Как праздновали Новый год в царской России
До 1700 года Россия жила по византийской системе летоисчисления, в которой время считалось от сотворения мира, а новый год начинался 1 сентября. Более того, до XV века параллельно использовался еще и «мартовский стиль», где новый год отсчитывался от 1 марта. Впрочем, сразу надо оговориться, Новый год — это городской праздник. Деревенская жизнь связана с природным циклом смены времен года и очень мало зависит от формальных условностей календаря. Так что дата начала годового цикла полноценным народным праздником не была. Большинство населения страны ее просто не замечали.
Зато уже XVI-XVII веке оформилась пышная официозно-государственная традиция празднования Нового года. Центром празднования была Соборная площадь Московского Кремля. Там собиралась практически вся элита российского государства, чтобы поздравить царя с Новым годом. К нему строго по очередности чинов подходили основные сановники и высшие чины духовенства, а потом его уже поздравляли все присутствующие на площади хором несколько раз. То есть русский Новый год был именно государевым праздником, чем-то вроде ежегодного закрепления устоев и принципов российской системы власти.
В 1700 году, Петр I реформировал календарную систему в России по европейскому образцу. Провозгласил 7208 год от сотворения мира 1700-м от Рождества Христова, а началом нового года — 1 января. Причем царь-реформатор не остановился на формальных изменениях и специальным указом повелел своим подданным всячески в этот день веселиться, жечь огни и устраивать фейерверки. В формате праздника фейерверков Новый год и просуществовал следующие 217 лет.
При этом главным праздничным событием все это время было Рождество, которое отмечалось 25 декабря, а Новый год завершал рождественский цикл торжеств фейерверками и гуляниями. Пока Советская власть все не изменила.
Советский несоветский праздник
26 января 1918 года Совет народных комиссаров издал декрет, по которому после 31 января 1918 года наступало сразу 14 февраля. Так Россия перешла на Григорианский календарь. Церковь же по-прежнему жила по Юлианскому, и Новый год стал предшествовать Рождеству.
Патриарх Тихон в октябре 1923 года попытался перевести Русскую православную церковь на Новоюлианский календарь, совпадающий с григорианским. Но уже через месяц, испугавшись раскола, приостановил реализацию этого решения. Тиражи календарей, в которых рождество было 25 декабря по новому стилю, так и остались библиографическим казусом.
Но смена последовательности праздников сама по себе ничего не изменила. Елку по-прежнему покупали на Рождество, подарки и застолья тоже были атрибутами именно Рождества. До определенного момента в Советской России Новый год собственно и не считался праздником — 1 января был обычный рабочий день. А вот Рождество до 1929 года оставалось выходным.
Полноценная антирелигиозная кампания началась только во второй половине 20-х. Но шла она довольно жестко и уже к началу 30-х празднование Рождества стало не просто неудобным, но и опасным. И это изменило баланс праздников.
Советская власть с самого начала своего существования внедряла новый революционный праздничный цикл, где центром была годовщина октябрьской революции (7 ноября), а также День международной солидарности трудящихся — 1 мая. К началу 30-х окончательно укоренился праздничный идеологический канон с демонстрациями и массовым энтузиазмом.
Однако как раз в 30-х годах советская система начала перестраиваться с революционно-карательной в тоталитарную — возможно еще более карательную, но опирающуюся на структуры стабильности. И этой новой системе нужен был традиционный домашний праздник. Рождество, но без религиозных коннотаций.
Перенос праздничных традиций с запретного Рождества на Новый год начинался как движение снизу — советские люди, лишенные праздника 7 января, стали устраивать застолья и дарить друг другу подарки 1 января. Но уже в середине 30-х годов этот процесс был активно подхвачен и сталинским официозом. И одним из важнейших шагов в этом направлении была реабилитация праздничной елки.
История Новогодней елки
Никакой рождественской елки до XIX века в России не было. А когда в столичных городах стала возникать заимствованная из Европы В евангельских текстах никакой связи елки и Рождества нет. Традиция рождественской елки появилась в Германии в конце средних веков и имеет неизвестный источник. Есть легенды про святого Бонифация, который указал на это вечнозеленое дерево как на символ Рождества. Есть соображения о христианизации немецких языческих традиций. Но никакого внятного объяснения, почему немцы решили накрепко связать Рождество и елку, и, тем более, почему все остальные к XIX веку сделали то же самое вслед за ними, нет. мода на елки, она встретила ожесточенное сопротивление со стороны церкви. Она видела в елке не только перенос чуждых православию западных традиций, но и угрозу превращения Рождества в светский праздник, лишенный религиозного значения.
Впрочем, сопротивление церкви никак не остановило стремительный рост популярности рождественских елок в России. К концу XIX века елки стали непременным атрибутом Рождества. Их продавали буквально везде и не только на специальных базарах, но также и в зеленных, молочных и мясных лавках.
Елка, которую еще недавно воспринимали как чуждое западное заимствование, стала одним из главных символов русского праздника, домашнего уюта и верности традициям. А потому после революции, во время гражданской войны, голода и прочих бедствий во множестве воспоминаний и записей есть пронзительный лейтмотив — достать елку на Рождество. Вопреки всему, вопреки рушащемуся миру — вернуть хоть на день ощущение праздника и нормальности бытия.
И когда Советская власть начала атаку на Рождество, которое люди продолжали праздновать, то удар пришелся именно по рождественской елке. Кроме запрета продажи елок была развернута масштабная антиелочная пропаганда.
И, кстати, тут в борьбе с елками едва ли не впервые в российской государственной практике прозвучал экологический аргумент.
Не позволим мы рубить молодую елку,
Не дадим леса губить, вырубать без толку.
Только тот, кто друг попов, елку праздновать готов.
Мы с тобой — враги попам. Рождества не надо нам.
(Это стихи большого русского поэта Александра Введенского, написанные для детского журнала «Чиж» в 1931 году. И тут, конечно, за прямым пропагандистским смыслом скрывается свойственная поэту абсурдистская ирония)
Однако уже 28 декабря 1935 года в газете «Правда» появилась заметка, подписанная кандидатом в члены политбюро ЦК ВКП(б) П. П. Постышевым, в которой он призывал к полноценному празднованию Нового года и организации новогодних елок для советских детей. А уже на следующий день открылась торговля новогодними елками.
Реабилитация елки становится важнейшим шагом к формированию советского Нового года и окончательному удару по русской рождественской традиции.
В 1947 году 1 января стало полноценным праздником — нерабочим днем. И что важно, пожертвовали ради этого Днем Победы — 9 мая, за два года до того объявленное выходным, снова стало рабочим.
В итоге Новый год получает особый статус в Советской системе — день, когда советский человек как бы выпадает из нее. День, когда его никто не трогает, когда он предоставлен самому себе. Своей частной жизни, частному уюту, частной радости и частным надеждам. И именно этот статус уже к 1970-м годам превратил его в главный национальный праздник.
Новогоднее застолье
Советский Новый год получил от Рождества все праздничные традиции, не связанные с религиозной темой: елка, подарки, гирлянды. Но затем праздничный ритуал дорабатывался в рамках советской культурной и потребительской традиции. От Деда Мороза и Снегурочки до шампанского и салата оливье. А в постсоветское время к ним добавилась и изначальная новогодняя традиция фейерверков.
На традициях, сформировавших канон праздничного стола, остановимся подробнее. Новый год — главный праздник, а значит на столе должно быть самое вкусное и самое лучшее, то что в обычные дни советские люди не ели. Но тут было два важнейших ограничения: во-первых, общая скудность ассортимента продуктов, которые можно было достать. Во-вторых, в Советском союзе большинство женщин работали — а 31 декабря было рабочим днем — так что готовить сложные блюда просто не было времени.
Поэтому именно салат оливье стал символом русского новогоднего застолья. Все его ингредиенты были вполне доступны, а для его приготовления их нужно было просто сварить и нарезать.
С салатом, созданным шеф-поваром ресторана «Эрмитаж» Люсьеном Оливье, советский оливье имел мало общего. У модного в дореволюционной России салата были разные рецепты, но они предполагали наличие рябчиков, оливок, раковых шеек и даже трюфелей. Все это было для советских людей недоступно, и только когда в 60-х годах ХХ века его рецепт упростился до вареного мяса, картофеля, яиц, соленых или маринованных огурцов, заправленных майонезом, он стал главным национальным блюдом и символом Нового года. Впрочем, окончательный народный вариант он приобрел, когда в начале 70-х в СССР стали продавать венгерский консервированный горошек в банках.
Кроме доступности и удобства приготовления, оливье отлично выполняет функцию как блюда, с которого начинают застолье, так и основного. А потому идеально соответствует идее народного застолья без очередности блюд — он организует стол на который выставляют сразу все. Ну и наконец, оливье — отличная закуска под водку, что для русского застолья очень важно. Несмотря на то, что с Новым годом ассоциировалось именно шампанское, которым традиционно провожали старый год и встречали новый, водка все равно была главным напитком для мужчин за столом.
Как придумали Деда Мороза
Начнем с естественного вопроса: почему у нас Дед мороз, а не Святой Николай.
Санта-Клаус — это фольклорный персонаж, связь которого с христианским святым Николаем Мирликийским (Чудотворцем, Угодником) опосредованная. В житии святого Николая есть сюжет, как он подбросил кошелек с деньгами в дом бедного горожанина, который хотел продать одну из трех своих дочерей в публичный дом, чтобы собрать на приданое двум другим. Кошелек святого Николая спас девушку от позора и позволил отцу выдать замуж всех трех дочерей. На основе этой истории в католических странах возникла легенда о том, что кошелек он подбросил в дымоход, и он упал в чулок, оставленный сушиться возле камина.
Собственно Санта-Клаус появился уже в Америке в 1823 году, когда профессор Колумбийского университета Клемент Кларк Мур опубликовал написанную для своих детей стихотворную сказку «Ночь перед рождеством или Визит святого Николая». В этой сказке от святого Николая не осталось почти ничего, зато появилась повозка, олени, огромная борода, Северный полюс и все прочее. Сказка стала настолько популярной, что буквально определила образ главного персонажа рождественской мифологии. А нынешний облик Санта-Клауса окончательно был создан в 1931 году художником Хэддоном Сандбломом для рекламной компании «Кока-Колы».
Но в России святой Николай был не просто одним из святых. Это главный русский святой. Он почитался едва ли не наравне с Христом и Богородицей, иностранцы часто его даже называли Русским Богом. Праздник святого Николая отмечался 6 декабря и был очень важной частью русского народного и религиозного календаря. А потому в России превратить Святого Николая в рождественского персонажа было невозможно.
Когда в России вместе с елкой стали перенимать и другие западные рождественские традиции, то у Санта-Клауса не было никаких шансов. Обычно пишут, что «его место занял фольклорный персонаж, славянский вариант зимнего сказочного дарителя — Дед Мороз». Но это не совсем так.
В русском фольклоре никакого доброго деда Мороза не было. Все силы, связанные с морозом, были опасные, угрожающие, ничего уютного и домашнего в них не было. Реальный фольклорный персонаж — Карачун. Его основная функция — убивать людей и сокращать им жизнь. И он скорее прямая противоположность доброму дедушке Морозу.
Также нет Деда МорозаОбраз деда Мороза появляется в рассказе В.Ф. Одоевского «Мороз Иванович». «Добрый Мороз Иванович» «седой-седой» старик отчасти напоминает знакомый нам образ, но никакого отношения к Рождеству, Новому году, да и вообще зиме не имеет — в сказке речь идет о начале весны. Ну и подарков он никаких никому не дарит. и в русской культурной традиции. В новогодних детских книжках часто цитируют кусок из поэмы Некрасова «Мороз Красный нос»
Не ветер бушует над бором,
Не с гор побежали ручьи,
Мороз-воевода дозором
Обходит владенья свои.
Но в этой поэме Некрасова Мороз — злая сила. Как и в большинстве других произведений русской литературы XIX века.
В начале ХХ века среди рождественских елочных украшений, наряду с грибами из папье-маше, шишками из воска или фарфора появляется седой бородатый дед с мешком за плечами — Святой Николай из английских и немецких наборов елочных украшений. Эту игрушку в России называют Морозко или дедушкой Морозом. Постепенно, под влиянием культа Санта Клауса, который развивается в это время в европейских странах, он действительно становится более важной фигурой, чем другие елочные игрушки. Его ставят под елку, выставляют в витринах магазинов. Но главным сказочным персонажем и чудесным дарителем Рождества он в России так и не стал.
Зато когда в 30-е годы в Советском союзе создавали собственную новогоднюю традицию Дед Мороз пришелся очень кстати. Он просто получил все функции и облик Санта-Клауса, только вообще без каких-либо религиозных коннотаций. А вместо оленей в качестве волшебного спутника он получил Снегурочку, которая была взята как фольклорный персонаж из пьесы Островского и оперы Римского-Корсакова. В дореволюционной рождественской традиции ее, конечно, не было.
***
Советского союза больше нет, а Новый год остался таким, каким его создали в СССР. Может, потому что Рождество по прежнему следует за Новым годом. А может, потому что всенародное признание этот праздник получил именно как день отдыха человека от государства и его идеологии. Как праздник частной жизни частного человека.
Чтобы не фантазировали о русских людях идеологи нынешнего режима, рассуждая об их особенной преданности государству и его абстрактным интересам, — наш главный национальный праздник свидетельствует об обратном.
