Екатерина Девяткина, 18 лет
Екатерину задержали в группе людей, которые слушали уличного музыканта, исполнявшего песни Виктора Цоя. Ее вместе с другими задержанными несколько часов продержали в полиции, а потом отправили в спецприемник. Девушке вменили статью о нарушении порядка проведения уличного мероприятия, но суд несколько раз переносил дело, а затем просто прекратил его.
— Я студентка первого курса института филологии и журналистики в Нижнем Новгороде. Задержали меня 6 марта в группе людей, которые слушали музыканта, поющего песни Цоя. Как таковое участие в митинге мы не принимали, да и вообще не хотели принимать. И из—за возраста, и из—за возможных рисков в вузе после участия в протесте. Мы никак в тот день не провоцировали представителей силовых ведомств. Мы стояли и слушали музыку. Тут появился парень, который достал плакат «Нет войне» и после этого полиция стала брать всех в кольцо.
Полицейские никого не выпускали. При попытке прохожих выполнить их требование и разойтись, задерживали. Говорили: сейчас проедем, разберемся. Естественно, никто не представлялся. Задерживали большое количество человек, потому что даже пробка была из автозаков. Мы со знакомыми попали в разные автозаки и поэтому последующие события проходили по разным сценариям.
Нас доставили в Сормовский отдел полиции и отвели в актовый зал, где каждому выделили по следователю. Полицейские говорили, что вот, напишите объяснительную и всех сразу отпустят. Я вспомнила рекомендацию юриста, который смог к нам пробиться, и решила воспользоваться 51 статьей. Это сильно разозлило сотрудников полиции, они говорили: наслушались юриста, все понятно. И сразу тем, кто руководствовался 51 статьей, стали по-особому относиться. Отвели в отдельный кабинет на составление протокола. Очередь там была гигантской, мне пришлось ждать часов пять. Воды не было, еды тоже. Мы делились в очереди всем, чем кто может. Я дала одной девушке гигиенические средства и обезболивающие.
Когда настала моя очередь, полицейские решили еще раз попробовать взять с меня объяснительную. Они поставили условие: или ты сейчас все пишешь, или мы берем твои отпечатки пальцев, фотографируем тебя и тогда у тебя статья КоАП 20.2 часть 5, (5. Нарушение участником публичного мероприятия установленного порядка проведения митинга — прим.ред.) — неарестная. А если отказываешься, то КоАП 20.2 часть 6.1 (Участие в несанкционированных собрании, митинге, демонстрации, шествии или пикетировании, повлекших создание помех функционированию объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, связи, движению пешеходов и (или) транспортных средств либо доступу граждан к жилым помещениям или объектам транспортной или социальной инфраструктуры — прим.ред.).
Я знала, что фотографирование и дактилоскопия незаконны, я отказалась. Моя знакомая согласилась и ее отпустили. Меня оставили. Сказали, значит, ты по всей строгости пройдешь, научишься у нас жить.
Кроме меня, в полиции оставили еще человек 20. Это были те, кто воспользовался 51 статьей. Полицейских еще вбесил тот факт, что пришел юрист. Они так и говорили: «Скажите спасибо своему юристу».
Нас снова отвели в актовый зал. И снова начали вызывать на допросы. Я очень боялась, что меня вызовут на допрос, потому что чувствовала сильное психологическое давление. Я не знала, как я себя поведу и чего ожидать от сотрудников полиции. Но, слава богу, меня на допрос не вызвали. Вызывали других и возвращались они в тяжелом моральном состоянии.
Сидели мы в актовом зале всю ночь, нам запрещали передавать передачки. В какой-то момент все-таки передали прокладки, потому что одна девушка стала громко возмущаться и кричать: «Хотите, чтобы у меня кровь по ногам стекала?!». Других передачек так и не было. Утром нам выдали сухпаек, но запретили его открывать. Сказали, что есть будем уже в спецприемнике. Нас снова посадили в автозак и повезли спецприемник.
У спецприемника мы прождали еще несколько часов в холодном автобусе, который не обогревался. Сильно замерли, вжимались в друг друга, чтобы согреться. Мне было очень плохо в тот момент. Казалось, что я потеряю сознание. Как потом выяснилось, сотрудники спецприемника были не подготовлены к такому количеству задержанных. Поэтому мы так долго и ждали. Это пытка была для всех.
Досматривали в спецприемнике очень медленно, надменно и с издевкой. Передо мной у девушки стали требовать телефон и пароль. Я стояла рядом и думала, что мне сказать, как поступить. Я сказала, что мой телефон разрядился и мне ничего не сказали. После того, как осмотрели наши вещи, нас стали выводить по одному на досмотр. Сотрудница полиции в каком-то закутке приказала мне раздеваться. Мне сразу показалось это странным. Думала, ладно, уже не знаешь, чего от них ожидать после того, как они нас на морозе держали. Я сначала разделась до белья. Но сотрудница потребовала раздеваться дальше. Я ответила, что у меня месячные — как я буду раздеваться, я тут испачкаю все! Полицейская ответила: «Ну я же женщина, я все понимаю. Раздевайся и приседай». Присесть надо было пять раз. Я присела, потом оделась. Мне выдали постельное белье и запустили в камеру к остальным девушкам.
До этого в полиции нам сказали, что суд наверняка не будет работать в праздники, и что, скорее всего, пройдет только 9 марта, а до этого мы все время проведем в спецприемнике. Всех удручала такая перспектива. Но нам повезло, суд назначили на следующий день. Поспать в тот день нам удалось всего час.
В самой камере условия были ужасные. Не было туалетной бумаги, мусорного ведра. Запах был ужасный, всех постоянно тошнило. Есть тоже было невозможно. У нас забрали часть сухпайка — чайные пакетики, и кашу. Кашу забрали, потому что в коробке была острая крышка и фольга. Утром нас разбудили, вывели на перекличку: такая и такая-то, статья такая-то. Потом был опять досмотр. Завели в общую камеру, где была видеофиксация, и приказали раздеваться. Дверь в камеру была открыта, а в коридоре стояли сотрудники полиции — мужчины. Мы все опешили. Я первая начала раздеваться, потому что меня вся эта ситуация сильно разозлила. Стала резко снимать одежду, буквально всучивать сотрудникам. После этого полицейские сказали: «Ладно, белье можно оставить». Не пришлось белье снимать во второй раз.
Потом нас снова повезли в Сормовский отдел полиции, мы там просидели еще несколько часов в ожидании суда. В тот день работало два суда: Сормовский и Канавинский. В Канавинский не допустили юриста, а вот нам повезло.
Каждое дело рассматривали очень быстро. Есть ты на видеозаписи — все, значит виновен. Но никто, повторюсь, ничего такого не делал, никак полицию не провоцировал. Я была первой, у кого дело затянулось. Возможно, судью смутил возраст, отсутствие других правонарушений. Я дала объяснения, и все совпало с тем, как было на видеозаписи. Рассмотрение дела несколько раз переносилось, и, в конце концов, мое дело прекратили. Потому что на видео было четко видно, что сотрудники полиции препятствовали выходу, не давали выполнить свое же распоряжение.
Добавлю, что на следующий день после задержания, уже в суде, к нам подходила глава Сормовского отдела полиции и спрашивала, как с нами обращались, покормили ли нас. Ей ответили, что если бы нас там не раздевали и не заставляли приседать, было бы лучше. В ответ она только посмеялась. Всем было понятно, что там с нами делали.
Евгения, 22 года
Евгению (имя изменено по просьбе героини) также задержали 6 марта, когда она вместе с другими слушала Цоя. Ее также подвергли унизительной процедуре раздевания, а суд оштрафовал на десять тысяч рублей.
— Задержали нас 6 марта, примерно около трех часов дня. Обстоятельства были комичными. Мы стояли на пешеходной улице и слушали музыканта. Он пел Цоя, причем лирическую песню. Во время исполнения один из слушателей поднял плакат и начались задержания. Хватали всех. Наша пешеходная улица выглядит как: с двух сторон здания, практически нет выхода во дворы, частные территории, все закрыто. И когда один из слушателей поднял антивоенный плакат, с двух сторон вышла цепочка полицейских, и один из них в рупор сказал, что надо расходиться. Но при этом, когда люди пытались выполнить требование полиции и хотели уйти, сами полицейские нам этого не дали сделать. Нам даже не дали возможности выполнить требование сотрудников полиции. Нам сказали, что никто уже не уйдет, не надо было тут стоять. Нас полиция разделила на двое. Одну часть прижали к зданию с одной стороны улицы, а нас с другой. В эту цепочку входили полицейские и по одному забирали. Когда забрали меня, то сотрудник полиции крепко обхватил меня за талию и прижал к себе. На что я сделала замечание, что мне и руку можно взять, и что я могу и сама пойти. И что я никакого сопротивления не оказываю. Затем меня передали омоновцу и посадили в автозак.
После задержания привезли в Сормовский отдел полиции. Там нас встретили сотрудницы ПДН и завели в актовый зал. Мне показалось, что сотрудницы ПДН привыкли общаться с подростками и они нас называли «зайчик», «котенок» — для взрослого человека это странно. Нас завели в актовый зал и сказали писать объяснительную. Сотрудница, которая со мной разговаривала, начала с того, что я должна ей предоставить свой телефон, ей надо посмотреть, что у меня там. Я отказалась, так как это незаконно. Она требовать от меня написать объяснительную, постоянно спрашивала, почему я была на митинге, что меня туда привело. Я отвечала, что мое задержание было незаконным. Но это никого не волновало.
Я на любой вопрос ссылалась на 51-ю статью. В ответ полицейская давила на то, что если я не буду идти навстречу и все рассказывать, меня арестуют на несколько суток, «а если я все расскажу, тебя сразу отпустят». Я заявила, что хочу себе защитника. Она несколько раз отходила посоветоваться. Юриста мне предоставили через час. Я, правда, справлялась и сама, но для меня это было принципиальным. Дальше юрист пошел помогать другим задержанным.
Полицейская не дала мне подписать объяснительную. Она отвела меня в дежурную часть, где мы прождали два часа, отходить мне разрешали только в туалет. На все мои вопросы о том, какую статью мне вменяют, полицейские не отвечали. В дежурной части у меня взяли паспортные данные, фотографироваться я отказалась. При этом там был сотрудник отдела «Э», который опускал неуместные шутки. Так как мы ранее были знакомы, он обращался ко мне по имени, и говорил: «Ой, ты опять где-то шастаешь, ты опять здесь». Хотя в этом отделе я была в первый раз.
Хотя я так и не подписала объяснительную, меня вернули в актовый зал, составлять протокол по части КоАп 20.2 части 6.1, хотя задержали меня на пешеходной улице. Я не понимала, как я своими габаритами могла что-то там перекрыть. В протоколе было сказано, что я участвовала в несанкционированной акции, что-то выкрикивала и держала какие-то плакаты. Когда я расписывалась, я написала, что в корне не согласна с написанным и что все разбирательства должны проходить с участием моего адвоката. К протоколу прикрепили мое ходатайство. И только после того, как я подписала протокол, мне дали объяснительную и позволили расписаться.
В актовом зале мы просидели до трех ночи. В девять вечера к нам пришла сотрудница полиции и сказала, чтобы мы даже не пытались связаться с родственниками, чтобы те передали нам передачки — начальник отдела запретил. Чем они руководствовались, каким законами, я не знаю. Передачи получили только двое, насколько я знаю, из 18 человек. Воду и еду мы поделили. Пускали нас только в туалет, и то после девяти вечера пускали не всех. Некоторых в произвольном порядке сотрудники центра «Э» таскали на допрос.
В три часа ночи нам раздали сухпайки: каша (перловка), галеты и стаканчик с чайным пакетиком. Не успели мы открыть их, как нам объявили, что нас сейчас же повезут в спецприемник. Нас загрузили в холодный автобус. Сначала ждали, пока в полиции разберутся, кто с нами поедет, потом еще сделали остановку около одного дома и просто стояли тоже минут 20. Полицейские выходили курить, заходили обратно. Доехали в спецприемник мы в половине пятого, попали внутрь около семи. Все это время мы просто сидели, нам не разрешали вставать, разминаться. Уснуть было невозможно. Полицейские периодически заходили в здание спецприемника и грелись. У нас такой возможности не было.
В спецприемнике у некоторых отобрали телефоны и требовали разблокировать их. Я свой телефон не дала. Изъяли все вещи, вплоть до пирсинга и шнурков. У одной из девочек были с собой антидепрессанты, которые ей нужно было принимать по расписанию. Она сообщила об этом сотрудникам спецприемника, а те отшутились — типа «любая депрессия лечится самогоном и сексом». Позже к нам подошла сотрудница и по одной провожала в помещение. Это была то ли прачечная, то ли склад, потому что там были стеллажи с грязным постельным бельем. Она подвела меня к стене и приказала раздеться полностью. И присесть четыре раза. Только после этого меня отвели в камеру.
В камере нам сказали, что там надо выложить на тарелку кашу из сухпайка, а упаковку отдать. Кашу нам поесть не удалось, после автобуса она была ледяная. Еще отобрали чайные пакетики. Как только мы улеглись спать, это было где-то минут 15 седьмого, к нам стали заходить сотрудники и спрашивать, есть ли у нас туалетная бумага. Бумага так и не появилась. Через минут сорок мы проснулись от криков. Как будто полицейский кого-то допрашивает. Кричали: «Ты за Украину, ты за Украину!». И глухие звуки, как будто от ударов. Мы подумали, что там огребают мальчики. Нас это напугало, мы не смогли снова уснуть. Как потом выяснилось, мальчикам ничего не было. Нам кажется, что нам просто не давали спать, запугивали.
В восемь утра нас разбудили и вывели в коридор для переклички. После этого нас завели обратно в камеры и приказали опять раздеться до нижнего белья, стать у стенки и вывернуть бюстгальтер наружу, оголить грудь. И это при камере, ведущей видеофиксацию. Дверь в камеру не была закрыта, а коридоре стояли сотрудники — мужчины.
После этого мы быстро позавтракали и нас повезли в суд. Заседание продлилось всего 10 минут. В качестве доказательства моей вины была представлена одна фотография и одно видео. На фотографии какая-то фигура в черной куртке и в черной маске, по ней точно нельзя было понять, я это или нет. И видео, где полицейский объявляет, что нужно расходиться, и эта фигура куда-то идет. Чего-то, что доказывало бы мою вину, в этих материалах не было. Но судья признал меня виновной и оштрафовал на 10 тысяч рублей.
Я всегда хожу на протестные мероприятия с целью фиксировать незаконные задержания. И если вдруг я оказываюсь с теми, у кого нет опыта, я рассказываю им, как можно себя защитить. На этот митинге я также пришла посмотреть, как себя будут вести сотрудники полиции. На объявленной площади, где должна была пройти акция, людей почти не было. Но оказалось, что спровоцировать полицейских на незаконное задержание может любое скопление людей.
Анастасия, 24 года
24-летняя Анастасия (имя изменено по просьбе героини) задержали при тех же обстоятельствах, что и остальных героинь. Ее раздевали в спецприемнике, после чего вменили статью о незаконном перекрытии улиц и оштрафовали на 15 тысяч рублей.
— Еще до того, как начались все задержания, силовики встали по обе стороны улицы и мы поняли, что мы никуда не уйдем. Задерживали даже тех, кто просто шел мимо. Нас отвезли в ОВД, перед которым мы просидели в автозаке три часа, потому что не было свободных полицейских, чтобы нами заняться. Потом нас отвели в актовый зал. Где-то в девять часов вечера на нас написали протоколы, причем часть сотрудников не знала даже, какую статью нам писать. То есть, они сами не понимали, что с нами делать. Мы думали, что нас будут обвинять по статье КоАП 20.2, часть пятая, но в протоколе стояла часть шестая, а это означает арест.
Потом нас увели снимать пальцы и угрожали, что если мы откажемся, нас ждет более серьезная статья. В районе третьего часа ночи нас увезли в спецприемник. Я, честно говоря, устала настолько, что заснула в автобусе, но ребята говорили, что мы еще какое-то время простояли перед спецприемником в ожидании.
В спецприемнике нас заставили снять все вещи и расписаться. Потом пришла женщина и завела меня в помещение, где меня заставили раздеваться и приседать. Я разделась. Присела.
Меня отвели в камеру. Мне повезло, я сидела в первом изоляторе, где нас было только двое. В остальных камерах сидело по восемь человек. Утром в камеру несколько раз заходили сотрудники и спрашивали, как нам спалось . Потом пришли женщины и приказали встать к стене, снять штаны до колен и оголить грудь. В камере была установлена видеокамера, я не могу утверждать, попали ли мы на видео или нет.
Позже, когда мы пожаловались на действия сотрудников правозащитникам, выяснилось, что парни процедуру с раздеванием не проходили. Ни ночью, ни утром. Это все было сделано только для девочек.
В суде я провела еще несколько часов, поскольку в тот день нами занимались только двое судей. У меня статья 20.2 КоАП, часть 6.1. Мне оштрафовали на 15 тысяч. Тут такой интересный момент — ребятам, которые просили адвоката от ОВД-инфо у второго судьи, дали штрафа всего по 10 тысяч рублей. Я и еще одна девочка попросили адвоката у нашего судьи Лисина — и мне дали 15 тысяч, а ей — трое суток ареста. А всем остальным, кто не просил адвоката, дали по 10 тысяч штрафа.
Елена, 26 лет
Елену (имя изменено по просьбе героини) задержали за то, что она решила спросить у полицейского, дежурившего в день митинга, можно ли работать, если тебя поместили в СИЗО. Девушке вменили неповиновение сотруднику полиции и поместили на десять суток в спецприемник. До этого в отделе полиции у нее отобрали все вещи, вплоть до штанов, и поместили в камеру.
— Я хотела просто посмотреть на митинг, в первый раз в жизни туда пошла. Я стала снимать людей, полицейских. Их было очень много, полицейских. Встретилась с друзьями, и мы вместе стали гулять, говорить по поводу происходящего.
Я увидела двух полицейских, которые хотели забрать двух девушек лет 16-ти. Я подошла и спросила: «На каком основании вы задерживаете девушек?» Тут ко мне подошли двое полицейских и потащили меня за собой. Я стала сопротивляться и упираться ногами в брусчатку. Тот полицейский, который был справа, схватил меня за руку так, что даже синяк остался. Второй полицейский был послабее, и мне удалось выпутаться и уйти, догонять меня не стали.
Позже я решила спросить у других полицейских, почему тут так много полиции, или можно ли работать онлайн, если меня посадят на 15 суток. Я не думала, что это может обернуться задержанием. Полицейский хотел посмотреть мои документы, я ответила, что не ношу их с собой. После этого меня полицейские потащили меня «побеседовать», аргументировав это тем, что я пьяна. Второй раз вырваться у меня не получилось. Меня окружили и увели в полицейский автомобиль.
По пути в отделение полицейские реально со мной беседовали — как я отношусь к войне, против ли я. Я отвечала: «Как можно быть не против войны? Там люди умирают». В полиции я рассказала, что работаю в гимназии, преподаю русский язык. Это все была вымышленная информация. У меня же был разряжен телефон и я боялась, что на меня могут повесить какое-то уголовное дело. Я даже сообщить никому не могла, что со мной и где я.
Протокол я подписывать не стала, у меня забрали телефон, штаны и пуховик. И сказали, что на 48 часов меня закроют для установления личности, так как у меня с собой не было документов. По какой причине меня задержали, мне не сказали. И меня, раздетую, бросили в одиночную камеру. Мне дали позвонить, я попросила своего молодого человека принести мне какую-то одежду, воду..
В камере меня оставили до утра. Когда утром всех задержанных выводили из камер на суд, там были мужчины, и я заметила, что у всех них были куртки. Только у меня забрали куртку и штаны.
Меня отправили на допрос, где я сообщила уже свои реальные данные. Я уже точно не помню, что меня спрашивали, но одно запомнилось, меня почему-то спросили, была ли я в Абхазии. Допрашивали меня двое полицейских, один из них записывал каждое мое слово. И добавил туда три ложных факта. Один из них — что полицейские при задержании якобы сказали мне про ориентировку, но этого не было. Я попросила, чтобы этот факт , мне ответили, что вычеркивать ничего нельзя. И еще сказали, что если я свои показания подпишу, то меня отпустят до суда. Я подписала «с моих слов записано верно». Меня снова вернули в камеру, потом снова отправили на допрос. Там я написала, что не согласна с обвинением.
Суд приговорил меня к 10 суткам спецприемника. По статье 1 ст. 19.3. (неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции). Хотя я признала свою вину, признала, что не ношу с собой паспорт.
В спецприемнике меня также досматривали. Посадили в камеру с выпивающими женщинами, потом с употребляющими наркотики. Не самый приятный опыт. Сами сотрудники говорили: «Вот, подумайте над своими действиями, поменьше вот это вот делайте». Я спрашиваю — поменьше гуляйте? «Поменьше из дома выходите, — ответил полицейский.
После выхода из спецприемника у меня было паническое состояние, пришлось терапию проходить. И отказаться вести от нескольких уроков репетиторства.
Олимпиада Усанова, юристка
Усанова, которая представляет интересы пострадавших, говорит, что подобных ситуаций в нижегородском спецприемнике раньше никогда не было. Ни к кому не применялся такой личный досмотр, даже к тем, кого раньше задерживали на оппозиционных митингах.
— В Нижнем Новгороде, на месте предполагаемого митинга 6 марта, который был объявлен фемсообществом России, даже пикетчиков-то особо не было. Но силовики задержали в тот день очень много человек, в основном девушек. И мы выехали их защищать. Так как у многих была арестная статья — КоАП 20.2, часть 6, их оставили на ночь в полиции. Потом, когда прошли суды, девушки начали рассказывать, что тех, кого задержали, увозили в спецприемник. И что при досмотре их заставляли снимать одежду и нижнее белье.
Сначала у меня было пять подзащитных, затем девушки стали больше и больше говорить. В итоге сейчас у меня 21 подзащитный (20 девушек и один парень). И они говорят одно и то же. Что они провели несколько часов в отделе полиции, что их не кормили и не поили. Что адвоката не пускали, а потом увезли в спецприемник на Памирской. Что девушки провели несколько в холодном автобусе. Согреться им не давали, запрещали вставать и разминаться. В спецприемнике их заводили по одной в отдельное помещение и заставляли раздеваться. При этом эти девушки даже не были арестованы — их всего лишь задержали до суда в качестве превентивной меры.
При подготовке иска я стала опрашивать других задержанных в тот день — молодых парней. Они рассказывали про свой досмотр совсем другое: сотрудники спецприемника их просто по одежде похлопали впереди и сзади и все. Когда те выходили и заходили на прогулку, их тоже только прохлопывали по плечам и ногам. Одновременно с ними задержанных девочек заставляли раздеваться догола и приседать. И на следующий день, после обхода, их снова заставили раздеться, выворачивать лифчики. Это при том, что в каждой камере есть видеонаблюдение. Это жесточайшее нарушение. Во-первых, личный досмотр проводится всегда в присутствии двух понятых лиц того же пола. Но этот интимный тет-а-тет в дальнем помещении и приседание? Такое часто практикуется в СИЗО и колониях. Навального таким образом мучают, издеваются над ним.
Выяснилось, что других людей, которые в разное время содержались в том спецприемнике, в том числе и за участие в митингах в поддержку Навального, никогда не раздевали. Мне кажется, что это было сделано не по личной воле сотрудников. Вся эта процедура проходила под контролем руководства. Я предполагаю, что это был приказ, касаемый именно девчонок. Девчонки все молодые, от 18 до 25 лет. После нахождения в спецприемнике у многих были и панические атаки, и истерики. Я даже обращалась в кризисный центр, где девушкам предоставили бесплатные консультации психолога. Потому что это насилие, силовое насилие. Это нельзя оставлять безнаказанным. Если не говорить и не писать об этом, в дальнейшем мы можем столкнуться с еще более жесткими методами, вплоть до изнасилования. И мы не оставим — подали коллективный иск к нижегородскому МВД с требованием компенсации морального ущерба за нарушение прав и унижения. Мы обжалуем также ненадлежащее содержание в отделах полиции. Девушкам не давали воды, не пускали адвоката и не соблюдали правила безопасности при ковиде.
Кстати, суд у 15 девушек переквалифицировал со статьи КоАП 20.2 часть 6.1 на часть 5 и оштрафовал на 10 тысяч рублей. То есть, по сути суд признал, что девушек не надо было оставлять на ночь в спецприемнике.
