ценный ресурс в практике специалистов в США. «Именно здесь детям рассказывают, как может происходить то, что называется сексуальным насилием, — объясняет Светлана Маркова. — Знаю много случаев, когда именно после такого урока ребенок подходил к школьному психологу со словами «мне есть что рассказать».
Похожие занятия проводятся и в немецких школах. Например, организация EigenSinn с 1991 года на семинарах рассказывает детям и подросткам о теле и о личных границах, о том, как сказать «нет». «Один из самых известных лозунгов этой кампании — Mein Körper gehört mir, то есть „Мое тело принадлежит мне“, — рассказывает Надежда Храмова. — Меня радует, насколько это распространено. Когда я работала в школе, я постоянно слышала такое от детей».
***
Юлия Кулешова пересказывает один из комментариев под ее текстом на «Таких делах»: «Сочувствуем вам, жаль, что из-за единичных случаев феминистки и ЛГБТ пытаются навязать России антисемейные законы».
Когда разговор заходит о перспективах проекта, Кулешова настроена оптимистично: «Мы уверены, что если продолжать спокойно и публично обсуждать эту тему, то многие со временем узнают о масштабе проблемы и поймут важность ее решения».
«Я сама с 18 лет искала психологическую помощь и прошла через большое количество специалистов, — продолжает Юля. — Пыталась обращаться в государственные кризисные центры, и там получала катастрофический ответ: в пять лет не нужно было „крутить хвостом“ и так далее».
По словам Юли, только несколько лет назад ей удалось найти психолога, которая согласился работать с ее собственной травмой — сексуальным насилием в детстве. И тогда она впервые решилась публично рассказать об этом.
Серафим Романов, Нина Фрейман, Виктория Воюцкая, Александра Лимарева, «Новая в Петербурге»
