Проигравшие победители
Массовая акция неповиновения политических заключенных в Особом лагере «Горный» (Горлаге) возле Норильска, известная как Норильское восстание, стала важнейшим событием последних лет существования ГУЛАГа. Во многом это восстание — как и массовые акции заключенных в Воркуте и Кенгире — предопределили демонтаж бесчеловечной системы трудовых лагерей.
Формально о победе заключенных говорить нельзя — все очаги неповиновения были в итоге жестоко подавлены с применением оружия и многочисленными жертвами (в Горлаге, по общепризнанным данным, погибло около 150 человек), их организаторы получили новые сроки, а некоторые — исполненные смертные приговоры. Однако прежде чем приступить к карательным акциям, власти вынуждены были в течение недель и месяцев терпеть организованное неповиновение зеков и вести с ними переговоры.
Неуправляемый ГУЛАГ
Норильское восстание началось в мае 1953 года — спустя несколько месяцев после смерти Сталина. Смерть диктатора действительно стала детонатором, создавшим условия для массовых выступлений заключенных. Однако чтобы понять условия, в которых стало возможным это выступление, надо разобраться с тем, в каком состоянии находился ГУЛАГ и вся созданная им машина принудительного труда.
ГУЛАГ — одна из самых страшных и бесчеловечных систем ХХ века, основанная на использовании изнурительного труда миллионов несчастных узников в невыносимых для жизни условиях. Сама деятельность ГУЛАГа требовала все большего числа заключенных, провоцируя репрессии.
Однако даже если отказаться от моральных оценок, то все равно придется признать, что ГУЛАГ к 1950-м годам находился в тяжелом управленческом кризисе. Система была создана на рубеже 1930-х годов для «эффективной колонизации» — так это обозначалось в первых документах, определявших создание будущего ГУЛАГа — и освоения труднодоступных территорий, а также для осуществления крупных инфраструктурных проектов. Однако в процессе развития системы и наполнения ее миллионами заключенных она разрасталась так, что ее экономическая деятельность вышла далеко за рамки первоначальных задач.
Силовые органы, под управлением которых которых находился ГУЛАГ, получали все более сложные задания. В послевоенные годы ГУЛАГ занимался созданием целых промышленных районов, подобных Норильску или Экибастузу. Здесь силами заключенных предполагалось возведение сложных индустриальных объектов вместе с новыми городами и их инфраструктурой. Как рассуждал в 1952 году на совещании с подчиненными Министр внутренних дел СССР Сергей Круглов, «…прошло то время, когда было достаточно построить железную дорогу, чтобы получить положительные оценки работы. А теперь мы должны построить комбинат, сами должны его укомплектовать и выпускать продукцию. Появились сложные механизмы…».
При таких масштабных задачах ГУЛАГ был крайне заинтересован в постоянном присутствии и пополнении рабочей силы — заключенных. Поэтому действовавшая в 1930-е годы система стимулов, предполагавшая сокращение сроков за «ударный труд», к началу 50-х была фактически отменена. Заключенные отбывали полный срок, и даже после освобождения часто лишались возможности выехать из регионов, где его отбывали.
В конце 1940-х и начале 1950-х администрация ГУЛАГа столкнулась с проблемами в управлении своим огромным хозяйством. И чтобы решать поставленные задачи, начальникам на местах приходилось прибегать к внесистемным методам управления и контроля. В том числе, к неформальным договоренностям с уголовниками, отдавая им на откуп поддержание порядка и контроль за «эффективностью труда».
В это же время система правосудия начинает все чаще выносить приговоры со сроком лишения свободы 25 лет. Максимальный срок заключения был увеличен с 10 до 25 лет в конце 1937 года как альтернатива массовым расстрелам. Однако активно применять это наказание стали только после войны. И это привело к тому, что в ГУЛАГе появилась массовая категория заключенных, фактически обреченных на работу в лагере до конца жизни.
Для содержания таких заключенных была выстроена система Особых лагерей, ориентированных на тяжелые работы и более строгие условия содержания. Заключенные жили в запирающихся на ночь бараках с решетками на окнах, которые запрещалось покидать во внерабочее время. Отдельным признаком особого режима была необходимость носить несколько номерных знаков, нашитых на одежду.
Однако это ужесточение привело к тому, что политзаключенные — как правило 25-летние сроки получали осужденные по политическим статьям — концентрировались вместе в специальных лагерях, где было гораздо меньше давления со стороны уголовников.
Новые контингенты
На изменение ситуации в ГУЛАГе повлияли и последствия войны. В лагеря стали массово поступать те, кого советская власть осудила как военных преступников и пособников фашистов. В том числе, участников групп сопротивления в Прибалтике и Западной Украине.
По признанию многих исследователей, появление заключенных из Западной Украины, осужденных за участие в борьбе против советской власти, заметно повлияло на ситуацию в лагерной системе. Впервые за десятилетия существования этой структуры Администрация ГУЛАГа столкнулась с реальными членами массового вооруженного подполья, сплоченными между собой как земляки и единомышленники.
Во многих лагерях они одержали верх в столкновении с уголовниками и выбили их с влиятельных внутрилагерных должностей. Даже там, где уголовников активно поддерживала администрация. Кроме того, опыт организованного сопротивления и подпольной работы позволял им эффективно выявлять тайных доносчиков среди заключенных, и это сильно подрывало управляемость лагерей.
Собственно, и в истории Норильского Горлага ключевым событием стал перевод осенью 1952 года многочисленного украинского этапа из Караганды. Их перебросили на север из-за расправы над группой уголовников, контролировавшей местный лагерь.
Впрочем, заключенные из Западной Украинцы и Прибалтики, попадая в Особые лагеря, становились частью очень разношерстной компании политических узников. В послевоенных реалиях среди приговоренных к особо длительным срокам оказывались люди самых разных убеждений, народов и территорий. В том числе русские, осужденные за реальный или приписанный им коллаборационизм, а также многочисленные жертвы террора конца 30-х годов, которым к старым приговорам добавили новый срок.
Все они по-разному относились к существующему режиму, коммунистической идее и истории России. Однако все они были узниками одного жестокого режима, осужденные на огромные сроки, поэтому даже отвергая взгляды друг друга, они были вынуждены искать то, что их объединяет, и видеть в солагернике в первую очередь человека, а не его политическую позицию.
Смерть тирана меняет все
Сталин умер 5 марта 1953 года. И уже в первые месяцы после его смерти новое «коллективное руководство» попыталось начать реформирование системы ГУЛАГа. Члены высшей номенклатуры, включая назначенного вскоре после смерти Сталина на пост Министра внутренних дел Лаврентия Берию, осознавали неуправляемость и опасность системы, постоянно требующей заключенных для решения экономических задач страны.
В конце марта было объявлено о проведении массовой амнистии. Из лагерей досрочно освободили более миллиона заключенных — в основном, уголовный элемент и осужденных за бытовые преступления. Эта амнистия привела к тому, что машина ГУЛАГа лишилась миллиона рабочих рук, а многие лагеря оказались недоукомплектованными.
Кроме того в рамках реформы ГУЛАГа весной 1953 года исправительно-трудовые лагеря вывели из подчинения МВД и передали Министерству юстиции. Однако Особыми лагерями — такими как Горлаг в Норильске — продолжало управлять МВД.
При этом Особые лагеря не были затронуты амнистией, не распространялась она и на подавляющую часть политзаключенных, содержавшихся в «обычных лагерях»Исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ).. В результате в советской лагерной системе резко возросли вес и значение политических заключенных как рабочей силы, которую теперь стало некем заменить.
Восстание мирных просьб
Восстание в Норильском Горлаге началось 25 мая 1953 года. Толчком к нему послужил расстрел нескольких заключенных на территории лагеря. Такие расстрелы, разумеется, незаконные даже по меркам Особых лагерей, случались и раньше, однако на этот раз — когда в действиях властей чувствовались перемены и некоторая неуверенность — произвол стал поводом для выступлений.
Заключенные не крушили лагерь, не убивали охранников и вообще не предпринимали никаких силовых действий. Контингент лагеря просто отказался выходить на работу. В специфической терминологии ГУЛАГа такая акция называлась «волынка». Такие «волынки» периодически случались в разных ИТЛ и обычно успешно подавлялись. Однако на этот раз забастовали не отдельные бараки, а целый политический лагерь. Важной особенностью горлаговской «волынки» было и то, что она началась не в бараке, который можно легко изолировать, а во время рабочей смены, и бастующие на несколько дней заняли производственные площадки.
Заключенные не совершали никаких провокационных действий против охраны. Однако все заключенные отказывались работать на производственных площадках, пока не приехала комиссия из Москвы для расследования ситуации в лагере.
Выступление заключенных координировалось забастовочными комитетами. Власть в них была разделена между национальными группами «з/к»: русскими, украинцами, литовцами, чеченцами, кубанскими казаки и другими — каждая из этих групп не до конца разделяла позицию другой, но согласилась координировать общие усилия. И все договорились о том, что выступление будет ненасильственным.
События в Горлаге обеспокоили силовые ведомства настолько, что из МВД СССР в Норильск действительно была отправлена комиссия. По воспоминаниям одного из лидеров восстания украинца Евгена Грицяка, у восставших были заготовлены две стратегии переговоров с комиссией — от выдвижения минимальных просьб облегчения режима в случае жесткого настроя московских переговорщиков до требований массового пересмотра дел, если комиссия будет согласна разговаривать более открыто.
6 июня комиссия во главе с начальником тюремного управления МВД полковником Кузнецовым начала переговоры с представителями бастующих. В этих переговорах принимали участие представители разных национальных групп, согласовавших общую переговорную линию.
Кузнецов продемонстрировал, что власти — по крайней мере, на словах — настроены на поиски компромисса. Комиссия согласилась отменить унизительные нашивки на одежду номеров заключенных, снять решетки с жилых бараков, ввести 8-часовые рабочие смены и разрешить заключенным писать по одному письму в месяц. Кроме того, от имени комиссии Кузнецов пообещал начать процедуру пересмотра дел заключенных особого лагеря. Прежде всего, это касалось приговоров Особого совещания (ОСО) при НКВД — внесудебного органа, имевшего полномочия ускоренного вынесения приговоров по политическим делам.
После отъезда комиссии из Норильска в лагере, где действительно установили 8-часовой рабочий день и сняли решетки с барачных окон, установилось двоевластие. Заключенные частично возобновили работу, но в жилых зонах установилась власть забастовщиков.
По сути дела в Горлаге сформировалась «республика заключенных». Лагерную администрацию и охранников никто не трогал и не лишал свободы, однако власть в лагере они потеряли.
Отстранив от власти администрацию, заключенные сумели наладить в лагере практически нормальную жизнь: работали сапожная и ремонтно-пошивочная мастерские, проводилась санобработка бараков, функционировали амбулатория и больница, а в клубе устраивались концерты.
Восставшие надеялись что их тактика мирного сопротивления и аппеляции к закону и справедливости сработает. И поэтому сделали ставку на многочисленные обращения к советскому правительству, в которых описывали безнадежность положения заключенного, получившего 25-летний срок от внесудебного ОСО: «Нереальный срок наказания <…> невозможно отбыть и логический конец — болезнь, инвалидность и смерть. Остается слабая возможность <…> выйти за проволоку, получив высылку, что не дает возврата к семье, детям, старикам родителям. Если даже человеку удастся попасть к семье, восстановив свое прошлое общественное положение, что исключается, то где же гарантия, что его не привлекут к ответственности по старому делу, за которое он уже отбыл срок, а таких случаев уйма». Как писали составители обращения, основное население лагеря «тянет лямку с ропотом и ошибочной надеждой на какие-либо мировые события».
Разгром
В конечном итоге восстание в Норильске было подавлено. Также подавляли и выступления зеков Особых лагерей в Воркуте и Восточном Казахстане, где заключенные выбрали тот же мирный путь сопротивления. Однако результатом этого восстания стало не «закручивание гаек», а окончательный демонтаж бесчеловечной системы ГУЛАГа.
Из произошедшего власть сделала вывод, что поддержание прежней системы создает гораздо больше проблем и рисков, чем ее уничтожение. И не в последнюю очередь этот вывод стал следствием понимания моральной правоты восставших и страх, что эта правота в следующий раз будет поддержана населением.
Вооруженная борьба, жестокость и насилие скорее всего не продлили бы жизнь «республике заключенных», но точно лишили бы их той силы моральной правоты, которая в итоге и добила ГУЛАГ.
