Расскажи о себе, почему ты уехала из страны? Что тебе известно о происходящем в Афганистане прямо сейчас?
Я уехала из Афганистана в августе 2019 года, чтобы продолжить учебу. Я изучаю юриспруденцию в одной из европейских стран. Тогда я и представить себе не могла, что не смогу вернуться домой. У меня были планы: вернуться со степенью, продолжить работу, построить карьеру, чтобы иметь возможность больше влиять на ситуацию в стране.
Некоторые мои друзья и коллеги смогли сейчас уехать после прихода «Талибана» (движение признано террористическим и запрещено в России) к власти, так как им угрожала опасность. Но некоторые застряли в стране, и я очень за них боюсь.
Друзья, с которыми мне удается поддерживать связь, говорят, что попали под «домашний арест». Улицы и дороги Кабула будто вымерли, это теперь мертвый город. Раньше у нас была привычка встречаться после работы в кафе, а сейчас вся повседневность стерта, все стараются не высовываться.
Как менялась ситуация с правами женщин после падения режима талибов в 2001 году до событий последних месяцев?
Афганистан так и не стал страной, которая соблюдает права женщин в полном объеме, но мы видели значительный прогресс. Когда «Талибан» был у власти, у женщин не было вообще никаких прав: нельзя было ни учиться, ни работать, ни выбирать одежду. Не было никакого способа заявить о себе и своих правах. Не было свободы передвижения: нельзя было даже выйти из дома без мужчины. Даже если ты пыталась соблюсти все требования, тебя все равно могли остановить на улице из-за мелочей. С моей сестрой произошла такая история: она надела бурку с сандалиями на босу ногу, начали спрашивать: «А где носки?»
За последние 20 лет в стране появились активистки и правозащитницы, но им пришлось приложить немалые усилия, чтобы добиться соблюдения самых базовых прав. В итоге женщины смогли работать и учиться. У нас была надежда, что все постепенно наладится.
Многие ли женщины в Афганистане ощутили эти изменения?
Изменения шли медленно. Во многом это связано с тем, что они происходили только в урбанизированных регионах — том же Кабуле и окрестностях. Все программы гуманитарной помощи и развития были сконцентрированы именно там. Правительства Карзая и Гани (Президенты Афганистана — примечание «Утопии».) просто не добирались до некоторых сельских регионов, хотя и государство, и международные организации, и НКО старались работать за пределами городов. Это было непросто, особенно из-за невозможности обеспечить безопасность сотрудников. Но все же до сельской местности значительная часть помощи вообще не доходила.
Афганистан — страна со смешанной правовой системой. Последние 20 лет в стране действовали одновременно традиционный, религиозный и формальный закон, что влияло на положение женщин. Сейчас «Талибан» намерен унифицировать правовую систему, отказавшись от всех международных стандартов защиты прав человека, и установить шариат в собственной трактовке. Я думаю, в итоге мы получим смесь традиционного и религиозного закона, женщины потеряют все свои права, и их положение будет одинаково плохим во всех регионах.
Помогли ли международные программы с демократией в Афганистане?
Военные действия идут в стране уже четыре десятилетия, так что для демократизации требовалось немало времени. При этом 20 лет — не такой уж маленький срок, и за это время можно было сделать гораздо больше: нам так и не удалось добиться никаких долгосрочных изменений. Во-первых, потому что государственный аппарат был коррумпированным и слабым. Во-вторых, и от самих программ международной помощи было немного толку. Их просто копировали с программ, применявшихся в других развивающихся странах. Международные организации не учитывали контекст, не изучали запросы населения, специфику страны. Получалась такая не очень эффективная копипаста.
Но ведь были и НКО, созданные местными женщинами?
Да, их как правило создавали женщины, хорошо интегрированные во власть, но финансирование они получали из-за рубежа. Все эти проекты (тренинги, просвещение, практическая помощь) были неплохими сами по себе, но в них отсутствовала устойчивая перспектива. Они заканчивались, как только заканчивались гранты.
В 2018-2019 годах многие обсуждали, что не знают, как будут работать после 2020-го: было понятно, что финансовая поддержка большинства проектов к этому времени свернется. Я в то время работала в организации «Даннер Афганистан», мы проводили тренинги с сотрудниками шелтеров для женщин, пострадавших от домашнего насилия. В таких шелтерах (сейчас они называются «Центры защиты женщин») пострадавшие от домашнего насилия могли получить юридическую и психологическую помощь, какие-то образовательные услуги: некоторые впервые учились читать и писать.
Это все было хорошо в моменте, но сотрудники прекрасно понимали, что программы поддержки скоро свернутся. Все очень из-за этого тревожились, но так и не успели найти способ продолжить работу в новых условиях. Многие шелтеры закрылись еще до прихода «Талибана» из-за проблем с финансированием. Куда могли бы пойти их подопечные — не ясно. С установлением нового режима эти женщины окажутся заперты с теми же членами семей, от которых искали защиты.
Работать с НКО в Афганистане было всегда опасно, причем угрозы исходили как от «Талибана» и населения, так и от государства. Те, кто занимался созданием шелтеров, получали угрозы и обвинения в «разрушении семей» с одной стороны, а с другой — их часто игнорировали, не считая легитимными. Это создавало проблемы в судах, где юристов шелтеров могли просто развернуть на пороге.
Сейчас «Талибан» обещает «уважать права женщин в соответствии с шариатом», при этом запрещает им выходить из дома, «так как солдаты не обучены вести себя с женщинами». Что ты об этом думаешь?
Они делают все эти заявления о соблюдении прав женщин, чтобы заручиться международной поддержкой, но это просто абсурдно. Для начала — о каком именно шариатском законе речь? У талибов всегда была очень ригидная фундаменталистская интерпретация Ислама. Что в ней могло поменяться с 1996 года? Я уверена, что они сохранили свои взгляды.
«Талибан» обещает женщинам «сохранить их права». А что насчет тех прав, которых они лишили нас в годы своего предыдущего правления (1996-2001)? Все их действия нанесли женщинам Афганистана огромный ущерб. Страна не смогла окончательно преодолеть последствия тех событий за последние 20 лет. Я не думаю, что этот ущерб вообще возместим.
Сейчас они запретили женщинам покидать свои дома, утверждая, что это мера для безопасности самих афганок. Они подают это как покровительствующую позицию, потому что на самом деле никогда не считали мужчин и женщин равными. Солдаты «Талибана» взращены на этой идеологии, эти убеждения не переломить. Уже сейчас их поведение указывает на то, что все — и в особенности женщины — будут страдать при их власти.
В последние годы мы начали верить, что если брать ответственность на себя, не бояться, проявлять упорство, то можно добиться улучшений. У нас была вера в будущее. Возвращение «Талибана» убило эту веру. У девочек и женщин, запертых сейчас в своих домах в Афганистане, нет никакой надежды. Все наши усилия обернулись ничем.
