— Что такое «Прямой диалог» и как возник ваш проект?
Это моя инициатива, у которой есть небольшая предыстория. Началось все во время пандемии, когда стало понятно, что мужчины стали активно обращаться за помощью. Тогда я работала в штабе на горячей линии по коронавирусу. Некоторые мужчины прямо говорили, что им стыдно звонить и просить о помощи. Кто-то сожалел, что нет специальной линии. Тогда мне стало понятно, что той помощи, что мужчинам была доступна тогда, недостаточно.
«Прямой Диалог» — проект помощи и поддержки любому обратившемуся к нам мужчине. Бесплатный анонимный телефон работает ежедневно, на него можно позвонить из любого региона России. Мы стараемся профессионально и добросовестно общаться с нашими абонентами, говорить с ними о том, что их волнует и заботит, помогать разбираться в сложных жизненных обстоятельствах.
— С чем к вам обращались чаще всего, когда вы консультировали людей при вспышке коронавируса?
Как правило, мужчины обращаются за поддержкой только в критической ситуации. Запрос тут такой: «Помогите! Спасите!» Большинство мужчин из-за некоей специфики поведения терпят с обращением до последнего. Они считают, что просить о помощи — это слабость, что они должны сами со всем справляться. Одна из задач нашего проекта — помочь сломать эту стигму в общественном сознании.
Основной запрос абонентов — психическое, психологическое здоровье — депрессивные и тревожные состояния, панические атаки. Нам часто задают вопросы об отношениях с партнерами, с родителями, с детьми. Во время самоизоляции обе проблемы были особенно актуальны: не по своей воле многие вынуждены были долгое время провести либо в одиночестве, либо в ограниченном пространстве с другими людьми, отчего возрастали напряженность и агрессия. Физического и психологического насилия в семьях стало больше в два раза.
— Сейчас во время мобилизации запрос похожий, или сильно отличается?
Это две разные ситуации, я бы не стала их сравнивать. В 2020 году весь мир сплотился против коронавируса, что, в том числе, помогало справляться с вынужденной изоляцией. История с мобилизацией совершенно иная.
Сейчас я бы выделила три категории людей, которые по-разному реагируют на происходящее.
Первая категория — мужчины и их близкие, которые находятся в состоянии шока и ужаса. Они полностью дезориентированы, не знают, как реагировать, надеются, что все это решится само по себе или что кто-то даст им четкий алгоритм действий.
Вторая категория — люди, которые испытывают патриотический подъем и воодушевление. Они были так воспитаны, и готовность отдать долг Родине — это часть их идентичности.
Наконец, есть люди, которые относятся к происходящему индифферентно. Их позиция: «Призовут — пойду, мне без разницы».
Вторая и третья категории редко к нам обращаются. А вот с первой мы готовы работать. Но здесь, как всегда, все зависит от конкретного обращения, от того, с чем именно и в каком состоянии человек к нам пришел.
— Какие эмоции испытывают люди из первой категории?
Самые частые эмоции — это страх и ужас, которые сопровождаются тревогой, паникой. Люди испытывают шок от столкновения с реальностью, и они не знают, что им делать. И обыватели, и специалисты впервые столкнулись с такой бедой, которая затрагивает всех. И этот шок может проявиться самыми разными способами: от панических атак до начала затяжной депрессии.
Когда мы находимся в состоянии шока, мы дезориентированы, мы можем быть потерянными, и может создаваться впечатление нереалистичности происходящего. В этот момент срабатывают защитные реакции, те схемы поведения, которые помогали нам раньше. Кто-то впадает в активизм, им нужно что-то делать, не важно что. Инстинкты подсказывают, что лучший способ избежать опасности — бегство. Люди начинают метаться, впадать в эскапизм, срочно бросать привычные жизнь и работу, переезжать в другую страну или — для многих это одно и то же — в деревню к бабушке. То есть они таким путем возвращают себе ощущение контроля и хотя бы немного приглушают свою тревогу.
Те люди, которые привыкли справляться со стрессом с помощью алкоголя, будут выпивать, чтобы уйти от этой реальности. Их стратегия — напиться и забыться. Алкоголь — простой способ сбросить напряжение. Но нужно понимать, что это еще и сильный депрессант. Если люди со склонностью к депрессии начинают выпивать, их состояние ухудшается. Поэтому я бы не рекомендовала глушить тревогу алкоголем.
— Если спрашивать о третьей категории людей, которых вы упомянули — как игнорирование происходящего помогает им справляться со своими переживаниями?
Молчание, в данном случае — тоже способ «забыться». Некоторые люди подсознательно думают, что если они не будут говорить о проблеме, то она исчезнет. Такое убеждение также подкрепляется опытом общения и поведения в коллективе. Человек очень социален. Если он видит, что окружающие его люди не обсуждают мобилизацию, он тоже будет замалчивать эту тему. К тому же репрессивные законы отбивают желание говорить о происходящем.
Проиллюстрирую свои слова на примере. В Советском Союзе психолог Валерия Мухина провела серию психологических экспериментов на внушаемость и конформность. Позднее о них сняли документальный фильм «Я и другие». Суть одного из экспериментов заключалась в том, что группе из подставных людей демонстрировались две пирамидки: черная и белая. Отвечая на вопрос, какого цвета пирамидка, они должны были говорить: «Обе белые». В конце эксперимента реальный испытуемый также должен был назвать цвета пирамидок. Результат эксперимента оказался для всех неожиданным. Не знающий о сговоре остальных участников человек присоединялся к большинству, то есть отвечал: «Обе белые». Нам очень важно быть принятыми социумом и тем окружением в котором мы находимся.
— Почему отрицание проблемы — это плохая стратегия?
Когда мы что-то сознательно отрицаем, мы не можем здраво оценить происходящее вокруг нас и, соответственно, не можем разрешить проблему.
Например, страх может временно блокировать логику, и человеку кажется, что он ничего не может сделать. Когда мы пытаемся сознательно проживать наши чувства, даже такие как страх и ужас, мы задумываемся о том, что происходит. Мы проживаем, осмысляем, и даем себе возможность не застревать в этом ужасе. Когда мы пытаемся разобраться в причинах страха, мы можем понимать, чего именно боимся: того, что отправимся на фронт или того, что погибнут наши близкие. Благодаря персонализации страха, мы начинаем понимать, что именно с нами происходит. А это первый и очень важный шаг к принятию действительности.
— Допустим, я опасаюсь, что меня попытаются призвать. Что мне можно базово сделать, чтобы снизить интенсивность переживаний? Как здесь может помочь психолог?
Психолог готов помочь обратившемуся адекватно посмотреть на ситуацию, чтобы человек смог ее осмыслить, а после самостоятельно найти выход и понять, сформулировать для себя самого, что он может сделать, несмотря на свои переживания. На что я могу повлиять, а на что нет, что от меня зависит, а что нет.
Например, для начала стоит проверить и упорядочить информацию, посмотреть, попадает ли человек под призыв, и если попадает, подумать, как помочь себе с точки зрения закона. Например, обратиться в организации, оказывающие юридическую помощь людям, попадающим под мобилизацию. Найти их контакты. Подумать о возможности прохождения альтернативной службы.
— Но многие мужчины не обращаются за помощью в эти организации, а легко берут повестки и идут в военкоматы. Почему?
Думаю, это как раз говорит о том, что все люди разные. Очень многое зависит от воспитания. Многие мужчины вспоминают про патриотизм и считают, что это их долг перед Родиной. Другие считают, что это их функция как мужчины, это часть их идентичности. Третьи идут по политическим убеждениям.
Ну и, конечно, есть те, кто считает, что с ними ничего не случится.
Помните, как в произведении Ремарка «На Западном фронте без перемен»: «Все ужасы можно пережить, пока ты просто покоряешься своей судьбе, но попробуй размышлять о них — и они убьют тебя».
Однако, безусловно, есть люди, которые привыкли, чтобы за них решали и думали. Тут вспоминается фраза из книги «Душевные омуты. Возвращение к жизни после тяжелых потрясений» Джеймса Холлиса: «Большинство из нас воспитывали так, чтобы мы были хорошими, а не настоящими; приспосабливающимися, а не надежными; адаптивными, а не уверенными в себе».
— Разве не из-за таких установок многие мужчины не обращаются к психологам?
Это связано в первую очередь с культурой обращения за помощью и заботой о себе. Также есть определенные стереотипы и установки, которые транслируются обществом и семьей: «мужчина должен», «мальчики не плачут», «мужчине нельзя показывать свои чувства, если ты показываешь их, значит — слабак».
Детей не учат обходиться со своими чувствами. Если ребенок ударился, то его можно попробовать утешить или, наоборот, начать с ним ругаться и попробовать пресечь всякие проявления эмоций. Дети непосредственны, они могут разозлиться и расплакаться по любому поводу. У взрослых есть выбор — помочь ребенку прожить свои чувства или начать его стыдить: «Нельзя плакать, ты же мужчина, чего ты злишься, злиться нельзя».
— Как эти запреты отражаются на психологическом состоянии взрослого человека?
Зачастую, привитые в детстве установки влияют на поведение людей во взрослом возрасте. Если человек не научится понимать свои эмоции, объяснять себе, какое у него сейчас состояние, он будет испытывать большие трудности в своей жизни. Он не сможет до конца понять, что именно с ним происходит и почему.
Например, человек не будет знать, почему он так остро реагирует на ту или иную ситуацию, не сможет объяснить близким свои переживания, не научится правильно выражать негативные чувства. В таких случаях велика вероятность, что переживания соматизируются и начнут выражаться в болях. Эмоции, в первую очередь негативные, если их не проговаривать, накапливаются и в один момент «выстреливают».
— В чем может проявиться соматизация? Болеть может все, что угодно?
Там, где тонко, там и рвется, как говорится. Например, человек с головными болями может обследоваться сто двадцать раз, но врачи скажут ему, что все в порядке. И действительно, диагностика подтвердит, что с точки зрения медицинской нормы он здоров. А на самом деле боли свидетельствуют о том, что тело остро реагирует на скрытые переживания.
— Может, мужчин не учат обращать внимание и на физическое здоровье?
В нашей культуре в принципе не привиты стандарты заботы о себе, как я уже говорила. Это касается и девочек тоже, но мальчиков — чуть в большей степени. Поэтому взрослеющие мужчины не чувствуют грани между тем, где он еще может работать и выдерживать стресс, и тем, где начинается вред здоровью. Мы лучше пробежим кросс на сломанных ногах, а если не получится — поругаем себя за это. Всему виной те же стереотипы: «Ныть и жаловаться нельзя, я должен быть сильным, меньше жаловаться и беспокоиться о себе».
— Что же можно противопоставить долженствованию?
Здравый смысл. Я все время привожу хрестоматийный пример про самолет, взрослого с ребенком и кислородную маску. В этом случае очевидно, что если взрослый не поможет себе, то ребенку он тем более не сможешь помочь. Таким образом, если я не умею позаботиться о себе, то и другому человеку от моей помощи лучше не станет.
— Но ведь вам возразят, что это эгоизм и что нужно жертвовать собой?
Мне кажется, люди путают альтруистическое самопожертвование с полным отказом от самого себя. Плевать на себя, работать во вред своему здоровью не есть хорошо, потому что в конечном счете так ты никому не поможешь.
Но если человек готов отдать последнюю рубашку из-за своих ценностей, это другое. Это история про то, что ему важно, чтобы его близкие, окружающие его люди чувствовали себя хорошо.
— Есть ли какая-то разница в том, как мальчиков и девочек учат долженствованию?
Тут мы возвращаемся к стереотипам о том, что мальчик должен быть мужественным, добытчиком, будто бы другие качества ему иметь не положено. Но это заблуждение: человек может совмещать в себе черты как стереотипно женские, так и стереотипно мужские.
Мужское долженствование часто проявляется в том, что человек постоянно себе что-то запрещает: запрещает бояться, запрещает жаловаться. Такая чрезмерная маскулинность может приобрести черты токсичной маскулинности.
— В чем разница между токсичной и здоровой маскулинностью?
Токсичная маскулинность — это система убеждений, основанная на принятых в обществе стереотипах, жестких догмах и определенных взглядах на то, как «должен» себя вести «нормальный» мужчина. Сформированное в сознании превосходство над женщинами, например, вполне может перейти в регулярное насилие, и не только по отношению к женщинам. Ведь оно самый наглядный показатель «настоящей мужской силы». Такие мужчины ведут себя деструктивно, проявляют агрессию по отношению к близким или даже случайным прохожим.
Но в обществе есть нормы поведения, которым человек пытается соответствовать. Бить людей на улице просто так — это не норма. Это уже не про мужественность, а про то, что ты так решил. Ты имеешь право злиться, но выражать свою злость нужно безопасно для себя и окружающих, не токсично.
— Можно ли как-то справиться со склонностью к насилию?
Есть жестокие люди, которые не поддаются терапии. Это уже про структуру личности. Если же мы имеем в виду неумение взаимодействовать с другим человеком и понимание, что ваши действия наносят ущерб другому, при наличии мотивации это можно исправить.
Для насильника реальность искажена. Он может думать, что слегка толкнул партнера, а на самом деле это большой ущерб. Порой нужно помочь переформулировать запрос и объяснить, что это вы так реагируете, а не другие вас доводят. В работе с абьюзерами помогает методика НОКСА, которую адаптировали наши коллеги из «Альтернативы». Эта модель имеет 5 ступеней:
- Н — насилие
- О — ответственность
- К — контекст
- С — следствие
- А — альтернатива
Собственно, начиная с первой ступени, где мы проясняем ситуацию с насилием, а завершаем отказом от насилия, заменяя его альтернативой.
— Тема насилия стала актуальной в этом году. Планируете ли вы помогать людям, вернувшимся с психологической травмой после боевых действий? Есть ли опасения, что мужчины побоятся обращаться за помощью?
Мы вместе с коллегами будем думать о проведении постоянных консультаций для людей с травмой. Но вы правильно сказали: многие не будут обращаться. Чтобы обратиться за помощью, нужно показать себя, нужно признать, что со мной что-то не так и меня что-то беспокоит. Телефон психологической помощи помогает анонимно и бесплатно поделиться своей проблемой.
Это и есть первый шаг к тому, чтобы справиться с последствиями травматических переживаний. Важно, чтобы пережившие травмирующие ситуации поделились своей болью. Даже если человека беспокоит не военная травма, первый звонок психологу поможет снизить страх перед обращение за помощью. Он поймет, что психолог его выслушает и не станет осуждать, обесценивать или как-то оценивать. И после этого звонок на телефон доверия (8-800-707-54-15, — «Черта») не будет казаться таким страшным.
— Что на счет людей, у которых (пока что) нет ПТСР? Если я или мой близкий может попасть под мобилизацию, как я могу его поддержать?
Самое основное — попытаться справиться с чувством тревоги и паники. Спросите себя: «Что со мной происходит, как я себя чувствую?» Это может быть страх и ужас, или злость, отчаяние, безнадежность. Затем скажите себе, что вы имеете право чувствовать. В этом нет ничего постыдного. Вы имеете право испытывать противоречивые чувства, например, гордости и стыда.
Если это не помогает, постарайтесь вернуться в эту реальность. Используйте техники заземления. Чувствуйте пол под ногами, описывайте предметы, звуки, ощущения, которые вас окружают. Эти техники помогают вернуться в реальный мир в случае панической атаки или зашкаливающих эмоций на фоне стресса.
Можно попробовать дыхательные техники. В одной из них мы просто следим за своим дыханием. В другой — глубоко вдыхаем и выдыхаем на счет три или пять. При тревоге мы часто забываем, как правильно и размеренно дышать. Если ваше дыхание сбито, попробуйте просто пить воду маленькими глотками: это поможет восстановить дыхательный процесс.
Если у вас хорошие отношения с близкими, обнимите их. Старайтесь больше времени находиться в их кругу. Чувство бессилия и невозможность повлиять на ситуацию угнетают. Если вы видите, что вашему близкому плохо, тревожно — обнимите его, помогите подобрать слова, чтобы описать свои чувства. Порой просто важно обнять близкого человека. Когда мы кому-то помогаем, мы становимся чуточку сильнее.
По возможности, ограничьте информационные потоки. Уделяйте новостям 20 минут с утра и 20 минут вечером, чтобы оставаться в курсе событий. От того, что вы не будете узнавать все новости раньше других, ничего не изменится.
Если вы не справляетесь, обращайтесь за помощью. Мы сделали телефон доверия в том числе для того, чтобы у людей была хотя бы возможность выговориться.
Проект «Прямой диалог» существует на волонтерских началах. Если вы хотите поддержать работу психологов, оформите пожертвование организации.
