«Учиться лавировать»
Марина Скорплюк познакомилась с будущим мужем Евгением в 2003 году в родном Омске благодаря их родителям, которые лежали в одной больничной палате. В тот момент Евгений разводился, поэтому первые два ребенка с Мариной родились вне брака, а после они уже поженились.
Только после развода Марина поняла, что муж с самого начала пытался ее контролировать. «Тогда мне казалось, что он так проявляет заботу: спрашивал, где я, куда я иду, — вспоминает женщина. — Он всегда навязывал свое мнение об одежде, которую я покупала, и говорил, в чем мне лучше ходить. Говорил о подругах, которые ему не нравились, что они мне завидовали. Так человек пытался подавить мое мнение».
Серьезные проблемы, по словам Марины, начались во время беременности пятым ребенком в 2018 году. Евгений стал постоянно ревновать жену без поводов: «В его фантазиях я постоянно участвовала в каких-то оргиях. Если он гулял с собакой и вдруг видел влажную салфетку, значит думал, что я там ночью была. Параллельно он всегда жаловался на шумы в ушах, головную боль, голоса». Когда скрининг показал, что родится девочка, Евгений решил, что жена «нагуляла» дочь — до этого все были мальчики. Как только ребенок родился, он провел генетический тест, который подтвердил, что дочь — его.
В январе 2019 года он первый раз ударил жену, по ее словам, просто так, без какого-либо повода. После этого она поняла, что муж может быть опасен для нее и детей. Она уже вышла на работу из декрета и пыталась помочь супругу: звонила в городскую психиатрическую больницу, объясняла, что боится за себя и детей. Психиатр ей заявил, что нужно привести Евгения на прием, поскольку у него могло быть «обостренное чувство патологической ревности». И добавил: это может привести к беде. Но лечиться Евгений отказался. В кризисном центре ей посоветовали только «научиться лавировать».
В марте Марина подала на развод, после этого мужчина изменился: начал возить жену на работу и обратно, приезжал вместе пообедать, познакомился со всеми ее коллегами. В ближайшие несколько месяцев все было «абсолютно идеально».
«У вас глаз на щеке висит»
В мае 2019 года у Марины на работе проходил корпоратив, она позвала с собой мужа. Евгений весь вечер веселился: играл в покер, шахматы, стрелял из лука.
После корпоратива они подобрали двух коллег, чтобы развести их по домам. По дороге Марина общалась с ними, а муж хмурился и неохотно отвечал на ее вопросы, только сказал: «Особенно тебе понравилось, громче всех ржала». Когда они довезли последнего коллегу, до дома оставалось ехать минут десять.
Марина позвонила маме и предупредила, что они скоро будут дома. Но как только она положила трубку, Евгений затормозил. На неосвещенном шоссе шел сильный дождь и мужчина заехал в небольшой карман. Марина решила, что муж как всегда хочет остановиться и покурить — он не курил в машине. Но вместо этого мужчина резко перепрыгнул с водительского сиденья на пассажирское и набросился на нее. Стал избивать кулаками. Потом вставил большие пальцы ей в глаза и начал сильно давить, пока у женщины не пошла кровь.
Евгений все время повторял жене: «Я тебя сейчас убью, закопаю в лесу и скажу, что ты сбежала с любовником». Потом он резко передумал и заявил, что сейчас они поедут разбиваться, поскольку больше им незачем жить.
Марине удалось вырваться: она нащупала ручку от двери и попыталась выбраться на землю. Но Евгений не дал ей этого сделать и бил дверью по ее пальцам. Затем он затащил ее за волосы обратно, откусил левое ухо и вырвал правый глаз. Левый глаз был буквально «развернут внутрь».
В какой-то момент рядом с ними остановился проезжавший мимо водитель. Он увидел машину на аварийке и решил спросить, нужна ли помощь. Марина из-за увечий ничего не видела и практически не слышала. Позже на суде Михаил рассказывал, что он постучался в окно и узнал, все ли нормально — так как в машине было темно, а время почти полночь, он не видел, что творилось в салоне. Евгений приоткрыл окно и ответил, что все в порядке. В этот момент Марина смогла открыть дверь, в салоне зажегся свет и прохожий увидел окровавленную женщину. Она выпала с заднего сиденья на улицу. Михаил бросился ей помогать, а Евгений быстро уехал.
«Я вцепилась в Михаила и говорю, дайте мне телефон, мне нужно детям позвонить. Я была уверена, что Евгений поедет и что-то сделает с детьми и мамой. Михаил мне отвечал: „Какой телефон, у вас глаз на щеке висит“. А я видно была на адреналине, и мне было пофиг, главное — это маленькие дети».
После этого Михаил вызвал скорую и полицию. Уже в скорой Марина снова несколько раз вскакивала и просила дать ей телефон, но номер никого из близких так и не смогла вспомнить. Тогда она попросила отправить домой патруль.
Евгений в это время приехал к своему другу, сам позвонил в полицию и рассказал о произошедшем. Позже ему зачтут это как смягчающее обстоятельство.
Марине в больнице провели две операции: удалили один глаз, поставили вместо него искусственный, прооперировали второй глаз и ухо. Впоследствии ее ждало еще несколько операций для восстановления.
В 2020 году Евгения Скорплюка приговорили к пяти годам и пяти месяцам лишения свободы за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью и угрозу убийством. Марина с адвокатом год пыталась переквалифицировать дело в покушение на убийство или на нанесение тяжких повреждений особо жестоким способом, но судья отказала, мол, мужчина не использовал оружие, а только пальцы.
Жизнь в ожидании
Евгений должен был выйти на свободу в апреле 2024 года. Все это время Марина боялась, что бывшего мужа выпустили, а она не знала об этом. Она жила в постоянном страхе, оглядывалась на улице, иногда ей казалось, что в прохожих видит Евгения.
Марина «держала руку на пульсе», когда подходил срок написать заявление на условно-досрочное освобождение. Она решила пойти на опережение и заранее отправила в ИК-5 Кирово-Чепецка, где сидел Евгений, возражения на УДО, «понимала, что иначе ее никто не спросит». Из колонии пришел ответ, что осужденный не подавал на досрочное освобождение.
Когда стали появляться новости, что осужденных в российских колониях вербуют на войну, они уезжают на фронт, а через полгода боевых действий получают помилование президента и возвращаются домой, женщина напряглась. При этом она считала, что муж вряд ли решится идти на войну, поскольку «был трусливым и очень любил себя».
«Пока он был в колонии, от него ежемесячно приходило по 80 рублей алиментов, — объясняет Марина. — Так я могла отслеживать, что он все еще там. Я понимала, что меня никто не уведомит, если он оттуда уйдет. В январе 2023 года выплаты прекратились, я начала бить тревогу и попросила знакомых позвонить в колонию. Там нам сказали, что он все еще сидит».
На деле оказалось, что в январе 2023 года Евгений Скорплюк все же подписал контракт с ЧВК «Вагнер». Это значило, что уже в июле он мог вернуться домой с помилованием. Сама Марина не знает, что именно сподвигло бывшего мужа отправиться на войну.
Бывшие и новые убийцы
За последние полтора года в России произошло как минимум несколько случаев домашнего насилия со стороны вернувшихся с войны. И это только известные случаи, описанные СМИ, сколько их на самом деле — неизвестно. Такой статистики попросту нет.
В апреле 2023 года в Нижегородской области вернувшийся с войны 44-летний Александр Мамаев убил жену Екатерину, когда рядом в квартире были дети. В конце 2022 года он ушел воевать добровольцем в Украину, а в апреле вернулся домой в отпуск. Сосед Николай Юрьев говорил изданию «Коса», что мужчина с супругой каждый день пили, а дети жаловались ему, что отец избивает мать. По его словам, за неделю полиция приезжала к Мамаевым около пяти раз.
Наталья, с которой погибшая водила детей в один сад, рассказывала «Черте», что до этого не замечала побоев на теле Екатерины. Соседка погибшей Светлана говорила «Черте», что погибшая была постоянно пьяной.
В 2020 году Мамаева привлекли к административной ответственности за избиение жены и назначили штраф в пять тысяч рублей. В день убийства соседи слышали крики из квартиры и вызывали полицию три раза. Когда Александр убил жену, он сам вызвал патруль.
Были и случаи, когда родственники погибших от домашнего насилия женщин встречали их убийц на улицах города. Тем удалось добиться помилования после службы в Украине в составе какой-либо из ЧВК.
В 2020 году Владислав Канюс убил бывшую девушку Веру Пехтелеву, которая приехала к нему забрать свои вещи. Соседи несколько часов звонили в полицию и просили приехать, но те не торопились. Патруль приехал, когда девушка была уже мертва.
В июле 2022 года суд приговорил Канюса к 17 годам колонии строгого режима и обязал его выплатить родителям погибшей компенсацию в полтора миллиона рублей. Семья Пехтелевой обжаловала приговор — в июне 2023 года должна была пройти кассация. Но в этом же месяце мама погибшей рассказала, что Канюс уехал воевать в Украину.
«Как должно состояться кассационное заседание путем видеоконференции, если маньяк, изувер, убийца, скорее всего, находится вне зоны? Кто-нибудь может мне объяснить, как мне с этим жить? Это чудовище, будучи освобожденным от уголовки, сбежав с фронта или перейдя на другую сторону, может в любой момент убить из мести каждого из нас, потерпевших», — писала мама Веры.
Похожий случай произошел с бывшим полицейским Вадимом Теховым, который в 2019 году убил бывшую жену Регину Гагиеву: мужчина нанес ей 21 удар ножом. Позже он стал участником батальона «Шторм Z» при Минобороны РФ и отправился воевать в Украину. В ноябре Техова задержали за распространение наркотиков среди военнослужащих, а спустя какое-то время мужчину увидела в родном городе сестра погибшей Роксана. Глава региона Сергей Меняйло говорил, что решение [о помиловании] принималось на федеральном уровне, и он «не может вмешиваться».
«Для него смерть — лучший выход»
Марина Скорплюк не знала, что бывший муж отправился на фронт, и готовилась к его освобождению в положенный срок — в апреле 2024 года. Она обдумывала установку камер вокруг дома, смену замков, как перестроить график, чтобы водить детей в школу.
По нынешнему законодательству, насильник может приближаться к пострадавшей, разговаривать с ней, преследовать ее, жить в общем жилье, и ему ничего за это не будет. Запрета на все эти действия добивались правозащитники, но поскольку закон так и не приняли, женщины вынуждены сами заботится о своей безопасности.
Марине не пришлось менять свою жизнь — 17 марта бывший муж отправился под Бахмут, где и погиб 22 апреля, получив огнестрельное ранение в голову. Об этом ей сообщил уже в мае их общий друг.
«Мне было жаль человека, которого я знала и в которого влюбилась. Но тот человек для меня давно умер, и я его давно похоронила. Радости я не почувствовала в тот момент, но скорбеть я тоже была не готова. Любой нормальный человек не может радоваться смерти другого, что бы тот ни сделал. Но дышать сразу стало легче», — признается Марина.
По ее словам, Евгений часто звонил ей и детям из колонии, несмотря на то, что они постоянно меняли номер. Он никогда не угрожал жене напрямую — знал, что все разговоры прослушиваются, объясняет она. Зато обещал вернуться в их общую квартиру или заселить туда «33 таджика или наркомана». Чтобы обезопасить себя, она попросила суд лишить его родительских прав — в марте 2022 года этого удалось добиться благодаря помощи Центра защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских НПО.
Один из сыновей, которому предстояло уехать в колледж в Новосибирск, очень переживал, что оставит маму одну. Когда он узнал о смерти отца, то признался, что ему стало легче. «У него навернулись слезы на глаза и он сказал, что все время вспоминает их прекрасное детство. Детство у них действительно было чудесное, за исключением этих двух лет. Они все перекрыли», — говорит Марина.
Старший сын, который на тот момент уже учился в Новосибирске, сразу сказал, что отец для него умер, когда совершил преступление. Его известие о смерти Евгения никак не ранило. Средний сын тоже не скорбел.
Марина уверена: за три года колонии бывший муж совсем не раскаялся. Во время звонков мужчина обвинял ее в сексуальных связях с другими, «нагулянных» детях и говорил, что она сама во всем виновата.
«Как бы цинично и страшно это ни звучало, но для него смерть — лучший выход, — отмечает Марина. — Сейчас бы он вышел, а у него нет дома, денег, работы, к родственникам [в Омск] вроде бы тоже не очень хорошо возвращаться. На фоне вновь появившихся проблем [после возвращения с фронта] неизвестно, что он мог бы натворить и сделать».
Перед тем как заключить контракт с ЧВК, Евгений оставил последнее волеизъявление, в котором завещал передать все выплаты в случае его смерти двоюродной сестре. Детям он ничего не оставил.
Также она «с нетерпением» ждет, когда в России изменится законодательство и оно начнет защищать пострадавших от насилия. «Сейчас нет тела, нет дела», — грустно повторяет она слова других пострадавших от насилия.
