«Я могла догадаться»
Мы с Анатолием начали встречаться в январе, а в апреле уже вместе переехали в Крым. Это был 2014 год, республика стала непризнанной территорией, поэтому он надеялся, что его там не найдут коллекторы. Его разыскивали за какие-то долги.
Анатолий с самого начала был невероятно настойчивым и ревнивым. Он контролировал мою личную жизнь, поэтому мы все свободное время проводили вместе. Он уже тогда рассказывал выдуманные истории о том, что я ходила туда-то, была с тем-то и он в этом якобы уверен.
Когда я уходила, он просил отчитываться. Например, я утром сидела с подругой в кафе, потому что вечером Анатолий не разрешал. В это время он звонил по видеосвязи и просил показать все вокруг, даже под столом. Я делала это, но он все равно не верил и приходил без предупреждения.
Я старалась не обращать внимания, но подобного становилось все больше. Под конец отношений я вдруг поняла, что не общаюсь уже ни с кем из своих подруг и друзей.
Я могла догадаться, что все кончится плохо. Когда у нас появился ребенок, он узнал, что у его бывшей жены есть молодой человек. После этого Анатолий караулил ее в подъезде, писал комментарии, что она страшная и жирная. Я слышала, что он ночью похищал у нее ребенка и забирал его из детского сада без ее ведома. Я с ним сама ругалась из-за того, что он не дает ей вывезти ребенка за границу.
Сейчас она с ним дружит. Говорит, что Анатолий хороший, но ведет себя плохо из-за меня. Хотя в передаче «Давай поженимся» она рассказывала, как он пил, бил ее, выгонял в ночнушке из дома и сидел на шее.
«Либо он идет лечится, либо мы расстаемся»
Когда я забеременела, мы уехали в Краснодар, чтобы в свидетельстве о рождении ребенка не указывали Крым. Я хотела рожать в Иваново, но на том сроке меня уже не пускали в самолет.
Когда мы жили в Крыму, он курил траву. Начинал с самого утра на голодный желудок. В день получалось по десять косяков. Мне это не нравилось, и я говорила ему об этом.
Уже в Краснодаре я стала замечать, что его поведение изменилось: если с травой он был расслабленный, то тут уже началась агрессия. Я подумала, что он начал употреблять что-то другое.
Тогда он начал будить меня по ночам и во всех подробностях рассказывать, как будет меня расчленять. Наша двухлетняя дочь просыпалась и слушала это. Еще он рассказывал ей, как меня «пускали по кругу» разные мужчины и что они клали мне в рот. По утрам он говорил, что ничего не помнит.
Позже у него появился новый бзик: он подходил к дочери и рассказывал, что мужчину нужно удовлетворять, чтобы он к другим тетям не ходил. Вдумайтесь: он рассказывал это двухлетнему ребенку.
Он изменял мне. Любил самоутверждаться за счет женского внимания, всем продавщицам комплименты делал. Когда я уезжала к родителям, и я тут же узнавала, что у него интрижка с какой-нибудь соседкой. С одной женщиной он встречался четыре года, писал ей романтические письма.
Я пробовала уговорить его лечиться, но безрезультатно. Обращалась к его маме, но она не верила, а от него мне за это влетало. В последний раз я сказала ей: «Либо он идет лечится, либо мы расстаемся». Его мама обвинила во всем меня.
Кульминационной точкой стали побои. На глазах у ребенка он прижал меня к полу коленкой. Дочь описалась от страха.
Тогда я поняла, что нужно бежать. Чтобы этого не произошло, он спрятал мои документы. В итоге я осталась с ним, чтобы попытаться поговорить и понять, что делать дальше. Я старалась наладить диалог, но Анатолий не верил, что я могу уйти навсегда, ведь он по природе собственник.
Через три недели я выпросила паспорт, чтобы съездить к родителям в Иваново. Когда я уехала, началась тотальная ревность: без видеосвязи не проходило ни дня. Он звонил мне в три часа ночи и просил показать каждый угол комнаты. Он знал, что дочь болеет и ей надо спать, но все равно требовал включать свет. Когда я ездила с десятилетним племянником в магазин на такси, он требовал присылать всю информацию о поездке. Тогда я поняла, что точно не вернусь к нему.
Затем начались угрозы. Он говорил, что повесит меня на собственных кишках, заберет ребенка, подкинет наркотики, заставит моих родителей есть землю. Анатолий приезжал в Иваново, выламывал двери. Говорил: «Ты будешь со мной спать, иначе я заберу ребенка». Я на эти провокации не поддавалась.
Меня поразило то, как повели себя в ивановском центре помощи «Колыбель» (православная НКО, называющая своими целями «укрепление семейных отношений» и «снижение количества абортов» — «Утопия») Я им звонила, когда только от него ушла. Мне ответили: «В вашей ситуации нет лучшего решения, чем найти общий язык». Еще они дали телефон юриста, но дозвониться до него не удалось.
«Ты должна трахаться только со мной!»
Мы договорились, что он будет видеться с дочкой, но она ему не интересна. Я приводила ее к Анатолию, а он начинал свой монолог о том, какая я шлюха. Однажды три остановки шел за нами, кричал: «Ты должна трахаться только со мной!». Потом схватил дочь и убежал. Пришлось догонять, чтобы забрать ее.
Под новый год мы предприняли попытку диалога и встретились в кафе. Прямо там он меня и ударил, на глазах у дочери. Затем он ее выхватил и ударил меня во второй раз. Анатолий взял рыдающую дочь и потащил в магазин игрушек якобы покупать подарок. В торговом центре к нему подошел охранник, а он ему и ответил: «Я не лишен родительских прав». После этого я и решила все рассказать в соцсетях.
Анатолий подал два заявления в полицию о том, что я оскорбила его честь и достоинство, выложив нашу переписку. Он пишет, что ему страшно, потому что ему угрожают. Я тоже сходила в полицию и написала объяснительную. Полицейский сказал, что я сделала все правильно.
Я тоже подавала заявления о побоях, но Анатолия не могут вызвать на беседу, потому что он находится в другом городе. Я получила стопку отказов в возбуждении уголовного дела. Пишут, что нет состава преступления, что его угрозы были не так серьезны, что не смогли дозвониться, опросить. Отказ написали даже после того, как я подала заявление со справкой, где говорится об ушибах и сотрясении мозга (документы есть в распоряжении «Утопии»).
Сейчас он преследует меня в интернете, пишет с левых аккаунтов, после того, как я рассказала о ситуации публично, он меня уже не оскорбляет. Сейчас говорит, что у нас будет свадьба, что нам надо родить второго ребенка и получить за него 600 тысяч материнского капитала. Пишет моим подругам разное: то просит помочь вернуть меня, то требует сказать мой номер, то обещает проследить, чтобы я не нашла кого-то нового, то угрожает убить меня, а ребенка отправить в детдом, то проклинает их.
Дочь боится папу. До той ситуации в кафе я еще пыталась давать ей телефон, чтоб они пообщались, уговаривала, но она отказывалась, потому что папа всегда кричит. Она уже называет его не папой, а «плохой человек». Начала говорить фразы в духе: «Плохой человек маму убьет». Психолог сделал заключение, что для нее семья — только она и я, больше дочь в ней никого не видит.
Общий язык найти так и не получилось. С последним днем рождения — ей исполнилось три года — он поздравил дочь «прекрасно»: позвонил и рассказал, как они маму на помойку выкинут. Ребенок боится меня даже в туалет отпускать, у нее начинается истерика от страха, что я больше не вернусь.
Записала Анна Ромащенко