Есть большая история парных отношений классического типа. И есть сексуальная норма, которая с этими отношениями связана: парный гетеросексуальный секс. Зачем людям сексуальные девиации, что им это дает? Что они ищут в них и что находят?
Я не использую слова «девиация» и «извращение». И не потому, что это оскорбительно и неполиткорректно. А потому, что это вообще некорректно. Сексуальное разнообразие, как мы это называем, не является ни извращением, ни девиацией. Когда мы считаем, что есть и всегда была какая-то норма сексуального поведения и сексуальных практик, а отклонение от них называем девиацией, мы сильно заблуждаемся.
То, что нам сейчас кажется незыблемой и вечной нормой, двести лет назад нормой никому не казалось. Серийно-моногамные отношения представляются нам сейчас классическими, но для человека 19 века они воспринимались как девиация. В 18 веке нормой был брак без любви, и наличие любовников и любовниц никого не смущало. А эмоциональную близость и романтические чувства с сексом никто даже и не думал связывать.
Тогда переформулирую вопрос и даже конкретизирую его. Зачем людям групповой секс, что они ищут в нем, и что находят?
Важно понимать, что когда мы говорим «групповой секс», у каждого в голове возникает что-то совсем свое. Групповых сексуальных практик очень много и они совсем разные. Это и секс втроем, в самых разных конструкциях. Это и свинг, когда люди меняются парами. А ведь есть еще и легкий свинг, когда люди не меняются партнерами, а просто в присутствии друг друга занимаются сексом на одной кровати. Это может быть оргия, где все занимаются сексом друг с другом. Или секс-вечеринка, где вы можете заниматься сексом, а можете просто наблюдать за другими или вообще стоять в стороне. И плюс еще много разных других практик. У людей на самом деле очень разные сексуальные потребности и фантазии, разные границы комфорта и представления о безопасности.
Но если все-таки обобщать, то самое главное, что люди ищут в этих практиках — это новизна и разнообразие. Люди вообще в сексе ищут разнообразие. А групповой секс, в любых его вариантах – это самый очевидный способ получить это.
Потребность в разнообразии в нас заложена физиологически, и в моногамных отношениях она только усиливается. Когда мы сходимся, когда образуется пара, то первое время секс — это яркая страсть, которая обеспечивается мощным выбросом гормонов. За счет огромного количества окситоцина, наш мозг через секс получает классный гормональный коктейль. И нам от этого становится просто вау и супер! В этот момент мы можем заниматься любым, даже самым простым и скучным сексом с партнером. Да даже просто держаться за ручку — и нам будет классно.
Потом, спустя какой-то период времени, у каждого он свой, наш гормональный фон выравнивается, и секс перестает производить тот же эффект. И у многих людей эта нормализация приводит к страшному осознанию: «О господи, секс больше неинтересен. Прошли чувства, прошла страсть, прошло желание… Короче, все у нас прошло, и теперь мы не знаем, что с этим делать».
Это и есть одна из тех точек, в которой возникает потребность в сексуальном разнообразии. Потому что сексуальность реализуется через новизну. Именно новизна запускает мощный выброс гормонов.
Кто-то меняет партнеров каждый год, кто-то каждые три года. Кто-то вообще не вступает в длительные отношение, кто-то живет в полиаморном союзе. Кто-то увлекается групповыми практиками. Люди в очень разных кейсах существуют и свою сексуальность очень по-разному реализуют.
Есть и другой фактор, влияющий на сексуальность моногамных пар. Отношения невозможны без чувства безопасности и доверия. И если мы представим себе идеальные, предельно близкие отношения, где мы полностью доверяем партнеру и чувствуем себя в полной безопасности, то обнаружим, что это уже напоминает братско-сестринские или родительские отношения. И сексуальности здесь уже нет места.
Для того, чтобы сохранялось сексуальное возбуждение, нужна неизвестность, напряжение, волнительность. И поэтому в длительных отношениях, в которых вы годами находитесь вместе, нужно как-то сохранять баланс. Не уходить в полную неизвестность, ненадежность и раздрай, когда невозможно друг на друга положиться — это сделает вашу жизнь невыносимой, но при этом сохранить сексуальное влечение, создавая пространство риска и неизвестности.
Сексуальноее разнообразие помогает нам создавать это пространство. Разнообразие это всегда новое, а раз новое — значит намного страшно, рискованно. Как я себя поведу на секс-вечеринке, а как он себя поведет? Как на меня отреагируют? Как на него? Новизна создает любопытство, страх, неопределенность — все это вместе рождает возбуждение. Для пар, которые очень много лет вместе и знают все привычки друг друга, необходимо какое-то пространство, где они получают возбуждение от неизвестности и риска.
То есть пары идут в групповой секс, чтобы сохранить свои отношения и вернуть им полноценность и нормальность. Звучит как парадокс, но вы, вроде, внятно объяснили, что это как раз естественная логика развития сексуальности. По вашему опыту, насколько часто моногамные пары обращаются именно к групповым практикам за «спасением» угасшей сексуальности?
Часто. Но, конечно, еще чаще, решая проблемы угасшей сексуальности, люди просто заводят любовников и любовниц. Чтобы люди решились на групповой секс, нужна честность, открытость и смелость.
Вот вы говорили про новизну как про драйвер сексуальности. Но новизна потому и пугает, что мы не гарантированно получаем то, что ищем. Что разочаровывает людей, обратившихся к практикам группового секса? Что вызывает отторжение?
Разочарование происходит, когда ожидания не соответствуют реальности. Вы могли что-то нафантазировать, но в реальности этот вид сексуальных практик вам просто может не подходить. Или вам просто сейчас это не нужно.
Но если мы говорим о парах, то чаще всего проблемы возникают от неосознанности и непроговоренности. Если вы на такую практику решились, очень важно договориться. Нужна очень четкая коммуникация с партнером о том, кто и чего именно хочет от группового секса. Какого опыта ждет, а какой опыт считает неприемлемым. Надо понимать что каждый идет в групповой секс со своими ожиданиями, и эти ожидания у вас могут быть очень разными. Так же как и допустимые границы.
Я могу думать, что во время группового секса пенетрация возможна только со мной. Или наоборот, для меня пенетрация с другой женщиной допустима, а оральный секс — нет. И понятно, что у моего партнера могут быть совсем другие представления.
Нам часто кажется, что наши желания объективны и по умолчанию понятны партнеру, но это не так. Мы все разные и представления у нас могут быть совсем разными. Поэтому обо всем нужно договариваться. Вот, буквально, еще на земле ты проговариваешь, как видишь это взаимодействие, что для тебя приемлемо, что нежелательно, а что вообще табу. Потом партнер говорит о своих желаниях.
А в идеале такой же разговор хорошо бы провести с теми людьми, которых мы пригласили. Потому что даже если мы договорились, например, на секс втроем и все обговорили между собой, к нам приходит еще один человек — тоже со своими представлениями и желаниями. И очень часто бывает, что когда вы приходите третьим в пару, то чувствуете себя использованным, потому что они сфокусированы только на себе.
Для любых форм группового секса очень важно внимание к чувствам и желаниям партнеров. Я говорила, что одна из целей групповых практик — новизна, которая создает пространство легкой непредсказуемости и даже опасности. Это все создает возбуждение и усиливает сексуальные впечатления. Но у этого есть и обратная сторона: уязвимость. Потому в групповых практиках так важна осознанность и внимательность. Все надо проговаривать и обо всем договариваться.
Про эффект новизны и про желание увидеть себя в радикально новых обстоятельствах — понятно. Но разве правило обо всем договариваться не убивает саму идею непредсказуемости? Кажется, что вместо пространства свободы и легкости возникает ощущение неестественной напряженности.
Каждый раз, когда я или другие мои коллеги, говорим, что очень важно проговаривать и договориться, возникает ответная реакция, что это убивает эротику, что это убивает желание. Эротика, желание, оно же все такое неуловимое, все такое легкое, невыразимое в словах… Представляется, видимо, что-то из американских фильмов, где в кабинете юриста все сидят в пиджаках и под присмотром адвокатов договариваются: кунилингус — да, а вот минет — нет. А потом ставят подписи под договором и расходятся.
Но в реальности в самом этом проговаривании может быть много эротизма, много возбуждающего. Мы проговариваем друг другу, как видим наш секс и это по сути что-то вроде порнорассказа, который мы сочиняем вместе. Это может быть очень классным, увлекательным, возбуждающем процессом. Это по сути прелюдия.
А то, что вы называете спонтанностью… Вот вы, например, договорились с кем-то о групповом сексе. Вы впервые видитесь с этими людьми, вы будете чувствовать неловкость, будете чего-то стесняться, чего-то бояться. И вообще никто не будет знать, что делать, с чего начать. Так и будет — даю вам 90-процентную гарантию. Но если вы сначала все проговорите, то это как раз и будет потрясающей прелюдией. Потому что вы так или иначе будете говорить о сексе, о возбуждающих вещах. О позах, о каких-то действиях во время секса. Этот разговор, во-первых, позволяет всем расслабиться и настроиться. И во-вторых, установить границы, которые просто необходимы.
Это как ремень безопасности. Мы его все время застегиваем. Но попадали ли мы в аварию в течение последнего года? Возможно, вы будете так увлечены страстью, и все люди, которые будут в этом процессе, будут настолько сексуальны и внимательны, что вы получите удовольствие без каких либо предварительных договоренностей. Но возможно, что-то пойдет не так, и если вы что-то не проговорили, то вас может так бомбануть, что ваша пара от одного такого секса распадется. Да еще и травма останется на всю жизнь. Я не люблю застегивать ремень безопасности, но я это делаю, потому что я знаю, что если я попаду в аварию, то это может спасти мне жизнь. С групповым сексом такая же история.
Есть теория, что групповой секс — отличное лекарство от ревности. Особенно мужской.
Да, это может так работать. Ревности не бывает просто так — это всегда страх. Страх потерять этого человека, страх унижения, страх оказаться недостаточно хорошим для партнера, а значит и для мира.
В групповых практиках мы как бы перезаписываем опыт, мы идем в этот свой страх. И обнаруживаем на выходе, что это не страшно. Вот я, если мы говорим про мужчину, вижу, как моя девушка занялась сексом с другим. И что? Мир не рухнул, она от меня не ушла и по-прежнему хочет заниматься со мной сексом. И мне в процессе всего этого было хорошо и приятно. Страх перестает быть страшным.
Секс это как сильнодействующее лекарство. Реально может быстро, классно, эффективно сработать. Но употреблять его надо все-таки по рецепту. При неправильном употреблении могут возникнуть проблемы. Если мы не поговорили или, как минимум, не подумали о другом человеке, приписали ему свои представления о желаемом и допустимом, если все это было сделано неосознанно, неэкологично и неэтично, то это может навредить. И вместо избавления от той же ревности вы получите ее вспышку, которую уже не удастся погасить.
Правильно ли я вас понял, что групповой секс легко может спровоцировать разрыв? Насколько это часто бывает? Может, если люди расстаются из-за разного отношения к сексу, то им и надо расстаться?
Тут важно понимать, что сам групповой секс ничего спровоцировать не может. Но то, что с нами произошло в процессе — точно может. У меня есть мой любимый пример. Это было на одной из наших первых вечеринок. Она проходила в клубе, с котором мы потом регулярно сотрудничали. И после вечеринки нам рассказали историю, что бармены, которые просто стояли за баром и разливали напитки, после нашей вечеринки расстались. Разругались и расстались. Как выяснилось, один из них просто проявил интерес к происходящему, а второму такая реакция не понравилась. По сути дела они расстались из-за группового секса, в котором даже не участвовали. Вдруг выяснилось, что у них абсолютно разные ценности. Это нормально, мы все разные. Вдруг может оказаться, что людям не по пути. А групповой секс может быть катализатором. Но он не причина — причина в разных ценностях.
Бывает, что у пары одинаковые ценности, есть любовь и взаимопонимание, но в таких сильнодействующих практиках могут вскрываться какие-то внутренние проблемы, возникать какие-то сложные эмоции. Может образоваться чувство отчужденности, обиды, той же ревности. И это может быть разрушительным и деструктивным по отношению к себе и партнеру. Но тут опять же сам по себе групповой секс ничего не разрушает. Он просто может обнажить другие проблемы — все то же неумение разговаривать друг с другом, неумение себя понимать, неумение уважительно и бережно относиться к партнеру.
Мы много говорили о том, как групповые сексуальные практики сказываются именно на отношениях в паре. А что насчет других типов отношений: как они связаны, например, с полиаморией?
Это абсолютно две параллельные сущности, которые могут пересекаться, а могут не пересекаться. По моим представлениям, куда чаще они не пересекаются.
Полиамория — это поддержание романтических отношений одновременно с несколькими людьми. Это не предполагает, что они все вместе занимаются сексом. И если я, например, полиаморка, то могу заниматься сексом отдельно с одним, и отдельно с другим. И это как раз наиболее распространенный вариант. Но в принципе бывает очень по-разному. Бывают открытые полиаморные союзы, а бывают принципиально закрытые. Люди очень по-разному выстраивают эти отношения, тут нет каких-то стандартов, все выбирают свое.
Можно быть полиамором или полиаморкой и не заниматься групповым сексом, и даже отрицать его.
Как соотносятся сексуальные практики с насилием и доминированием?
Первое, что мне кажется важным объяснить: БДСМ никак не связан с насилием. Это очень распространенное заблуждение. И если в БДСМ используются практики связывания, порки, унижения — это ничего общего с насилием не имеет.
В мире БДСМ есть три основных принципа, незыблемых и определяющих, которые я считаю, кстати, должны быть в любых сексуальных практиках. Безопасность, добровольность и разумность. В БДСМ ничего никогда не происходит против воли людей, которые внутри этих практик находятся. Если меня сейчас порют или связывают руки наручниками — значит я дала на это свое согласие, и я об этом договорилась с человеком, который это делает. Когда мы говорим о насилии, то там все наоборот: против воли человека совершаются небезопасные действия, приносящие ему психологический или физический вред.
Простите, я, видимо, неудачно задал вопрос. Я имел ввиду, что в классической сексистской модели секс — форма установления власти, форма контроля, форма доминирования. Даже слова, обозначающие секс — «поиметь», «обладать» — очень хорошо эту модель отражают. Может ли групповой секс быть лекарством от этого?
Недавно в какой-то дискуссии кто-то сказал, что не существует лекарства от патриархата. А я вот знаю такое лекарство. Это страпон. Просто стопроцентное попадание. Он вообще излечивает всех, даже самых махровых сексистов, самых токсичных маскулинов.
Но, конечно, групповой секс тоже может быть таким лекарством. Парный секс не то, что располагает к доминированию — в мире, в котором живу я, и в парном сексе нет ничего подобного. Но существует обусловленное культурными стереотипами пространство для реализации власти через секс. А в групповых практиках такого очень мало, разве что в ЖМЖ. Мужчина идет в групповой секс за чем угодно, но не за властью. Я, конечно, легко могу представить человека, у которого голова так забетонирована маскулинностью, что в любую групповую практику он может прийти с желанием подчинять и доминировать, но даже его тут будет привлекать совсем не это.
Впрочем, я бы не преувеличивала действенность ни страпона, ни группового секса. Комплексы маскулинности и стремление к доминированию и обладанию очень глубоко сидят в людях. А секс — это всего лишь секс. Но в групповом сексе, как минимум, появляется пространство других вариантов и, возможно, кто-то как-то по-новому начинает смотреть на мир, партнеров и секс.
Мы много говорили про отношения и секс. Но обязательна ли такая жесткая связь между близостью и сексом? Может правильнее и лучше для всех было бы все это развести: секс, любовь, отношения. Может это станет моделью отношений будущего?
Чтобы избавиться от всех этих мифов и стереотипов, которые на нас навалены, очень важно задавать себе вопросы: что мы хотим от секса? От отношений? Связано ли это? Сама идея осознанно разделить эти два пространства и посмотреть на них по отдельности очень продуктивна. Повторюсь, люди очень разные. Есть асексуалы, им вообще это пространство секса не нужно, но общество давит на них, потому что считается, что нет отношений без секса.
В конечной точке мы выбираем то, что нам подходит. Не потому, что нам это навязали, а потому, что мы сами осознанно это принимаем. И в этой конечной точке вы можете соединить секс и отношения, если вы поняли, что вам это подходит. Как, например, сделала я. Для меня сейчас отношения без секса и секс без отношений не существуют. Но моя нынешняя моногамия — результат моего осознанного выбора, от которого я кайфую и получаю удовольствие. Сексуальное разнообразие дало мне возможность выбирать и решать самой, как мне нравится жить.
Поэтому разделение секса и отношений — точно очень важный шаг, и я поддерживаю, что об этом начали говорить, это должно быть в пространстве. Но я не буду говорить, что это отношения будущего. Я не знаю, каким будет будущее, но вижу необходимость максимального разнообразия.
